Болевой прием - Сергей Алтынов

– Мы вас слушаем, – отозвался Сергей.

Тот, кого нам представили как господина Страума, достал из бумажника две фотографии и протянул нам. На них был изображен один и тот же человек, правда, в разной одежде.

– Вы знаете, кто это? – почти без акцента, но каким-то странным, характерным лишь для иностранцев голосом спросил Страум.

– Да, – кивнула я.

Еще бы мне не знать. Международный террорист. Один из особо одиозных чеченских полевых командиров, прошел подготовку в лагере арабских наемников. В розыске у нас и по всей Европе. Искала этого мерзавца и спецслужба. Его фотографию мне показывал покойный Сократ Иванович Прохоров лет восемь назад. Сейчас, по моим данным, он должен был находиться где-то далеко от России, спецназы ФСБ и ВДВ основательно потрепали его банду.

– Гамаль. Или, точнее, Гамид, – произнесла я. – Полковник Гамид.

Во время чеченской войны чуть ли не все полевые командиры были полковниками, независимо от количества бойцов в отряде. До сих пор не понимаю, почему не фельдмаршалами. Узнал Гамида и Сергей. Разведка ВДВ искала его параллельно с фээсбэшниками. Одно из имен подлинное, второе что-то вроде псевдонима.

– Всего в каких-то сорока километрах отсюда, – произнес Граф и назвал известный адрес туристско-охотничьего комплекса.

Он, правда, располагался не в сорока, а в пятидесяти четырех километрах от данной территории.

– Вы шутите? – нервно отозвался Хмурый.

– Нет, – покачал седой головой Страум. – Он действительно сейчас там! И его нужно... сами понимаете! – Страум сделал выразительный жест ладонью по горлу, точно забыл русское определение «ликвидация».

Что делать? Если выполним этот «заказ», одной мразью будет меньше, с остальными разберемся позже. А если Граф нас подставляет?! Но зачем?! Зачем вообще выпускать нас с Территории?! Нет, сейчас я Графу верю! Просто у нас с ним и с этим унылым Страумом оказался общий враг. Великий комбинатор вовсе не Остап Бендер, а этот Граф, он же Александр Александрович. Умело натравливает одних врагов на других... Ладно, разберемся с Гамалем. Я помню видеокадры, как он лично перерезал горло русскому мальчишке-солдату (а такого даже чеченцы не делали, солдат-срочников старались сильно не мучить, глотки резали только контрактникам). Видела, как на другом солдатике отрабатывал приемы рукопашного боя. Был бы жив Сократ Иванович, он дал бы «добро» на такую акцию... Значит, надо действовать. Остальное разузнаем после.

– Вы правы, за Гамаля я бы заплатила вам сама! – только и произнесла я.

– Мой брат будет отпущен? – спросил Хмурый.

– Будет, – кивнул Граф.

При этих последних словах у Страума как-то странно вспыхнули его ядовито-голубые глаза.

– Тогда я готова выехать по указанному адресу сегодня же, – произнесла я, переглянувшись с подполковником, который одновременно с моими словами кивнул головой.

Глава 6

Утром следующего дня мы завтракали в гостинице охотничьего комплекса. Она была двухэтажной, мест на двадцать, не более, очень уютной. И недешевой, но Страум с Графом щедро нас профинансировали.

– Номер двенадцать на втором этаже, – негромко произнесла я, помешивая ложечкой слишком горячий чай. – Двое. Возможны прикрывающие, но не более еще двух.

– Скорее всего, их пятеро, – проговорил Сергей, выслушав мой доклад о разведвылазке на второй этаж гостиницы. – В Чечне он всегда передвигался в составе боевой пятерки. Здесь, конечно, мог изменить правилам.

По телевизору, имеющемуся в кафе и стоявшему недалеко от нас, между тем шли утренние новости. Монотонный голос дикторши как ни в чем не бывало сообщал о том, что Сибирь атакуют маньяки-педофилы.

– В нашей стране происходит что-то страшное, – вещал бесцветный голос, точно сообщающий прогноз погоды. – Детей похищают и убивают так часто, что мы, журналисты, просто не успеваем сообщать обо всех случаях изуверств. Маньяки были всегда, но чтобы они действовали с такой частотой и жестокостью, это уже сродни эпидемии.

Я ничего не произношу вслух, хотя мне есть что на это ответить. Человек отличается от животного тем, что зверь никогда не убивает ради развлечения и никогда не убивает более того, что может съесть. Это первое. Ну а второе – животным не нужны зрелища, а человек без них жить не может. Без хлеба сможет, а вот без зрелищ – ни-ни! На сегодняшний день все пресыщены, хочется чего-то еще. Насилия хочется, не киношного, не книжного, а самого настоящего. И еще. Если раньше было много фильмов, книг, песен о любви и доброте, зрителям и читателям хотелось того же самого в жизни. Сегодня в кинофильмах лишенный чувственности блуд, немотивированное насилие, которое выдается как мейстрим. То есть основное направление. Одним доставляют радость чувства и любовь, другим – человеческие страдания...

Зрителями и читателями быть надоедает, порой не хочется оставаться лишь сторонними наблюдателями.

Впрочем, это моя субъективная точка зрения.

– Вот он! – произнесла я, продолжая помешивать чай.

Хмурый даже не обернулся. В пригостиничное кафе в этот момент зашел высокий, скромно одетый мужчина в темных очках. Руки без перчаток, видны мощные кулаки с мозолями, характерными для людей, не один год занимающихся боевыми единоборствами. Его сопровождал еще один, пониже, вполне славянской наружности. Оба присели за крайний, самый близкий к дверям столик, сделали заказ официантке.

– Вот сейчас бы его, – очень тихо проговорил, не оборачиваясь, Сергей, читая мои мысли.

Прямо сейчас – это, конечно же, лихо. Хотя и возможно. Но мне лично хотелось не просто уничтожить Гамаля, но еще и кое-что выяснить. Похоже, Хмурому тоже этого хотелось.

– Прогуляемся? – спросил Сергей.

Я сделала пару глотков, затем кивнула головой.

Туристско-охотничий комплекс находился в весьма живописном месте. Охотничье хозяйство чуть дальше, туда только по специальным пропускам, а вокруг гостиницы прекрасные места для прогулок. С чистыми дорожками и подстриженными кустарниками. Неудивительно, что сюда приезжают охотиться иностранцы, в том числе и из восточных государств. Правда, всю эту идиллию несколько портили огромные рекламные щиты. Огромный плакат с черными буквами «Отдайся Шопингу!». Почему не Шопену и не Шопенгауэру?! Впрочем, оба они давно умерли, это, наверное, даже Глебова знает. Другая рекламная афиша приглашала ни много ни мало на «Фестиваль унитазов». Обещались новые модели. Наверное, в качестве почетных гостей на фестиваль приглашались писсуары и биде... Клянусь, будь сейчас рядом Глебова и услышь она мою последнюю фразу, сказанную вслух, наверняка бы переспросила, что такое биде. Хотя за годы службы в столичной милиции Антонина просто обязана была повысить свою эрудицию и в этом вопросе.

Именно под любителя русской охоты и легендировался Гамаль. Но вот зачем он здесь на самом деле? На этот счет ни Граф, ни господин Страум нам ничего не сообщили. И именно это интересовало меня больше всего.

– Слушай, я ничего не понимаю... – начал Хмурый с довольно-таки дурацкого вступления.

Забыл, что я не блондинка, а рыжая.

– Мы оказались у них на пути, – чуть поморщившись, поясняю я. – Попытались убить, оказалось проблематично. Решили приручить.

– И этого Гамаля нам бросили как кость?

– И это тоже! Но он им действительно мешает! Особенно этому Страуму!

– Если мешает, то чем?

Хмурый задает правильные вопросы. Еще бы сам над ними подумал! Может, не слишком к месту, но мне подумалось, что любому человеку мало бывает просто открыть глаза. Он еще просит указать дорогу и ждет волшебного пинка под зад.

– У нас не слишком много информации, – произнесла я. – Исходить мы можем только из нее. Твой пропавший брат, скучающие и потерявшие чувство реальности менеджеры, некая грозная преступная организация, способная взорвать генерала спецслужбы, профессиональный психолог Граф со своими гипнотическими опытами... Плюс Гамаль. Пожалуй, все...

– Не все, – покачал головой Сергей. – Я когда по лесу от этих тварей бегал, то кое-что еще увидел. Площадка за сетчатым забором, спальные корпуса, а на площадке детишки в волейбол играют. Я из леса за ними немного понаблюдал, потом ушел, потому что к площадке охранники на джипах подъехали.

– Что за детишки? – спросила я, тут же вспомнив ссылку Графа на фантастический рассказ о детях-смертниках.

Одновременно почему-то вспомнились маньяки из недавних теленовостей.

– Лет двенадцати, может чуть больше или чуть меньше. Мальчики и девочки. Всех не сосчитал, но, пожалуй, больше десятка.

– Говоришь, в волейбол играли? И на каком уровне?

– Я вообще-то не волейболист, в футбол, было дело, играл на уровне подростковой сборной... Ну и они примерно так же. Неплохо, одним словом.

«Спортивные, здоровые подростки, – мысленно отметила я. – Это ведь очередной биоматериал для экспериментов Графа...»