Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Рано или поздно… конечно. Он был уже был стариком, но я все равно не думал, что это случится с ним так… скоро, мне казалось, он всегда был и всегда будет…
— Стариком? Твой друг?
— Ну и что, и что, — почти закричал Конгур, — он был мудрым и многому научил меня, и я был ему нужен! А теперь его больше нет.
Взрыв отчаяния прошел, и Конгур продолжил уже спокойнее:
— Не говори ни отцу, ни матери, что видел меня в таком состоянии. Это только меня касается, им не надо знать, — он поднялся, стараясь взять себя в руки и успокоиться, и только нервно сжимал какой-то предмет, висящий у него на шее на кожаном шнурке. На короткий миг пальцы Конгура разжались, и Конан не поверил своим глазам, увидев знакомый амулет, тот самый, с которым никогда не расставался Райбер! Правда, тогда эта вещица оставалась такой же невидимой, как и сам сын Ирьолы, но Конан ее неплохо запомнил, поскольку не раз лицезрел отражение Райбера в зеркале: кольцо. По словам Ирьолы, это было кольцо Элиха, слишком большое для детского пальца, поэтому ее сын носил его вот на этом же самом шнурке, тоже на шее.
— Откуда ты взял его? — спросил Конан, не сводя глаз с кольца.
— Там, у него, — отозвался Конгур, — это лежало рядом на полу, и я взял. Мне хотелось иметь что-то на память о моем…
— …друге, — продолжил за него киммериец. — Я понял. И этого друга, не иначе, звали Аттайя. Очень, очень интересная вещь получается.
Теперь они стояли, одинаково сильно потрясенные, и смотрели друг на друга, не в состоянии подобрать больше никаких слов.
Райбер мог обрести облик, только если Аттайя умрет, так говорила Ирьола. Все совпало. Мальчик утратил свойство быть незримым, а колдун покинул сей мир. Но как угодно, до или после, Райбер был там! Был! Он все-таки нашел Аттайю, но отчего-то делает вид, будто ничего не знает или не помнит!
— Почему ты решил… — начал было Конгур.
— Тихо, — Конан едва удержался, чтобы не зажать ему рот, — молчи. Кажется, тут поблизости лишние уши, — он резко открыл дверь, но никого не обнаружил. — Мы еще к этому вернемся. Пока держи язык за зубами.
Поскольку это полностью совпадало с собственными намерениями Конгура, он, не задавая лишних вопросов, с готовностью кивнул. Но едва Конан собрался оставить его, юноша тихо произнес:
— Ты мне поможешь?
— В чем? — Конан обернулся.
— Ну раз ты все равно откуда-то знаешь… в общем, кольцо-то я взял, а другую вещь, очень важную, оставил, забыл, понимаешь? Ее надо забрать, пока еще кто-нибудь не нашел, потому что иначе…
— Что за вещь?
— Картина. Портрет.
— Твоя картина?
— Да, моя.
— Ох, парень, во что ты только ввязался, — покачал головой Конан.
Конгур смотрел на него со смесью страха, отчаяния и надежды, как, наверное, может смотреть бросившаяся под ноги охотнику птица, которую преследует сокол, и она ищет защиты у человека, выбирая меньшее из зол. А Конан подумал, что если кто и сможет помочь ему самому развязать странный, зловещий, туго затянувшийся узел непостижимых рассудком явлений, то как раз этот самый юноша. И лучше им, в таком случае, сейчас заключить своего рода договор.
Глава VI
Все это началось около пяти зим назад, ну может, чуть позже. Конгур уже не мог вспомнить точно, зато он знал, что именно в то время вдруг совершенно отчетливо понял, что люди не такие, какими он привык их видеть, и его мир сразу изменился. Двое людей, которых он любил больше всех на свете, отец и мать, сделались героями его ночных кошмаров, до того жутких, что Конгур старался вообще не засыпать так долго, как только мог выдержать. При свете дня все, вроде бы, оставалось прежним. Но стоило спуститься серым сумеркам, и перед ним вставало искаженное нечеловеческим бешенством лицо Тариэля за миг до того, как тот из-за какого-то пустяка разбил его собственное, а позже и другой образ — матери, которая, оказывается, способна так ненавидеть.
Живое воображение Конгура заставляло его задумываться, а вдруг Тариэль и Дара на самом деле умерли, а их место каким-то образом заняли чудовища в облике родителей? И еще — его дед, Донал Ог, такой щедрый, такой добрый, но Конгур своими ушами слышал, как кто-то из слуг шепотом назвал его, ни много ни мало, людоедом… и вовсе не в шутку. Почему?! Откуда-то Конгур знал, что про это ни у кого нельзя спрашивать, иначе чудовища поймут, что он знает их тайну, и придут за ним. Что тогда будет, что они с ним сделают, он боялся даже предположить. Он научился притворяться, будто ни о чем не догадывается, и только с сестрой попробовал поделиться своими жуткими догадками. Джахель была младше него, но она, выслушав, сказала вовсе неожиданное:
— Конгур, ты сам злой, и все тебе кажутся злыми. А на самом деле они просто несчастные.
Потом он нередко думал, что сестра, на самом деле, наверное, внутренне сильнее и смелее него… Но тогда не ощутил ничего, кроме еще большего одиночества.
Конгур и раньше любил рисовать, чем угодно, где угодно, веточкой на песке, углем на стене, и родители, к чести их надо заметить, всегда поощряли его продолжать эти занятия, коим он предавался с таким наслаждением. "Тебе надо учиться", — сказал Тариэль, а поскольку слова у него редко расходились с делами, показал рисунки Конгура мастеру Тарсу — самому знаменитому художнику Бельверуса — и попросил того взять мальчика в ученики. За обучение приходилось щедро платить, но дело того стоило. Мастер Тарc не взял бы к себе человека, от которого со временем не надеялся бы добиться толку. Но Конгур поначалу не отличался ни чем особенным от других его учеников, разве что был самым юным. Позже, когда его мир стал другим, мастер Тарc начал все более внимательно смотреть на его наброски и уже почти ничего не поправлял, а потом сказал: "Ты видишь суть вещей, Конгур. Боюсь, мне мало чему удастся тебя научить, ты родился очень талантливым и пойдешь дальше меня. Тебе многое дано". Более всего Конгур преуспел в изображении людей. Он ждал, что мастер Тарс отметит это, так и случилось, но слова, которые тогда прозвучали, удивили его. "Ты носишь в душе тяжесть всей преисподней, и это меня пугает. Научись хотя бы немного любить".
Однажды Конгур задержался в мастерской чуть дольше обычного, когда все остальные уже разошлись, и мастер Таре не заметил его присутствия. Тот человек, который переступил порог мастерской, заставил Конгура затаить дыхание. Он был невероятно уродлив и беспредельно отвратителен, ужасно старый, весь какой-то перекошенный и с лицом, скорее похожим на череп, обтянутый пергаментной кожей. Повинуясь охватившему его страху при виде незнакомца,
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});- Чужак 9. Маски сброшены. - Игорь Дравин - Фэнтези
- Медь Химеры - Пирс Энтони - Фэнтези
- По ту сторону Алой Реки - Криптонов Василий - Фэнтези
- Девочки. Семь сказок - Аннет Схап - Детская проза / Детская фантастика / Фэнтези
- Владычица Подземелий - Дэвид Дрейк - Фэнтези
- Часовые Запада - David Eddings - Фэнтези
- Королевство белок - Наталья Михайлова - Фэнтези
- Академия Тьмы "Полная версия" Samizdat - Александр Ходаковский - Фэнтези
- Избранные циклы фантастических романов. Компляция.Книги 1-22 - Кира Алиевна Измайлова - Прочее / Фэнтези
- Странник. Инициация - Александр Кронос - Городская фантастика / Периодические издания / Разная фантастика / Фэнтези