Америка справа и слева - Борис Стрельников

Скрывать такую биографию действительно не имело смысла. Это была классическая, хрестоматийная биография преуспевающего дельца, который год за годом пробивался к своим нынешним миллионам. Размноженная печатными станками, биография должна была засвидетельствовать, что стать миллионером в Америке не так уж сложно, только нужно знать на каком углу захватить доходное место и как вытеснить оттуда конкурентов.

— Вы и в самом деле считаете, что каждый может сделаться богачом?

Мистер Эдди перестал улыбаться. Он-то знал, что сладенькие, рождественские сказочки сочиняются для других, а в жизни все обстоит иначе, сложнее и грубее.

— Мимо меня пронеслось сто счастливых возможностей, и каждую я сумел схватить за уздцы и оседлать. Но если бы я хоть раз промахнулся, меня бы раздавили, — сурово сказал миллионер.

Но вскоре на лице мистера Эдди опять засверкала улыбка. К нему вернулось хорошее расположение духа, и он пожелал рассказать свою биографию сам.

— Мой отец бежал в Америку, опасаясь религиозных преследований в своей стране, — начал он. — Когда наша семья сошла с парохода в Новом Орлеане, мне было только два года. Если теперь меня спрашивают, откуда я родом, я отвечаю шуткой: «Я родился в Новом Орлеане в возрасте двух лет».

Отец будущего миллионера переехал в Оклахому-сити и открыл здесь маленькую мучную лавку. Тогда многие пекли хлеб сами.

— Дела наши шли не очень хорошо, — вспоминал мистер Эми. — Вы уже знаете, что мне пришлось подрабатывать продажей газет, И вдруг случилось чудо — перед нами открылся путь к миллионам. Причем этот путь подсказал нам, сам того не ведая, один ковбой, постоянный клиент нашей лавки, который, наверное, и умер в бедности. Как-то он сказал отцу: «А почему бы вам не приготовить к утру шесть мешков отрубей для моей коровы? Мне бы не пришлось лишний раз ездить по городу, а я бы заплатил за корма чуточку больше». С этого все и началось…

В приоткрывшуюся дверь заглянула секретарша, хотела что-то сказать, но мистер Эдди жестом показал ей, что очень занят.

— Мы начали готовить корма для лошадей, коров, кур и быстро обрастали клиентурой, — продолжал миллионер. — Отцу пришла в голову мысль нанять джаз-оркестр, чтобы он делал нам рекламу по радио. Мы купили мельницу, а потом и фабрику кормов. А вскоре нам повезло еще больше. В конце двадцатых годов начался великий кризис, лопнула биржа на Уолл-стрите, многие миллионеры разорились дотла. И вот в те дни, когда они выбрасывались из окон небоскребов, мы стали еще богаче и еще сильнее. Мы работали, как дьяволы, построили автоматическую мельницу, стали скупать землю. Это оказалось еще более выгодным бизнесом. В последнее время я целиком занялся куплей-продажей земли, зданий и нефтяных полей, а все свое кормовое дело продал. Причем взял за него на десять процентов дороже, чем оно стоило. Вы спросите меня, почему я продал дороже?

Такого вопроса у нас не возникало, но теперь мы спросили:

— Действительно, почему вы взяли за кормовое дело больше его цены?

— А потому, что я патронировал над этим делом еще несколько лет, — ответил миллионер, торжествуя. — Но теперь я выполнил все свои обязательства и целиком отдался земельному бизнесу и банковскому делу.

— И вы хорошо спите по ночам? — спросил Москвич.

— Да, конечно, — ответил миллионер. — Цены на землю, на недвижимость постоянно растут. За свои вложения мне не нужно беспокоиться, они приносят наивысший процент. Но работать приходится много. В девять часов утра я уже вот за этим столом…

— Мистер Эдди осуществляет также большую благотворительную деятельность, — вставил заместитель редактора Ральф Суел. — Мистеру Эдди рассказывать самому об этом, наверное, неудобно.

Но оказалось, что удобно. Оклахомский миллионер вовсе не собирался скрывать своих добродетелей. Он сообщил, что является председателем правления медицинского исследовательского центра, возглавляет правление самого большого госпиталя в штате, а также состоит членом попечительских советов пятидесяти других организаций, в том числе совета по искусству.

— У мистера Эдди много наград и отличий, — снова подсказал Ральф Суел.

— Тоже, правда, — лучась самодовольством, подтвердил миллионер. — Особенно приятно, что меня, человека с двухклассным образованием, избрали почетным доктором Оклахомского университета.

Мы бы так и не поняли, как это могло случиться, если бы Ральф Суел не подсказал в третий раз:

— Мистер Эдди сделал много подарков городу.

— Да, я завещал Оклахомскому университету свой особняк: он стоит, по крайней мере, четыреста тысяч долларов. Я подарил трехэтажный дом штаб-квартире «Юнайтед фонд». Я построил городу памятник…

Во время беседы заместитель редактора Ральф Суел, почему-то так и не ставший миллионером, задумчиво смотрел на оскаленные клыки белого леопарда.

На прощание Москвич задал еще один вопрос миллионеру мистеру Эдди:

— Скажите, а как вы относитесь к социалистической системе?

— Отрицательно, — резко бросил миллионер. — Меня больше устраивает капитализм. Я соглашусь помочь низшему по уровню человеку подняться вверх, — мистер Эдди широким жестом показал на металлическую пластинку, подаренную ему подчиненными, — но я никогда не соглашусь спуститься до его уровня…

Наш добрый хозяин мистер Беннет, наверное, решил, что одного миллионера для нас будет слишком мало, и на всякий случай приготовил еще других. Когда мы вернулись в редакцию, он весело спросил:

— Ну, как, здорово промыл вам мозги мистер Эдди? Если недостаточно, за дело возьмется председатель городской торговой палаты Стентон Янг.

Чарльз Беннет посадил нас в свою машину, и мы поехали.

— У нас еще есть время, — сказал редактор, глядя на часы. — Мистер Янг ждет нас ровно в четыре. Поэтому мы сможем навестить и мистера Бодуэлла. Мистер Бодуэлл тоже миллионер. Должны же вы посмотреть, как живут настоящие миллионеры.

Машина вырвалась из тесных городских улиц в тихое предместье.

По дороге мы рассказали Чарльзу (в Америке к знакомым обращаются по имени, а не по фамилии), что, кроме нефтяных вышек, Оклахома удивила Ильфа и Петрова громадным количеством похоронных контор. Чарльз рассмеялся и сказал, что этих контор сейчас в любом американском городе в десятки раз больше, чем тридцать пять лет тому назад. «Похоронный бизнес» с тех пор превратился в весьма и весьма доходное дело. А дело это поставлено так, что ни кремировать усопшего, ни предать его земле без похоронной конторы невозможно. Самые дешевые похороны обходятся в триста — четыреста долларов.