Скандинавия глазами разведчика - Борис Григорьев

По своим взглядам он коммунист, но в то же время не верит и в Бога.

— Долой налоги! Датчане не должны платить налоги вовсе, — заявил Глиструп во всеуслышание.

Это был первый политический лозунг Глиструпа и его сторонников, с которым он обратился к народу. Сначала все подумали, что это шутка. Как не платить налоги? А на что же нам содержать алкоголиков и наркоманов? Но народ понял Глиструпа. Налоги составляют половину всех расходов датчанина, и призыв опытного мошенника попал в самую точку.

Вторым популистским лозунгом прогрессистов было требование упразднить и распустить армию. Какой смысл тратить на её содержание огромные деньги налогоплательщиков, если она не в состоянии защитить страну от агрессии с Востока?

— Нам нужно иметь в Генштабе всего одного офицера, который мог бы в случае необходимости ответить по телефону по-русски: «Мы сдаёмся», — убеждал Глиструп население.

И население с пониманием отнеслось и к этому аргументу коммуниста-ренегата, как будто оно никогда не слышало аналогичные лозунги и призывы, исходившие от настоящих коммунистов.

Чем дальше в лес, тем больше дров заготавливала новая партия. Широко используя приёмы демагогии, эпатируя публику различными выходками, брызгая слюной на слушателей, игнорируя выпады и колкости в свой адрес, Глиструп последовательно делал своё дело. На следующих выборах Партия прогресса легко преодолела планку 4% и вошла в фолькетинг. Датский истеблишмент был шокирован. Преступник, которого за неуплату налогов нужно было упрятать в тюрьму, расселся в кресле депутата фолькетинга и мутил воду внутри этого богоугодного заведения! Круглое мясистое лицо Глиструпа с пухленькими щёчками и жирными масляными губами, крупными навыкате бычьими глазами, с причёской «а-ля Титус» замелькало на полосах газет и экранах телевизоров. Своим огромным пивным животом, всегда одетым в чёрный шевиот, он смело раздвигал пространство для своих политических эскапад и нагло улыбался тому, кого едва не затоптал своими маленькими слоновыми ножками. (Чисто внешне Глиструп представлял собой стопроцентный образчик буржуа, которого у нас в «Окнах РОСТА» в 1920-х годах изображал В. Маяковский.)

С виду он маленький толстенький человек и похож на свою фотографию. Телосложение без внешних признаков половой принадлежности.

О, этот любитель марципанов заставил заговорить о себе всю страну, всю Скандинавию, Европу, а потом и весь мир! Выпущенный из бутылки джинн — вроде на потеху, как в своё время хиппи в крепость Христиания, — стал принимать демонические таки формы. Он заговорил и забрызгал слюной весь политический олимп, он превратил его в конюшню, отхожее место и... продолжал исправно не платить налоги. На следующих выборах Партия прогресса достигла ещё более впечатляющих результатов, набрав 10 % голосов избирателей.

Резидентура предвидела неожиданную победу кандидата правящей партии.

Скоро сказка сказывается, но не сразу дело делается. Даже в королевстве Датском. Власти долго бились и боролись с Моген-сом, чтобы посадить его на скамью подсудимых, но эти преследования в глазах избирателей только создавали ему ореол борца и мученика за справедливость и ещё больше способствовали его популярности. Тогда депутаты фолькетинга пошли наконец на решительный шаг и лишили возмутителя спокойствия депутатской неприкосновенности. Все мы знаем, как трудно наступить на себя, как нехотя члены всех парламентов идут на эту меру, но депутаты фолькетинга переступили через эту черту, пренебрегая, возможно, собственным благополучием.

Но замордовать до конца партию Глиструпа не удавалось. Она жила и боролась теперь за освобождение из тюрьмы своего вождя. Жёлтое пламя «прогресса» перекинулось между тем в соседние страны. В Норвегии и Швеции, а потом и в других странах Европы среди избирателей также нашлись недовольные системой. Партии недовольства начали своё триумфальное шествие за пределами Дании. К концу 1980-х годов призрак демагогии достиг благословенных российских границ, нашёл здесь благодатную почву, и теперь мы можем ежедневно лицезреть последователей незабвенного Глиструпа в собственном доме.

...В феврале 1996 года я летел в краткосрочную командировку в Стокгольм. По пути в шведскую столицу самолёт сделал посадку в Каструле и взял на борт пассажиров из Копенгагена. Рядом со мной оказались гимназисты старших классов, направлявшиеся в качестве туристов в Россию. Я заговорил с одним мальчиком и стал расспрашивать его о том, чем живёт современная датская молодёжь, что происходит в Дании и что их интересует в Москве. Гимназист оказался достаточно подготовленным молодым человеком и бойко отвечал на мои вопросы. Когда я его спросил о Партии прогресса и Могенсе Глиструпе, он сказал, что такого политического деятеля не знает... Возможно, он войдёт в историю как политик эпохи какого-нибудь Шалопая датской эстрады.

А я до сих пор ощущаю на своей ладони липкое прикосновение пухленькой ручки Могенса Глиструпа, короля блефа и демагогии, которого я удостоился на одной из политических тусовок Копенгагена. Брр!

...Самым крупным при мне политическим событием, повлиявшим на обстановку в стране, был референдум по вопросу вступления Дании в Общий рынок — тогда ЕЭС. Если можно вообще сравнивать датчан с нами, то можно отметить, что они в 1971—1972 годах были взбудоражены этим событием не менее, чем русские распадом СССР. В течение года самой главной темой для разговоров было присоединение Дании к Европе. Это было на устах у всех — от премьера и руководителя партии до рабочего «Бурмайстер ог Вайна» и домашней хозяйки.

Население раскололось на два противостоящих лагеря, которые усиленно стали обхаживать политики. Копенгаген превратился в сплошной дискуссионный клуб. Буржуазные партии выступали за присоединение к ЕЭС, рабочие и левые — против. Последних поддерживали «прогрессисты» Глиструпа. Многочисленные опросы общественного мнения показывали, что силы у сторонников и противников ЕЭС были примерно равны. Оглядываясь назад, можно сказать, что у противников всё-таки превалировали эмоции и элементы политической конъюнктуры, в то время как аргументы сторонников носили более реалистический характер. Дания без объединённой Европы обречена на застойное развитие.

Конечно, членство в Общем рынке предполагало, что датчанам предстоит выдержать сильную конкуренцию, чтобы иметь возможность экспортировать свои товары — без экспорта страна моментально скатится в пропасть. Вот этого и побаивались социал-демократы и профсоюзы, привыкшие к стабильному развитию и гарантированным социальным выплатам. Как ни странно, но буржуазные партии занимали в данном вопросе более дальновидную политику.

Но первая попытка Дании вступить в ЕЭС не удалась — население с небольшим перевесом проголосовало против. Помнится, накануне дня референдума по пешеходной улице прошла крупная манифестация противников Общего рынка, которую замыкали с десяток молодых парней и девиц, одетых в костюмы Адама и Евы. В руках они несли полотнища с надписями: «Вот какой станет Дания, если вступит в Общий рынок». Полиция нравов не посмела вмешаться в демонстрацию, опасаясь обвинений в политической предвзятости накануне референдума, хотя формальные основания для этого у неё были. Несмотря на свободу нравов, ходить нагишом по улицам никому не дозволено!

Секретарь парткома молодой коммунистке, явившейся на собрание в прозрачной блузке и мини-юбке:

— Ты мне, пожалуйста, Петрова, партийную жизнь не оживляй!

Ну что, может быть, хватит о политике?

РУССКИЕ В ДАНИИ

Русский за границей если не шпион, то дурак.

А.П. Чехов

Не помню, кто — кажется, Талейран, — сказал примерно следующее.

Жизнь дипломата складывается из общения с иностранными представителями, составления отчётов в свою столицу и контактов со своими соотечественниками. Первое не представляет ему больших хлопот и даже доставляет ему удовольствие, со вторым он более-менее сносно справляется, а вот третье — наиболее сложное и неприятное занятие.

Мои собственные наблюдения, сделанные уже в то, советское время, подтверждают это высказывание. И действительно: на контакты с иностранцами — официальные или неофициальные, частные — дипломат настраивается заранее, он ставит на встречах с ними минимальные, во всяком случае, реальные цели, он знает, чего от них можно ожидать. Маловероятно, что иностранец, если, конечно, он не действует по заданию контрразведки, приготовит вам сюрприз, а ежели и приготовит, то обернёт его в красивую упаковку, и дипломат или разведчик если и будет раздосадован, то вполне оправданно, потому что такие моральные издержки априори заложены в его профессии.