Сингапурский квартет - Валериан Скворцов

...Титто, как он сообщал в записи, столкнулся, однако, с сюрпризом другого рода. Он обнаружил в списке два счета у одного и того же клиента фирмы "Деловые советы и защита". С первым счетом было все ясно. Титто знал о нем. Второй же был резиденту неизвестен, и именно потому, что средства на него поступали помимо "тропы". Последняя сумма поступила на счет наличными - американскими долларами, - причем, вне сомнения, из Сингапура. Эти деньги пришли - что потрясло Титто окончательно - упакованными в фирменные пакеты Индо-Австралийского банка, принадлежащего Бруно Лябасти, хозяину фирмы "Деловые советы и защита".

Как и первый, второй счет принадлежал некоему Ли Тео Ленгу, которого "Ассошиэйтед мерчант бэнк" намерен по суду объявить банкротом. А "Ассошиэйтед мерчант бэнк", как также известно Титто, является клиентом фирмы "Деловые советы и защита" и, более того, держит часть её акций.

Пленка кончилась. Оставались вопросы.

Зачем Бруно, полновластному диктатору Индо-Австралийского банка, пересылать наличность Ли Тео Ленга втайне от своего резидента в Югославии и Италии, минуя каналы собственной же фирмы "Деловые советы и защита"?

Почему двадцать миллионов франков наличными отправили на второй тайный счет человека, которого сами же намерены объявить несостоятельным должником?

Допустить мысль о том, что это произошло за спиной Бруно, что кто-то использует специальные конверты Индо-Австралийского банка, в которые пакуется наличность, без ведома Бруно, Джеффри не мог. Технически такое не получилось бы.

- Информация интересная, Титто, - сказал Джеффри.

- Спасибо, господин Пиватски, - ответил итальянец. - Вы поняли, почему я посчитал долгом встретиться с вами. В списке, который приготовили швейцарские агенты для приманки французов, указаны действительно крупные суммы...

- Вы проявили профессиональную сноровку, наблюдательность и осторожность. Вы толковый резидент, Титто. Макиавелли гордился бы вами...

- Новый человек в руководстве фирмы, господин Пиватски?

- М-да...

- Итальянцев в таких делах всюду становится больше, - сказал Титто.

Джеффри перекрутил пленку в исходное положение, вновь надавил клавишу воспроизведения. В наушнике послышалось шуршание, каждые три с половиной секунды оно прерывалось щелчком. Стандартный пароль фирмы "Деловые советы и защита" свидетельствовал, что запись стерта и невосстановима.

- Теперь забудьте эту историю, - сказал Джеффри. - Но приготовьтесь вспомнить, если мне, именно мне захочется повторно услышать данную музыку в вашем личном воспроизведении. Я должен понять, почему столь значительные суммы Ли Тео Ленга, клиента нашей фирмы, идут по параллельному каналу Индо-Австралийского банка из Сингапура в Триест и затем Цюрих...

Особые конверты Индо-Австралийского банка были гордостью Джеффри Пиватски, работавшего над защитой их подлинности несколько недель по прямому заказу Бруно Лябасти. На конверты наносились полоски оптического кода из двух строк с буквами и цифрами, какие компьютерные принтеры печатают на адресных наклейках. Но обычным шрифт казался только внешне. Выполненные особым способом надписи на конверте опознавал только электронный считывающий "глаз" на столе кассира цюрихского или бернского банка. "Глаз" определял также номер счета или сейфа, для которых предназначалось содержимое конверта. Если пластиковую оболочку над листком с оптическим кодом попытались бы надрезать, она темнела от соприкосновения с воздухом.

Величайшая загадка состояла в том, как пакеты Индо-Австралийского банка попадали в Берн, минуя Титто в Триесте. Да ещё иным путем, чем транспортный канал фирмы "Деловые советы и защита", для них же и устроенный?

Бруно Лябасти любил цитировать высказывания великих, надерганные из наставлений для французских унтер-офицеров, считающихся интеллектуалами в глазах своих полковников, которые эти наставления и пишут.

В присутствии Пиватски Бруно как-то сказал Клео:

- Наполеон ценил честность как средство обмана и не терпел лжи, считая её посягательством на свою власть. И я не потерплю мошенничества по отношению к себе даже от тебя, Клео! Ты схватил кусок у вожака стаи... Мне не жалко куска. Но я дорожу своим правом на него!

Бруно случалось, как и многим другим, оказываться жертвой биржевых посягательств закадычного партнера и друга. А Клео ответил:

- Деловые партнеры - как муж и жена, вступившие в брак по расчету. Они делят постель, но не сны... Что ты взъелся, Бруно, на человека, присвоившего несколько твоих тысяч? Я не обещал разделять твоих снов... Уведи у другого в два раза больше и считай, что мы квиты.

- С кем?

- С жизнью.

Бруно и Клео не опускались до личных счетов. Они сводили счеты с жизнью! Условности, именуемые порядочностью или корпоративной этикой, для обоих ничего не значили. И если они не поставили его, Джеффри Пиватски, своего эксперта по электронной безопасности, в известность о каких-то параллельных операциях через Триест, что тут обидного? Но если Титто наткнулся на след этой операции, значит её мог рассекретить и чужой, а случайно или с намерением - не имеет значения.

- Обычно конверты Индо-Австралийского банка из Сингапура вам доставляет пилот "Эр Франс". Так ведь?

- Из рук в руки, - ответил Титто. - Мы знаем друг друга.

- А конверты из этого... ну, бокового канала... через кого поступили они?

- Их получает в Белграде и переправляет через Триест в Швейцарию человек, который завтра будет водить тростью по доске с курсами в банке на улице князя Милоша. На него меня вывели швейцарцы.

- Почему он согласился разговаривать с вами и встретиться со мной?

- Я захватил его в Триесте, одел наручники и привез в свою квартиру. Из своего компьютера вышел на базу данных Индо-Австралийского банка. Банк включился. А если я знаю сверхзасекреченный номер, то, значит, пользуюсь полным доверием Индо-Австралийского банка, который и его нанял пересылать пакеты... Какие у него могли быть сомнения? Он просто подумал, что раз я приказываю ему ехать в Белград, то он и должен ехать.

- А не успел он просигналить тем, от кого получает конверты Индо-Австралийского банка, что вы пронюхали о нем и взяли на крючок?

- Мог. Но если это люди Индо-Австралийского банка, чего мне беспокоится? Я проявил бдительность? Проявил... Это и есть моя работа.

- Допустим.

- Если я вляпался во что-то, куда не следует совать нос, что ж... Пусть тогда глубже припрячут концы в воду, чтобы не попадались, как попались мне. Это хорошо, что попались мне, а не кому-либо еще. Я так считаю... В общем, встречаться с этим человеком или нет, решать вам, господин Пиватски. Он приезжает из Триеста ночью, утром будет ждать моего звонка и только за несколько минут до встречи, если она вам будет угодна, узнает насчет явки в банк на улице князя Милоша. Если вам не нравится предложенный мной сигнал идентификации на встрече, он будет заменен по вашему указанию... В любом случае, состоится встреча или нет, я сам отвезу его потом в Триест на машине, итальянская граница открыта...

Джеффри молчал.

- Возможно, господин Пиватски, вы считаете свой приезд в Белград нецелесообразным? - спросил Титто.

От волнения его итальянский акцент усилился.

- Вы поступили правильно, - сказал Пиватски, почти не дав Титто закончить фразу. Он постарался, чтобы его голос прозвучал теплее. - Вы сомневались, а сомнения в нашем деле признак здоровья. Общими усилиями разберемся... Я отправлюсь на встречу с этим человеком на улицу князя Моллюска...

- Это произносится Милош...

- А! Милоша... Спасибо. Вы оставайтесь в гостинице. Как только он вернется из банка в свой номер, увозите его в Триест. Я покину этот город сам по себе. Разговор, как я говорил, забудьте до поры. Свой долг вы выполнили... Отвезите меня теперь в гостиницу и распрощаемся. Больше никакого интереса ко мне. Ясно, Титто?

- Да, господин Пиватски.

Джеффри не ночевал в Белграде. Сразу после прослушивания пленки и разговора с Титто, он вернулся в гостиницу, рассчитался за номер и заказал такси, на котором добрался до аэропорта.

Поглядывая через дребезжащее боковое окно машины, марку которой было невозможно определить, на тусклое освещение славянской столицы, экономившей на электричестве, Бруно пытался собрать воедино свежие впечатления. Но память подсовывала обрывочные образы, из которых общей картины не складывалось. Например, как кассир гостиницы считал банкноты, одновременно разговаривая с портье и рассматривая женщин в холле. Ни Джеффри, ни деньги его, судя по всему, не интересовали. Коротковатые, покрытые черной порослью пальцы, ловко перебиравшие пачку местных денег, на которые пришлось менять доллары, чтобы расплатиться, жили независимой жизнью. Портье, на этот раз подхвативший чемодан, отказался от подачки. Джеффри не покидало странное ощущение, что все служащие гостиницы, с которыми он сталкивался в последние часы, просто изнывали от чувства собственного превосходства и скуки.