Блеск клинка - Лоуренс Шуновер

— Мама, он говорит как священник!

— Тише, детка. Это невежливо, — сказала мать.

— Здорово у тебя получается, — сказала долговязая девочка Пьеру.

Грудь Клер была еще плоской как у ребенка, но за последний год ее ноги стали длиннее и приобрели приятную симметрию. Если кровь Клермонов и Эпиналей смешалась в Клер так же, как в Луизе, есть основания надеяться, думала мать, что ее грудь, как и ноги, в конце концов станет необыкновенно прекрасной.

— Я научился у священника, мадемуазель, — ответил Пьер.

— А где ты выучил ту часть, в которой говорилось о болезни и засухе? — спросил сэр Роберт. — Я не припоминаю, чтобы я когда-нибудь слышал точно такую молитву.

— Нет, сэр. Я вставил эти слова, потому что забыл часть молитвы.

— Я бы не смог найти подходящие слова, а ты, Бернар? Твой священник хорошо обучил тебя, мой юный друг.

— Можно он будет учить меня латыни? — воскликнула Клер. — Мама, могу я заниматься латынью с Пьером из Милана?

— Не все сразу, — ответила мать. — Это требует длительного времени.

Бернар предложил, по крайней мере, попробовать, так как надеялся, что Пьер выпустил свою стрелу, сказав все, что он знает.

— Мы начнем, мадемуазель, с amo, amas, amat[9], — сказал Пьер, немного помедлив, — что означает действие и предпочтение.

Изамбар позеленел бы, услышав эти слова. Любить — означает действие! То был результат светских уроков каноника, а вовсе не церковного подхода Изамбара к изучению латыни.

— Когда вы хорошенько выучите это, можно переходить к другим словам.

— Прямо священник! — тихонько хихикнул сэр Роберт.

— К словам, обозначающим вещи, которые человек предпочитает? — спросила Клер.

— Латинский язык очень сложен, — сказал ее отец. — Не следует пытаться выучить сразу много слов.

Вошел управляющий с огромным серебряным подносом, который был нагружен едой. Прислужник взял их серебряные тарелки и управляющий положил на них все лучшие куски, а то немногое, что осталось, пошло на стол, где сидели сержант и другие. Они ели всего лишь гусиное мясо, которое Пьер ел всю свою жизнь, самое дешевое мясо в Нормандии. Репа была жесткая, а капуста грубая. Подвалов сэра Роберта еще не коснулся голод. Вино в серебряной чаше Пьера ничего не стоило по сравнению с вином в доме оружейника, где чаши были медные.

— Мы должны покинуть Париж через день или два, — сказал сэр Роберт. И затем, обращаясь к Пьеру: — Без сомнения, в Нормандии полно продуктов, но здесь, как видишь, мы постимся каждый день. И управляющий говорит, что с каждым днем все труднее и труднее доставать провизию.

Старый слуга, пользовавшийся доверием хозяина, сделал шаг вперед с места за его креслом и тихо произнес:

— Говорят, что на улицах появятся волки, сэр Роберт! — а затем вернулся на привычное место.

— Я тоже слышала об этом, — сказала Клер.

Сэр Роберт рассердился:

— Генри собирает слухи со всего Парижа, но они редко оказываются правдой.

— Боюсь, что он может быть прав насчет волков, — сказал Бернар. — Обстановка хуже, чем вы предполагаете, сэр.

— Мой ужин говорит мне, что она неблагополучна, — ответил сэр Роберт, — но я опасаюсь отправляться в родовое поместье, когда война может вспыхнуть в любой момент.

— Уже давно все спокойно, — заметила графиня.

— Такое спокойствие всегда обманчиво. Во время осады опасность сосредоточена в одном месте. Ты знаешь, чего ожидать. А это временное затишье выглядит угрожающе. Что касается их руководителей — мы много боролись с Бедфордом и знали его повадки. Теперь он умер, и мы не знаем, что выкинут англичане. Вспомни, что Клермон расположен вблизи границы.

— Пьер прошел весь путь от Руана, — заметила Луиза.

— Ну, мальчику легко проскользнуть через лес, — сказал Бернар.

— Ты правда прошел? — возбужденно воскликнула Клер. — Совсем один? Какой храбрец!

— Я должен вам напомнить, юные леди, — сурово сказал сэр Роберт, — что я уже не владею шпагой так хорошо, как при Азенкуре. Не каждый решится подвергать опасности всю свою семью. Особенно если он обременен дочерьми, — обвиняющим тоном добавил он, взглянув на графиню.

Графиня выглядела виноватой, как всегда при подобных замечаниях, а Клер показалось, будто у нее отбирают право на жизнь.

— Мы не виноваты, что родились женщинами, — спокойно заметила Луиза.

Клер спросила:

— А ты решал, что будешь мужчиной? Мы ведь не сговаривались быть женщинами. Это не наш выбор, отец!

— Наверное, нет, дитя. — Но он всегда подозревал, что графиня могла что-то предпринять с этой целью, и она разделяла его чувства, хотя что она могла предпринять, не могли бы сказать даже ее самые близкие друзья.

— Мы несомненно должны покинуть Париж, — продолжал сэр Роберт. — Может быть, завтра или послезавтра.

Все выглядели довольными, а голодный дальний стол зажужжал со сдерживаемым возбуждением. Один слышал, что на севере полно еды, другой говорил с человеком, который сказал, что продукты есть на юге. Продукты должны быть в любом направлении, думали они и радовались, что старый деспот, наконец, принял решение вытащить их из голодающего города.

— Наш ученый молодой друг тоже планирует отправиться домой завтра, — сказал Бернар, — но сначала он должен выполнить срочную религиозную миссию. Он сказал мне, что он преодолел долгий путь до Парижа, чтобы достать несколько свечей из Сент-Шапель для вдовы из Руана.

— В наше время такое благочестие безрассудно, мой мальчик, — сказал сэр Роберт.

— Мне кажется, он святой! — закричала Клер.

— Он ведь не знал, что в городе чума, — возразил ей Бернар.

— Нет, я не знал, — согласился Пьер. — Я бы ни за что не отважился.

— Сомневаюсь в этом, — выразительно произнесла Луиза. — Ты проявил отвагу, когда дело касалось меня.

— Красота леди Луизы может превратить самого трусливого зайца в рычащего льва, — заметил Бернар, изящно склонив голову.

— Сомневаюсь, что она была прекрасна в повозке, — пробормотал сэр Роберт, а ее мать содрогнулась.

— Мастер Пьер уже выразил свое нетерпеливое желание исполнить миссию, и никто не может осуждать его за это, — продолжал Бернар. — Думаю, что все мы будем рады вновь вдохнуть чистый сельский воздух. Я охотно покажу ему дорогу к церкви завтра. Я ее показал ему сегодня утром, но юноше трудно будет сориентироваться в чужом городе.

— Это мило с вашей стороны, де Кози, — сказал сэр Роберт чуть-чуть формально, — а я уже решил дать юноше эскорт до Руана, если он захочет покинуть нас. Небольшой эскорт, Пьер из Милана, — извиняющимся тоном обратился он к Пьеру, впервые употребив приставку, указывающую на его происхождение. Пьер понимал, что он этого не заслуживает и покраснел до корней волос. Ему казалось, будто старый вельможа посвятил его в рыцари прямо здесь, за столом. Де Кози прикусил губу.