Невинная для бандита - Дина Данич

а он в свою очередь не напоминал мне о моем унизительном положении любовницы.

К тому же еще одним ярким пятном была Катюша. Чудо, а не ребенок. Единственное, что омрачало мою радость — времени с ней я проводила куда меньше, чем хотелось бы. А ведь она стала настоящим солнышком для меня.

Улыбчивая, открытая, очаровательная.

Ирина Витальевна хоть и знала о распоряжении Германа, не особенно охотно позволяла мне участвовать в заботах о малышке. Мотивировала это тем, что я молода и неопытна, а она справляется отлично и сама. Спорить с женщиной я не хотела, как и жаловаться на нее. Вполне вероятно, она опасалась, что ее могут заменить, а наверняка работа на такой должности предполагала хорошую зарплату. Поэтому я старалась с пониманием относиться к ее недовольству.

Пока мне не показалось, что няня иногда пренебрегала мерами безопасности. А точнее, я неоднократно заставала картину, когда ребенок был одет не по погоде, или же десткое питание было не совсем подходящим для возраста Кати.

Заикнувшись об этом, я получила весьма строгий выговор от женщины вместе со словами о том, что моя основная обязанность — ублажать Германа, а не следить за тем, как она выполняет свою работу.

Обидные слова меня, конечно, задели. Но что было возразить? По сути, Ирина Витальевна была права — я сама согласилась на роль постельной игрушки хозяина дома. И то, что он не демонстрировал это на каждом углу дома, ничего еще не означало. И все же мне было неспокойно…

Вроде бы я видела, что ничего плохого няня с ребенком не делала, но меня не покидало странное предчувствие. Поэтому я все же решилась на разговор с Германом. И после очередного совместно проведенного вечера рискнула задать вопрос о том, зачем Кате вторая няня, если и первая со всем справляется. Мужчина долго молчал, прежде чем ответить. Мы стояли в душе, и я, честно говоря, уже и не ждала, что он мне все же ответит.

— В тот день, когда я позволил тебе присмотреть за Катей, у няни случился внезапный сердечный приступ. Когда она устраивалась на работу, ее тщательно проверяли. Здоровье в том числе. И ничто не предвещало подобного поворота. Что из этого вышло, ты знаешь. Так что я хочу, чтобы у меня всегда был запасной вариант.

Вроде звучало все логично и здраво, но почему же тогда “запасной вариант” так неприятно царапнул меня? Может, потому что я так и чувствовала себя — запасной? Всю жизнь я была, что называется, в запасе. Сначала в семье — мама в основном доверяла что-то серьезное сестре. Тоже логично — Карина был взрослее. Потом на работе меня мало кто воспринимал всерьез. Даже в том же доме малютки. Хотя я старалась успевать все на уровне с постоянными работниками. Потом этот аукцион…

И вот теперь для Кати я тоже была запасной няней. Как, в общем-то, и для самого Германа — на случай, если хотелось сбросить напряжение.

Неприятное ощущение. Но я сама согласилась на это. Просто чтобы заглушить тоску и боль. И все же с каждым днем я все больше понимала, что ошиблась. Что лучше быть одной, чем вот так…

И я ведь совершенно серьезно стала думать о том, чтобы узнать условия, на которых Мороз согласится расторгнуть наше соглашение. Но у судьбы оказались другие планы…

В тот день я услышала громкий плач и не выдержала — все-таки пошла в детскую. Просто чтобы проверить, что у няни все было под контролем. Но пока шла, плач затих, а я… Я все же вошла в комнату. Но никого не нашла.

Дверь в ванную была приоткрыта, и, набравшись смелости, я толкнула ту, уже готовясь к тому, что Ирина Витальевна снова отчитает меня и прогонит.

Катя сидела в ванне и плакала, трясясь. Из-за громкого шума воды ее почти не было слышно. Няня обернулась ко мне и недовольно фыркнула.

— Чего пришла? Не мешай мне.

Я уже собиралась и правда уйти, но что-то в позе малышки показалось мне странным. И повинуясь порыву, сделала шаг вперед и потрогала воду — слишком уж у Кати был замерзший вид.

Но та оказалась не просто недостаточно теплой, а скорее наоборот. Ощутимо холодной.

— Вы что делаете?! — возмутилась я, попытавшись тут же забрать ребенка. — Ей же холодно!

Женщина больно ударила меня по рукам, мешая забрать девочку.

— У нас процедуры закаливания, — зло процедила няня. — Пошла вон, подстилка!

В голове в тот момент что-то просто перемкнуло — я поняла, что если уйду, то предам эту маленькую девочку, которая смотрела на меня таким взглядом, что сердце сжалось.

— Не уйду без нее! — твердо заявила я, пытаясь обойти неадекватную женщину.

Я не ожидала от нее ничего, кроме обидных и колких слов. И в этом оказалась моя ошибка, потому что в итоге няня напала со спины, а поняла я это, только когда резко попыталась вдохнуть, но вместо воздуха в рот попала вода. Все произошло слишком быстро. Когда стало доходить, что вынырнуть не получалось, потому что меня что-то удерживало под водой, в глазах уже стало темнеть, а беспорядочные попытки освободиться ни к чему не приводили.

Кажется, это был мой последний день, который закончится вот так, в холодной ванне детской комнаты…

22. Герман

Смятение и неуверенность — то, что я не просто запретил себе испытывать. Я вычеркнул подобное из своей жизни. У меня не было права на ошибку, не было права на слабость.

Но по всему выходило, что кудрявая рыжая девчонка смогла если не стать ею, то как минимум претендовала на это звание с завидной регулярностью.

Вместо того чтобы пользовать ее тело, я продолжал раз за разом упиваться тем, что происходило между нами, кайфовал от ее отзывчивости и старался доставить ей не меньшее удовольствие.

Зачем? Зачем мне так сильно было нужно, чтобы, кончая, она стонала мое имя? Я всегда был равнодушен к подобным финтам, и когда та же Велена томно тянула гласные, глядя из-под полуприкрытых век,