Крот (СИ) - Барчук Павел

— Ты…черт…ты ненормальный⁈ — она схватила Ведерникова за локоть и потащила его за угол. — Еще бы вышел на площадь Ленина, с рупором в руках. Чтоб наверняка все тебя услышали. Или статью дал в газету.

Как только они оказались далеко от входа в «Полет», Ниночка отцепилась от друга, уставившись на него злым взглядом.

— Что за ерунду говоришь? Как ты мог убить инженера? Это — Марков. Сам же говорил. Он убил Льва Ивановича, а жену его велел тебе…

Филатова замолчала на полуслове. До нее, наконец, дошла вполне очевидная истина. Потому Вадим и угрожал Ведерникову. Он знал, кто виноват в смерти Маслова. Вот, о чем говорил Марков тогда. Кандидатура убийцы крайне неподходящая… Он ведь понимал, без Игоря Ниночка не сможет работать дальше. А значит, не сможет добывать нужные сведения. Именно по этой причине Марков сказал, что в убийстве должна признаться Анна Степановна.

— Не ерунду. Так и есть. — Игорь выглядеть совсем несчастным. — Все вышло случайно. Да. Совершенно случайно. Он хотел тебе навредить. Понимаешь? Я не мог этого допустить. А теперь творится черт знает что. Твой план насчёт Беляева не сработал. И не сработает. Он не верит ничему. Вообще ничему. Он точно знает, что мы натворили. Я чувствую. Ведет себя странно. И Марков…ты знаешь, вчера они все трое встречались в парке. Вадим размахивал оружием, Комарова его сначала ударила, потом спасла. А Максим Сергеевич велел прийти и рассказать правду…

— Подожди…– Филатова чувствовала, как у нее начинает кружится голова от обилия информации. А главное, от содержания этой информации. — Комарова и Вадим? Ночью в парке? Вот стерва…Она и тут постаралась, что ли? Мало ей Беляева, эта тварь к Вадиму протянула свои данные ручонки… Ну, Комарова…

— Нина! Нина, послушай, что ты говоришь⁈ — Ведерников сделал шаг к Ниночке, схватил ее за плечи и с силой тряхнул. — Какая, к чертовой матери, Комарова⁈ Я говорю тебе, этих троих что-то связывает. Понимаешь? А ты переживаешь, не увела ли бледная моль у тебя очередного мужика. Очнись! Приди, наконец в себя. Мы с тобой полностью в тупике. Нам никто не поможет. Так еще Марков, Беляев и Комарова затевают какую-то игру. Иначе, зачем им все это устраивать?

— Заткнись. — Ниночка сказала всего лишь одно слово, тихим, спокойным голосом, но Ведерников моментально осекся.

А сама Филатова вдруг почувствовала, как ее отпускает злость, истерика и психоз. В голове стало совсем ясно. Руки перестали мелко дрожать.

— Идем, Игрек, здесь слишком опасно говорить о таких вещах. Ты расскажешь мне все, что произошло между тобой и Масловым. В подробностях. Потом расскажешь, что конкретно случилось ночью. Говоришь, нам никто не поможет? Ну, и прекрасно. Мы поможем себе сами.

Глава 14

В которой я много узнаю нового, но в итоге чувствую угрызения совести

— Итак… Теперь, когда все наелись и напились, — Комарова выразительно посмотрела на меня, будто я один тут сейчас закидывался макаронами, которые, кстати, были недоварены. — Может, наконец, перейдём к делу. А то такое чувство, будто мы на отдых собрались. Не хочу никого беспокоить столь незначительным фактом, но вообще-то послезавтра прибывает Фидель Кастро, которого, опять же, уж простите за напоминание, требуется убить. И между прочим, меня это касается в самой меньшей степени. А почему-то волнует больше, чем вас.

— С удовольствием поддерживаю Вашу идею. — Я натянул улыбку на лицо. Ту, которая максимально бесит данную особу. Каждый раз, когда она начинает ёрничать, испытываю сильное желание отвечать в таком же тоне.

Между прочим, макароны вышли у нее такое себе. Видимо, посвятив все усилия воспитанию внучки в стиле командос, Ершов забыл о том, что женские «штучки» ей тоже пригодились бы. Поэтому, скажем прямо, кулинария вовсе не конек Комаровой. Если учитывать, что путь к сердцу любого мужчины лежит через его желудок, помрет она в девках. Точно говорю.

Степень готовности обеда заметили и я, и Марков, но оба мы молча уничтожили периодически похрустывающие на зубах макароны. Я так понимаю, Александра Сергеевна подержала их в кипящей воде очень недолго, а потом быстро откинув в дуршлаг, разжарила на сковороде. Торопилась. Боялась, мы без нее решим все самые насущные вопросы. Посолить, кстати, она тоже забыла. Или не захотела. На зло. Очень на нее похоже, кстати. Хотели жрать? Жрите! Но потом не жалуйтесь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Белобрысый, которому выпала «честь» первым оценить приготовленное Комаровой блюдо, сначала на радостях активно принялся его жевать, но тут же застыл с набитым ртом. Посмотрел на меня, потом на Александру Сергеевну, которая стояла посреди кухни, сложив руки на груди. Вид у нее был такой, что Вадику точно стало понятно, даже если бы макароны оказались вообще сырыми, надо есть. Иначе, смертоубийство неизбежно.

— Ммммм…Как вкусно…– Протянул зажмурившись Марков, а потом одним заходом поглоти все, что было. Зажмурился, наверное, дабы не видеть это произведение кулинарного искусства. Удивительно, как не подавился.

— Серьёзно? — Я сначала искренне поверил словам Белобрысого. Схватил ложку, нагрёб макарон и тоже закинул их в рот. Однако, сразу понял в чем прикол. Правда, как и Белобрысый, говорить Комаровой о ее слабеньких способностях в области готовки не решился.

В итоге, исключительно с голодухи, мы с блондином напару умяли бо́льшую часть обеда, приготовленного, если так можно сказать, Александрой Сергеевной. Старались просто глотать эти чертовы макароны, не пережевывая. Теперь у нас, походу, точно приключится какое-нибудь несварение желудка. Кто его знает, может, в этом и был план. Угробить нас обоих разом.

Комарова пристально наблюдала, как мы поглощаем сомнительное блюдо ее производства, ожидая, когда, наконец, можно будет приступить к делу. Едва я и Белобрысый отставили металлические миски в сторону, Александра Сергеевна моментально схватила грязную посуду и с грохотом швырнула ее в стоящее неподалеку пустое ведро.

— Потом помоешь. — Заявила она Маркову. — Давайте приступим к делу.

— То есть, чая не предложат? — Спросил я Александру Сергеевну. Просто было полное ощущение, что в животе сейчас находятся пару килограмм камней. Комарова в ответ одарила меня злым взглядом.

— Ясно. Не предложат…ну, ладно. Хотя, сервис, знаете у вас…Вида́ли и получше.

— Максим Сергеевич, не искушайте…– Комарова мило улыбнулась. Вполне было понятно, что с гораздо бо́льшим удовольствием она бы надела мне на голову кастрюлю с остатками еды.

— Интересные у вас взаимоотношения. — Задумчиво протянул Белобрысый, наблюдая за нашей перепалкой. — Ладно… Пора действительно поговорить о важном. Предлагаю переместиться в комнату. Там хотя бы пространства больше. А то у меня такое ощущение, что мы с каждой минутой становимся по-семейному близки. А я не готов, знаете ли, обрести ещё одну семью. У меня от первой пока достаточно яркие воспоминания. Впрочем, думаю, у них обо мне тоже.

Комарова без препирательств согласилась с доводами Маркова и быстренько смылась из кухни. Мы, естественно, отправились следом.

Комнат в домике было две. Одна — совсем крохотная. Типа, спальни. Там поместились лишь кровать и комод для вещей. Вторая — чуть больше. Она исполняла роль зала, столовой, гостиной одновременно. Собственно говоря, именно это помещение пользовалось наибольшим спросом, видимо. Здесь встречался Максим Сергеевич с Масловым. И здесь же инженер невзначай помер. Естественно, мы выбрали ту комнату, которая просторнее.

Александра Сергеевна хотела было устроится на стуле, но в последнюю секунду вспомнила, что совсем недавно он был занят трупом Льва Ивановича. Она остановилась, поморщилась брезгливо, а затем выбрала в качестве места дислокации окно. Снова. Прямо тянет ее к этим окнам. Оперлась о подоконник пятой точкой и уставилась на нас с Марковым.

— О Господи…Ну, я не особо привередливый. — Белобрысый, который понял суть маневров Комаровой, подошел к стулу, отодвинул его и уселся бочко́м, опираясь одним локтем о стол.