Наследие мертвых - Энтони Варенберг

Конан подумал, что Донал Ог, как ни удивительно, неплохо относится к Тариэлю. Он говорил с ним не как с чужим, но как отец с сыном — сурово, жестко, однако в этом тоне была и любовь.

У Тариэля вырвался короткий горький смешок.

— Почему-то я не сомневаюсь, что в случае моего отказа от твоего первого предложения ты именно так и поступишь.

— Правильная догадка, — одобрил Донал Ог. Тариэль, опустив голову, мрачно и пристально рассматривал носки собственных сапог.

— Похоже, у меня нет иного выхода, как принять его. Когда мне следует отправиться в Нумалию?

— В твоем положении не все так скверно, — сказал Донал Ог. — Во-первых, ты сохранишь титул. Во-вторых, мне необходим кто-то, способный стать моей правой рукой в Нумалии, своего рода наместником, наделенным соответствующими полномочиями, практически равными моим собственным. Ты далеко не глуп и обладаешь всеми необходимыми качествами для выполнения подобной миссии. Но не думай, что я таким образом вроде как совершенно незаслуженно и вопреки всякой логике награждаю тебя за "подвиги". Такая должность — это работа на износ, не дающая ни дня, ни часа покоя. На то, чтобы пить и драться, у тебя просто не будет времени.

— Но ведь подразумевается, что аресты, допросы и казни тоже неизбежно станут моим делом, — уточнил Тариэль. — У меня совершенно не лежит душа к таким мерам.

— Твое дело — не дать расцвести пышным цветом и распространиться заразе, именуемой колдовством. А какие меры ты станешь для этого применять, меня не касается. Ты осуждаешь меня за неоправданную, с твоей точки зрения, жестокость. Что ж, попробуй сам, и посмотрим, каковы будут результаты.

Трудно сказать, какие мысли в этот момент кружились в голове Тариэля, но Конан едва не позавидовал ему. Роскошное предложение!

— Господин, — позволил себе вмешаться он, — ты, конечно, меня совсем не знаешь, но клянусь, я тоже всей душой ненавижу эту самую заразу, о которой ты говоришь! Мне будет позволено сопровождать Тариэля!

— Это ему решать. Он сам станет подбирать людей себе в помощь, — сказал Донал Ог.

— Конан, ты правда хочешь пойти со мной? — воодушевился граф. — Но как же твоя свобода, которой ты никогда не поступаешься?

— Я же не говорил, что намерен навечно осесть в Нумалии или еще где-то, — проворчал киммериец. — И оставляю за собой право покинуть ее, когда захочу, но посмотреть-то я могу, что там к чему!

— Отлично. Я согласен, — тут же заявил Тариэль. — Но, господин, Дара и дети… они ведь останутся здесь, в Бельверусе?

— Как только ты укрепишь свои позиции в Нумалии, то сможешь перевезти их туда и соединиться со своей семьей. Сколько на это потребуется времени, зависит от тебя самого.

— Когда, все-таки, я должен…

— Полагаю, дня через три-четыре ты выступишь в путь. Пока же осмотрись, подумай, кто из моих людей может тебе понадобиться. И не забывай, что сначала тебе придется пройти одно испытание.

— Какое?

Донал Ог покосился в сторону Конана, явно сомневаясь, что эта часть разговора нуждается в огласке перед посторонним человеком. Но почти сразу же, очевидно решив, что Конан все-таки Тариэлю не чужой, объяснил:

— Мой прежний представитель в Нумалии, то есть твой предшественник на этом посту, недавно убит. Я подозреваю, что это не обошлось без участия одного из магических орденов, и мне необходимо выяснить, прав ли я. Хэм был буквально разорван на куски, словно его терзали дикие звери. Я предупреждал, что эта миссия крайне опасна. Судьба Хэма тому подтверждение. А ведь он шесть зим там провел и должен был знать, откуда ожидать возможного нападения.

— Я знал его, — сказал Тариэль. — Это был достойный человек.

— Да, и один из немногих, кого я бы мог считать наиболее близким мне соратником, — добавил Донал Ог.

Он умел скрывать свои чувства, но при последних словах гнев и боль отразились на его лице. Конан почти физически ощутил, что означает для Донала Ога потеря неизвестного киммерийцу Хэма.

— Я думал о том, чтобы просто послать туда отряд тайной охраны, и…

— Нет, — Тариэль предостерегающе поднял руку. — Не надо. Нельзя карать всех, и правых и виноватых, за преступление кого-то одного. Я найду убийц Хэма. А об остальном мы поговорим после того, как я справлюсь с этой задачей. Значит, через три дня? Хорошо. Пусть так и будет.

Донал Or кивнул и поднялся, показывая, что разговор окончен.

— Я рад, что мы смогли договориться, — признался он, и Конан видел, что это не пустые слова. — Что ж. Теперь, полагаю, я могу пообщаться с моими внуками. Что же касается Дары, Тариэль, иди к ней, и пусть она убедиться, что я не содрал с тебя живого кожу.

Оставшись в одиночестве, Конан вспомнил о разговоре с Конгуром, и подумал о том, что нет никакого смысла напрасно тянуть время — если уж им обоим все равно необходимо попасть в дом Аттайи, то отчего бы не заняться этим прямо сейчас? Не успела эта мысль посетить его, как Конгур оказался рядом. Было похоже на то, что юноша довольно поспешно собирается уходить.

— Эй, — остановил его Конан, — ты куда?

— В храм, — неумело соврал Конгур. — Мне там… надо…

— Я догадываюсь, куда тебе действительно надо. И мы, вроде как, договаривались, что я тебе помогу. Ну так что, идем?

— Не знаю. Он ведь, наверное, до сих пор там лежит, — сказал юноша, — Я даже не смог закрыть ему глаза. Он… смотрит. Понимаешь?

Конан не испытывал особого страха смерти, и ее вид обыкновенно не вызывал у него ни содрогания, ни благоговения, но в некоторой степени чувства Конгура ему были понятны.

— Знаешь, у мертвецов есть одно несомненное достоинство, — заметил он. — Они не нападают внезапно. И вообще куда безопасной живых.

— Но Аттайя не простой мертвец, — возразил Конгур, — как знать, может, он себя поведет иначе.

— Не пойму, нужна тебе твоя картина или нет, — сказал Конан. — По-моему именно ты хочешь ее вернуть, мне-то все равно. Если тайная охрана обнаружит ее раньше, чем это сделаешь ты, не думаю, что тебя выручит дед.

— Дед не простит мне, если сочтет предателем, — тихо согласился Конгур. — Если он узнает…

— Ну, так давай быстрее думай, кого тебе больше стоит бояться, мертвого Аттайи или живого Донала Ога, — посоветовал Конан.

Конгур втянул голову в плечи и нервно сглотнул.

— А что, если Аттайя тоже не совсем мертвый? — протянул он.

— Ты сам на себя страху нагоняешь, — сказал киммериец. — Лучший способ все выяснить — это пойти и убедиться. Но я, понятное дело, не буду тратить зря время, уламывая тебя, как девку. Вообще, — с досадой добавил он, — не пойму, В кого ты уродился такой робкий. Тариэль в твоем возрасте не боялся ни людей, ни демонов. Он был настоящим бойцом! Ты просто позоришь его имя.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});