Констебль с третьего участка - Алексей Герасимов

— Да, но чьему, — я улыбнулся (надеюсь – загадочно), а Пукс удивленно моргнул. — Вот про смерть в аббатстве вы слыхали?

— Да ты что? — ахнул старый пройдоха. — Неужто?..

— Вот видите, почтеннейший, как все серьезно? А вы мне тут претензии высказываете. Дело-то такое, — я сделал кистью правой руки круговое движение, показывая насколько все серьезно, — непростое оно дело-то, ре-зо-нанс-но-е. Такие вот дела. Тут уж, простите мистер Пукс, инспекторы все по сто раз должны проверить и выспросить.

— А я-то все думал, что ж с этим ножиком ко мне десятский Гордон который день пристает, — вздохнул лавочник. — Вынь да положь ему, кто у меня два года назад его покупал? Можно подумать, я помню. Ну а убийцу-то что, схватили? Кто он?

— Ищем, — вздохнул я. — Ниппонец один, сбежал и залег где-то на дно. Теперь уж, поди, и не поймаем мерзавца.

— Да уж, в наших кварталах ниппонцы большая редкость. Ни-то пять, ни-то шесть только и живет, поди. Это если с факториалами, конечно. Слабенькие они, супротив ирландца, ни молотом помахать, ни груз потаскать толком не могут. Вот у рыбаков три семьи точно есть, с парусом и сетью, что греха таить, управляются не хуже нашего. Еще, правда, ошивался тут несколько дней назад один, не из местных… Э, да не он ли и был это?

Я вытащил из кармана стопку калотипов с фотографиями и рисунками разыскиваемых преступников, нашел изображение Дэнгё-дайси, и продемонстрировал его Пуксу. Он давно уже дела ведет, человек опытный, ему никакой народ "все на одно лицо" не будет.

— Этот?

— Хм, — мистер Пукс извлек из кармана жилетки видавший виды лорнет, и, чуть щурясь, начал вглядываться в изображение. — А что же, похож. Только этот лысый, а у того волос был до плеч… Хотя, оно ж ясно дело – волоса и подделать можно.

— Но куда он потом девался, вы, конечно же, не знаете, — естественно, он же торговец, а не жулик.

— Увы, — вздохнул владелец скобяной лавки сомнительных товаров. — Хотя, приметил я, что он с нищими поблизости терся, а кто в Дубровлине сможет кроме них спрятать что-то или кого-то надежнее, а? Поговорить бы тебе с Добрым Робином, да только не станет он полицейскому ничего рассказывать.

— Мистэр Пэк? Он еще жив, — я улыбнулся.

Некоронованный король столичных нищих, глава их неофициальной гильдии, я знал его немного. Когда дедушка совсем уж начал сдавать и без слез на него смотреть было жалко, Робин Пэк навестил нашу хибару и предложил ему немного подзаработать, семье помочь. "Подумай сам, Ниро, — говорил он тогда. — Ведь ты совсем исхудал, постоянно кашляешь, на тебя, положа руку на сердце, смотреть страшно. Одеть еще в тряпье погрязнее, да посадить у какого из соборов – ну кто из богатеек мимо пройдет, без подаяния?"

Дед на то предложение лишь губами пожевал (зубов уже почти и не осталось). "Ну а что же я скажу, отчего побираюсь?" — спросил он Доброго Робина.

"Ну, это уж как водится, — рассмеялся тот сухим старческим кашлем. — Жену схоронил, оглоеды бросили да из дому турнули, наследства не дожидаючись, не дайте люди добрые помереть старику с голоду. Или еще какую душещипательную историю придумать можно".

Ох и помрачнел же тогда деда…

"Это что же, ты меня на детей наговаривать заставляешь, — возмутился он. — Сын мой с супругой живы покуда, слава Богу, да и внук в возраст вошел, полгода уже в молотобойцах ходит, женить вскорости пора. Не бросили старика, ухаживают как могут, а я про них такую лжу клеветать стану? Да не бывать тому! Эх, стар я, встаю с трудом, а не то морду б тебе за такое предложеньице поначистил. Уйди из моего дома прочь".

Отец-то с матерью на рынке были, а я дома по хозяйству занимался – вот и слышал их беседу.

Робин Пэк потом еще пришел, с бутылкой настойки, извиняться. Да и после несколько раз заглядывал о чем-то с дедом посоветоваться – умен был мой предок, хоть и деревенский. Вот на похороны его, правда, не появился – сам в ту зиму сильно хворал.

— Коптит еще свет, — кивнул мистер Пукс.

— И что же, он по-прежнему обитается в "Оловянной кружке"?

— Ну так то – известное дело.

Распрощавшись с лавочником, я поспешил доложиться мистеру Гордону, и отправить с посыльным мальчишкой записку инспектору Ланигану.

— Может мне с тобой вместе пойти, — нахмурился десятский, выслушав мои соображения.

— Боюсь, сэр, что это только все испортит, — ответил я.

Глава X

В которой констебль Вильк отправляется в преступное логово.

Трактир "Оловянная кружка" – это, как называют такие места у нас, в полиции, "заведение для респектабельных хобо[20]". Ночлежка и таверна, где еще не до конца опустившиеся и имеющие кой-какую монету в кармане побродяжки могут переночевать и перекусить. О происхождении денег хозяева таких, с позволения сказать, доходных домов не спрашивают. Им все едино, украл их клиент, или честно заработал. Контингент там, разумеется, самый разношерстный, и к закону, равно как и к его представителям, относится без пиетета. Нам, констеблям, строго-то говоря, в одиночку в такие места ходить инструкцией заказано, кроме случаев крайней необходимости. Ну так разве же поймать убийцу матери Лукреции и английского шпиона (в одном лице, — не крайняя необходимость?

По дневному еще времени – до Vesperae[21] целых три часа, – обеденный зал трактира был полупуст: кто из постояльцев на заработке, кто на промысле. Лишь с десяток сомнительного вида личностей кучковались за угловым столом, да трактирщик за стойкой лениво протирал кружки грязной тряпкой.

При моем появлении люди в углу замерли, и прекратили беседу, а вот хозяин "Оловянной кружки" и бровью не повел.

— Мне нужен мистер Робин Пэк, — сказал я ему, приблизившись вплотную.

— Не знаю такого, — флегматично отозвался трактирщик.

— Он у вас снимает апартаменты в мезонине с дюжину лет, милейший. Мистер Робин Пэк. Он мне нужен.

— Эй, констебль, — раздался сзади развязный голос. — Ты, верно, очень смелый коп, коли явился сюда в одиночку.

Я повернулся в сторону говорившего вполоборота и узрел все тех же, ранее сидевших в углу, личностей. У каждого из них было какое-то оружие: нож, дубинка, кастет или гасило.

— Брысь, шантрапа. Вами заниматься некогда, — цыкнул я на них, и резко повернувшись обратно к трактирщику, громко и с нажимом произнес, — Передай Доброму Робину, что с ним хочет встретиться внук Ниро Вилька.

Если старый нищий впал в маразм или еще какой склероз с ним приключился, то уйти отсюда целым будет не так-то и просто, пожалуй.

— Присядь вон за столик, погоди, — криво усмехнулся трактирщик. — Пивка налить… напоследок?

— Не употребляю, — мрачно ответил я.

Ждать пришлось недолго. Несколькими минутами спустя хозяин "Оловянной кружки" вернулся, и жестом отогнал от двери жуликов, все это время безуспешно игравшими со мной в гляделки.

— Проводить, — спросил он меня. — Или сам дорогу найдешь?

— Разберемся, — ответил я поднимаясь, и одергивая китель.

Добрый Робин, как это нищему и положено, жил скромно. Мезонин, который он занимал, был поделен всего на четыре (не считая уборной и прихожей) комнаты: спальню, столовую, одновременно исполняющую роль гостиной, кухню и библиотеку. В последнюю он меня и пригласил, встретив на пороге.

— Айвен, малыш, как же ты вырос и возмужал, — произнес глава гильдии нищих, открыв дверь на мой стук. — Слышал, что ты стал полицейским, а теперь вижу въяве. Форма тебе к лицу, и стать-то какая! Слыхивал я, в твое патрулирование нищих никто обижать не смеет… Да проходи, проходи, мой хороший

— Здравствуйте, мистер Пэк, — произнес я, переступая порог.

— Идем-идем мой красавец… Ах, как ты похож на старого Ниро. В молодости он был… А, ну ты ж не знаешь, мы с ним с одной деревни… Идем, малыш, в вивлиофику, я как раз чай заварил, все там.

Следуя за неторопливо идущим чуть шаркающей, стариковской походкой Добрым Робином я успел на глазок оценить обстановку его жилья. Хм… Ну, не сказать, что богато живет. Мебель добротная, приличная, но не новая, никаких предметов роскоши, указывающих на истинный статус жильца мезонина – вот разве что обои, штофные,[22] из фетра, ничего казалось бы этакого, да вот швов не видать. По всему выходит, что обтянуты комнаты едиными гобеленами, что недешево. Зато тепло хорошо сохраняется и шум глушится неплохо. Я и сам о таких обоях давно мечтаю.

Зато вивлиофика (бывшая, видимо, еще и кабинетом мистера Пэка) поразила меня до глубины души. Вдоль стен она вся, от пола до стропил потолка, была заставлена книгами. Даже над окнами и ниже подоконников располагались полки. Я так и замер на пороге, будто громом пораженный и, боюсь, челюсть моя при том несколько отвисла. Это ж сколько времени можно читать не отрываясь!

— Да, чего только люди не выбрасывают, что можно подобрать и использовать, — произнес голова дубровлинских нищих, ласково проведя иссушенной годами ладонью по корешкам книг, остановив ее на одной, весьма и весьма потертой. Рядом с ней, к слову, стояли две точно такие же – по всему видать, что сборник. — Это вот, например, "Математические начала натуральной философии" Ньютона, первое прижизненное издание. Даже представить не могу сколько могут стоить сейчас такие фолианты в среде знатоков, а вот, поди ж ты, выкинуты на свалку из-за старых обложек. Видимо кого-то из нашей новой аристократии, нуворишей не знающих истинной цены вещей, не устроили экстерьером.