Верхний мир - Феми Фадугба

пасть, готовый окатить ее извинениями, придумать какую-нить причину, почему целый день не писал… или не проверял входящие… – но по этой дорожке мы уже ходили: холодная она и извилистая, и ни к чему хорошему все равно не ведет, окромя вот этой вот одинокой точки, где я и так уже торчу.

Тем временем, устав от бесплодности нашего сегодняшнего общения, Надья объявила:

– Ну, пока, Э. – И отвалила.

История для успевающих у них была в дальнем конце коридора – туда еще идти и идти. Я, само собой, таращился ей в спину всю дистанцию – соврал бы, ежели б сказал, что не таращился. Вот как, как она умудряется так шикарно выглядеть даже в школьной форме, а?

Пока я пускал слюни, случилось одновременно два странных события: снизу крепко пахнуло «Деттолом», а из комнаты 4А донесся взрыв хохота. Ровно те два ощущения из самого первого провала в… мир снов.

Дежа-вю, блин, подумал я.

Надья прибавила шагу, а до меня вдруг дошло, что она наверняка не заметила ни лужи, ни предупредительного знака, который почему-то убрали оттуда несколько минут назад. И в точности, как я и боялся, – как я, можно сказать, предвидел, – она въехала ногой в самый край лужи. Ноги полетели вперед, все остальное – назад, а череп – по прямой навстречу безжалостному полу.

А я оказался рядом, чтобы ее поймать.

Левая рука приняла ее под лопатки, правая – малек пониже.

Она тяжело дышала, растерялась. Вся жизнь, небось, перед глазами промелькнула… потом заморгала и наконец сфокусировалась на мне.

Перевела дух, ухмыльнулась.

– Я вижу, у тебя там уже все отлично, Э…

Каждый слог – четко, как по команде.

Тот. Чертов. Сон. Был. Реален. Он предсказал будущее не раз, а целых два – и с абсолютной точностью. Не виси у меня Надья всем телом на руках, я бы наверняка там же и отключился.

Она улыбалась мне – снизу вверх; я пялился в ее пронзительные карие глаза – сверху вниз. Я, блин, не только насновидел себе этот конкретный момент после встречи с «Рейндж-Ровером», так еще и помнил его по всем возможным ромкомам от начала времен. Девушка влюбляется в парня, парень пускает стрелу. Да, я еще с миром снов не разобрался – но мир яви уже подкидывал возможности. И какие!

Между тем пострадавшая нога собиралась в любой момент сдать под таким весом. Можно, конечно, потянуться своими губами к ее, но после этого мы оба рухнем. К тому же приходилось принимать во внимание телесные ароматы, настойчиво сочащиеся из-под мышки – такие, с нотами просроченной упаковки шпината… а самое паршивое, что чем дольше я их нюхал, тем больше потел – замкнутый круг, причем на редкость дерьмовый. Я ведь, между прочим, собирался держаться сегодня подальше ото всех, и уж тем более от женской половины человечества, так поди ж ты!

– Э? – Ей, кажется, немного надоела неудобная поза. – Ты не поможешь мне встать?

– Гм. Да. Понял, – пробурчал я и, собрав все, что у меня было, поднял нас на ноги.

Если б я только вовремя начал ходить в спортзал, как Като, сокрушенно пронеслось в голове, мы бы сейчас уже целовались.

– Эй, – меня снова попробовали вернуть к реальности. – Думаю, ты уже можешь отпустить мою задницу – теперь это вполне безопасно.

– Черт, виноват. – Я отдернул наглую руку и спрятал за спиной. – Я просто тебя, типа, поддерживал… чтобы ты обратно не упала.

Улыбка на все три с лишним десятка зубов несколько смягчила удар. Вот была бы она сейчас без брюк… – ну, всегда я об этом думаю. И теперь она об этом знает. И знает, что я знаю, что она знает.

Мы обнялись; она поблагодарила меня бессчетное количество раз.

Всю дорогу я притворялся, что ничего странного в том, чтобы подскочить и поймать ее за три секунды до того, как она, собственно, упала, нет. В какой-то момент мы оба посмотрели на лужу, в которую как раз плюхнулась с потолка еще одна капля.

– Я такого правда не предвидела, – сказала Надья.

– Я вроде тоже нет, – согласился я.

И даже сам почти себе поверил. Просто угадал, что она может поскользнуться, и решил спасти. Да, очень хотел посмотреть в эти изумительные глаза. Да, я это выбрал. Только вот главный вопрос – когда? Сейчас? Или тогда, во сне? Чем дольше я об этом думал, тем меньше смысла в вопросе оставалось. И тем неопределеннее было будущее – ну, как там все обернется с Ди и Резней… и могу ли я там вообще хоть что-то изменить. Последнее, что я подумал по дороге в класс 4С: вот ведь ирония какая! Я тут в само время каким-то образом заглянуть сумел, а поди ж ты, прусь на урок по истории для отстающих.

Глава 12

Риа. 15 лет спустя

Все у Линфорда в доме было такое… белое. Спиральные лестницы, стены, высокие потолки, кафель в подземном плавательном бассейне. Даже Линфорд, рассекавший посреди всего этого босиком и в джинсах цвета слоновой кости. Я даже не думала, что такие дома вообще есть в Лондоне, да еще в полумиле от нашего. Он меня никогда к себе не приглашал, пока мы встречались – уж не поэтому ли?

Технически это все еще был Восточный Далвич, но прозывался этот район «Пекерли-Хиллс» – типа как «Беверли», но не совсем, – потому как тут селились самые крутые черные профессионалы во всей Западной Европе. Родителей дома не было, старший брат тусовался в подвале, так что наверху мы с Оливией и Линфордом оказались одни.

Ждали, пока загрузятся файлы. Большинство из них – в формате «кью»: раззиповываться будут лет сто.

Где-то глубоко в этом сундуке с данными была зарыта мама. Я знала это, просто знала.

– Знаешь, вся эта шняга с растяжением времени, про которое ты гнала вчера… – сказала Оливия, пока все мы трое сидели перед громадным дата-порталом в кабинете у Линфордовой матери. – Она прямо сейчас со мной происходит. Вот секунду назад я подумала, что мы уже два часа пялимся на эту штуковину.

– Забавно, что ровно два часа как раз и прошло, – заметил Линфорд, даже не попытавшись не ржать.

И это когда Оливия вроде бы наконец-то протрезвела! Чертов бейквеллский пирог!

Идучи сюда, в кабинет, мы миновали кухню, а там на столе пирог стоял недоеденный, бейквеллский. Оливия уже успела загрузить себе в хлебальник целый кусман, когда Линфорд любезно сообщил, что его братец намешал в муку медицинского качества неон. Вышло так крепко, что десять человек его друзей, банко-нариков, выпечку не осилили. Сеть утверждает, что неон совершенно безвреден; его основная фишка в том, что он временно отключает ту часть мозга, которая проводит различия между гениальными мыслями и полным говном.

Вечер и так уже