Ледяная колыбель - Ярослав Гивиевич Заболотников

class="p1">В следующий миг стоявшую вплотную пару насквозь проткнул чёрный, как уголь, клеймор. Хризальтера изменилась в лице — гибкий хвост метнулся к торчавшей из поясницы рукояти, но выдернуть оружие не получилось: клинок крепко держала неведомая сила.

— Ты не первый демон на моём пути, — Леонардо снял левую перчатку и продемонстрировал бледную, когтистую руку. — Не сопротивляйся. Позволь обсидиану усыпить тебя. Обещаю быструю смерть без мучений.

— Наивный, эгоцентричный глупец, — сверкнула аметистовым взором Хризальтера. — Завладел лапой ракшаса и надеешься забрать мою силу? Я не просто суккуб. Я — первая из всего демонического рода, — она обняла некроманта и ударом скрещенных запястий обломила выступавший из его спины клинок. — Меня нельзя убить, — падающий кусок клеймора был ловко пойман хвостом.

— Предпочту убедиться лично, — с каменным лицом ответил Леонардо. — Но прежде полюбопытствую: что же тогда ты делала в Эрмориуме? — в вопросе прозвучали нотки насмешки.

— Ждала… — с улыбкой, более приторной, чем корзина пирожных, промурлыкала Хризальтера.

Тревожный крик ворона — на раскалённый песок брызнули капли двух оттенков: ярко-красные, как алые розы, и тёмные, шипевшие, будто змеи.

Глава 10

С розовыми лучами рассвета оленья упряжка уже неслась по пушистой целине. Ночь прошла без происшествий, позволив отдохнуть всем, кроме Эрминии, которая теперь, скрестив руки на груди, спала в санях с глубоко надвинутым капюшоном. Рэксволд сидел рядом с ней и даже придерживал за предплечье на ухабах и поворотах. Случайно или нарочно, со временем голова северянки легла ему на плечо — хоть какой-то прогресс. Не зря Джон с Лайлой оккупировали левую половину сидения раньше друзей, а, для пущей надёжности, севшая с краю вампирша уложила на колени мефита, где тот, свернувшись клубком под ладонью с горячей руной, вскоре задремал.

Всю дорогу, пока следопыт управлял оленями, Лайла глядела на Скарги и думала, какой путь ему пришлось преодолеть, чтобы доставить послание. Дельвинус явно искал встречи. Отнюдь не дружеской. Случилось нечто ужасное. Иначе бы он не рисковал жизнью дорогого сердцу фамильяра. Но что могла дать искусному пироманту молодая заклинательница? Ведь, если Дельвинус, возраст которого сейчас близился к четырём с половиной векам, жив до сих пор, ему подвластен не только Огонь — вампирша о таком мастерстве и не мечтала.

Джон заметил, что могучий лес справа наконец упёрся в ледяное озеро, длинное, синевшее вплоть до очертаний невысоких гор. Со слов Эрминии, как раз за ними начиналось Ложное Разлядье. Если повезёт, можно будет запастись сладковатыми корневищами, чтобы бежавший за упряжкой жеребец хотя бы несколько дней ни в чём не нуждался. Если крупно повезёт — набрать хараги для всех животных. Глядишь, и самим придётся жевать: от одной оленины начнёт воротить уже через неделю.

То ли мысленное упоминание оказалось слишком громким, то ли устремившиеся вдоль озера сани сильнее обычного тряхнуло на сугробе — северянка приподняла голову:

— Где мы уже? А, ясно. Маралий Берег. Коли не встрянем в буране, через часов пять будем на месте. Ближе к хребту разбудите, — она сильнее закуталась в капюшон, упёрла ногу в борт и засопела.

— Судя по тому, как шустро Эрми отрубилась, болтовня ей не помеха, — Рэксволду надоело пялиться на снежные холмы. — Ну-ка, Лайла, расскажи про зверушку. Почему он вдруг фамильный?

— Не фамильный, а фамильяр, — негромко промолвила вампирша. Она была рада отвлечься от котла пасмурных мыслей, в котором варилась последний час.

— Да я и со второго раза забуду. Хотя какая, по сути, разница? Созвучно — значит, недалеко от истины.

— У тебя часом черти чертополох не высаживают? — глухо усмехнулся Джон, на миг скосив глаза на ассасина.

— В яблочко. И шалашовки шалаши строят. Так что за слово такое, Лайла?

— Фамильяр — существо, добровольно избравшее себе покровителя в лице колдуна. При должном обращении оно становится верным прислужником, соратником и даже другом.

— Насильно мил не будешь?

— Именно так. Без врождённой тяги к людям ничего не получится: существо будет всегда стремиться на волю. Правда, и доверие к человеку не гарантирует крепкой эмоциональной связи. Кроме того, иногда встречается несовместимость чар, вызывающая дискомфорт у обеих сторон. Это целая наука. Куда проще найти коня по душе, воспитать собаку или приручить сову. Только, в отличие от фамильяров, они не способны усиливать магию хозяина.

— Ну вот, теперь всё встало на свои места, — ухмыльнулся Рэксволд. — А то я чуть было не поверил в бескорыстность.

— Не спеши чернить. Если задуматься, союзы лежат в основе большинства отношений, — взгляд вампирши долетел до Рэксволда и ненавязчиво сполз на спящую северянку.

— Ты всё-то в одну кучу не вали…

— Согласна. Не станем рассматривать сугубо человеческие. Вот тебе более корректный пример: разве охотник не может любить свою гончую? — Лайла обезоруживающе улыбнулась.

— Н-да, не подкопаешься… — с вялым смешком признал поражение ассасин. — Ты бы хоть пространство для спора оставила. Чисто ради приличия. Сейчас разговор заглохнет, и снова ветер слушать.

— Боишься, ушки загрустят? Тогда поведаю тебе одну историю, и ты поймёшь, что иногда союзы с фамильярами могут быть крепче кровных уз.

— А ну-ка… — заинтересованный Рэксволд уселся вполоборота, но из-за следопыта не мог полностью видеть рассказчицу. — Мешаешь, Джон, откинься мальца… — он подвинул того ладонью. — Вот, так лучше.

— Имей совесть, я как бы оленями уп…

— Т-с-с-с… — поднёс палец к губам ассасин. — Всё, Лайла, я готов слушать.

Под тяжёлый вздох следопыта вампирша начала повествование:

— В эпоху Великого Раздора, когда мир страдал от войн и разрушений, всё ещё находилось место чудесам. Её звали «Свет и Тьма» — неописуемой красоты кобыла. Как считали звероведы, плод любви пегаса и единорога, родившийся вопреки всем известным догмам. Уникальный фамильяр принадлежал Гонезру Лас’Андро, заклинателю, всецело посвятившему себя чарам Природы, и был так наречён неспроста. Пусть прислужница не унаследовала священного рога и белоснежных крыльев, зато обладала уникальным даром. Даже причудливая масть, напоминавшая исполосованный смолой снег, говорила о том, что она могла впитывать и светлую, и тёмную магию. Гонезру, не оставляющий чаяний создать чистый эликсир бессмертия — напиток, незапятнанный отпечатком чёрного колдовства — использовал накопленную энергию для своих экспериментов. Опасных и непредсказуемых. За что нажил немало врагов. В один злосчастный день, дабы свести на нет все усилия мага, недоброжелатели пошли на подлость: отравили фамильяра подброшенным в окно фруктом, слишком спелым и вкусным, чтобы охранявший лабораторию зверь смог устоять. Вернувшийся с рынка чародей нашёл лишь бездыханного, мёртвого друга. Гонезру долго горевал, пока не решился сделать невозможное: создать фито-механическое сердце. Тогда Свет и Тьма, тело которой он сразу же укрыл «Шалью Незыблемости» — заклинанием, подходящим лишь для неодушевлённых предметов, — сможет вернуться к жизни. Не меньше года, подпитывая нерушимость плоти своей жизненной силой, Гонезру корпел над новой задумкой. Но, как поговаривали коллеги, тщетно. Маг стал искать утешение на дне бутылки. А одной летней ночью дом чародея объял огонь. Полыхало до рассвета. Изредка что-то взрывалось. Ввиду этого люди несильно рвались тушить пожар — запертый изнутри дом сгорел до основания. Утром о маге напоминали лишь осколки колб на дымящемся пепелище. На этом история могла закончиться. Однако, много лет спустя, один охотник, вылакавший полбочонка эля, клялся всем в таверне, что видел в чаще леса полосатую лошадь и идущего рядом бородатого бродягу. Но ему никто не поверил… — с загадочностью в голосе закончила сказ Лайла.

Джон довольно хмыкнул, подобрал провисшие вожжи:

— Люблю истории про лошадей. С хорошей концовкой — особенно.

— Да, поучительная… — заулыбался Рэксволд. — А мораль-то какая! — он важно задрал палец. — В сложных делах ничегошеньки не получается без бутылки.

Потеряв взгляд среди оленьих рогов, Лайла поднесла ладонь ко лбу: удовольствие от красивой и удачно поданной истории сошло на нет.

— Кто о чём, а вшивый о бане… — осуждающе покачал головой следопыт, еле сдерживаясь, чтобы не прыснуть: боковым зрением он видел реакцию вампирши, да и Эрминию будить не хотелось.

— Ой, ладно вам, — махнул рукой Рэксволд. — Чего такие серьёзные? Понял я всё. А вообще у меня вопрос. Вороны желтоглазки — тоже фамильяры? В этом секрет его могущества?

— Нет, — без энтузиазма ответила Лайла. — У магии Тьмы всё наоборот.