Странное пари (СИ) - Кириленко Ирина

И второе событие, которое, буквально, потрясло мисс Мари — как только девушка присела на своё место, обе женщины повернулись к ней и широко приветливо улыбнулись! Вот, честное слово! Не слегка растянули губы, не просто прищурили глаза… Нет! ШИРОКО и ПРИВЕТЛИВО!

С этого самого момента и можно начать вести отсчёт неожиданного приключения Мари под названием: «Как я провела замечательный уикенд в семье лорда»…

ГЛАВА 25.

Если кратко охарактеризовать время, проведённое в доме Тэккереев, Мари назвала бы его: «Восторг! Восторг!». Очень быстро выяснилось, что чопорность и закрытость семейства — лишь маска, необходимая для существования в их мире.

Нет, конечно, они не приняли Мари, как родную и не вывалили на неё все свои тайны и подробности личной жизни. Просто Мари там было… хорошо.

Чувствовалось, что эти люди относятся к ней, если можно так выразиться, бережно. Конечно, на свой начин, уж как могли, они постарались выразить ей свою благодарность.

Оказалось, что с приходом в школу Мари, всегда очень нелюдимый и замкнутый Малколм, стал постепенно открываться. Пусть, не сразу, пока по чуть-чуть, но мама и бабушка, наконец, ощутили, что их гениальный ребёнок вовсе не считает их обеих, как они выразились, «умственно отсталыми».

Леди, наконец, стали ощущать наличие сына и внука, а не чужого маленького взрослого под боком…

Чтобы хоть как-то выразить Мари свою благодарность, Тэккереи устроили ей в воскресенье целый День удовольствий. С утра все вместе, благо, погода располагала, отправились на конную прогулку. Девушка каждой клеточкой своего восторженного тела вбирала красоту открывавшихся перед ней земель лорда Тэккерея.

После прогулки, обеда и небольшого отдыха, лорд Уильям, Мари и Малколм отправились в полёт на воздушном шаре. С ума сойти! На настоящем. Воздушном. Шаре! Причём, что самое неожиданное, и отец, и сын, наконец, скинули личину натянутого безразличия и оказались очень интересными собеседниками. При этом, младший Тэккерей совсем не уступал старшему.

Мари прекрасно провела время с обоими джентльменами. А, ближе к вечеру, обе леди провели ей экскурсию по замку. Кроме того, что само по себе жилище семьи представляло собой памятник архитектуры, причём, в отличнейшем состоянии, оказалось, что лорд Уильям является коллекционером живописи, в особенности, так любимых девушкой, экспрессионистов.

Мари воочию лицезрела полотна, которые раньше видела лишь на иллюстрациях в книгах об искусстве. Девушка, не смея дышать, как завороженная переходила от одного полотна к другому и всеми силами пыталась вобрать, запомнить, сохранить тот яркий фонтан чувств, которые при этом испытывала.

В общем, когда пришло время уезжать, и гостья, и её радушные хозяева, испытали одинаковый букет ощущений: радость от такого приятного знакомства и светлую грусть, что придётся расстаться…

***

Лорд Уильям сам отвез их с Малколмом в школу и ещё долго прощался на пороге, тепло пожимая девушке руку и приглашая ещё «как-нибудь посетить их скромное жилище»…

Мальчик давно уже убежал в свою спальню, машина его отца уже давно скрылась в подступивших сумерках, а девушка всё стояла и стояла на пороге, не смея разорвать почти физическое ощущение этого волшебного дня…

— Я вижу, званый ужин на сутки затянулся? — вдруг ехидно раздалось у неё за спиной.

— Да, — равнодушно согласилась Мари, — меня также накормили завтраком, обедом, и, ещё раз ужином. У сэра Уильяма в доме много еды…

Профессор Грэг ничего не ответил на этот выпад, а просто шагнул к девушке, взял её дорожную сумку и молча пошёл к лестнице…

***

Войдя в квартиру и, поставив сумку на пол, профессор замялся на входе. Мари сразу же прошла в гостиную и, повернувшись лицом к замершему Грэгу, стала уже там раздеваться: сначала оттянула «пальцы» и медленно, одна за другой, стянула кожаные перчатки, потом задумчиво по очереди начала расстёгивать круглые большие пуговицы шубки. Она, как будто пребывала в прострации, не замечая замершего в дверях мужчину…

Алекс, нервно сглатывая, неотрывно следил за ловкими пальцами девушки. Покончив с пуговицами, Мари пристально всмотрелась в стеклянные глаза профессора, вопросительно приподняла одну бровь и на мгновенье замерла. Грэг перестал дышать.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Девушка отвернулась от застывшего профессора, совсем обыденно скинула шубку и опустила её на одно из кресел, присев во второе, потянулась к шнуровке ботинок.

— Уходи, Грэг, — не глядя на мужчину, устало бросила она, — поздно…

Словно очнувшись, Алекс, как пьяный, прошёл вперёд, и, буквально рухнув на колени, протянул руки и стал сам расшнуровывать ботинки Мари. Девушка откинулась на спинку кресла и прикрыла глаза. Она, действительно, очень устала…

— Мари, — прошептал Алекс, нежно сжимая ладонями её ступни.

— Алекс, прошу тебя, — мёртвым без эмоций голосом повторила она, — я не хочу тебя больше видеть…

Мужчина сначала замер, а потом медленно встал и тихо скрылся за дверью…

ГЛАВА 26.

Со времени приезда от Тэккереев прошло три дня. Там, ночью, ворочаясь с боку на бок в слишком просторной чужой спальне, Мари имела возможность подумать. Она раз за разом прокручивала в голове все события и поняла одно: как хорошо, что до её отъезда остался всего лишь месяц!..

Каким бы привлекательным ей ни виделся Грэг, он ей абсолютно чужой. Посторонний человек, которому Мари приписала какие-то чуждые ему качества, наделила несуществующими чувствами и бесповоротно влюбилась в слепленный ею же образ.

А она для него — лишь обычный проходной вариант. Под руку подвернулась, была не против… почему бы и нет? Попробовал, и дальше пошёл… Дегустатор. Так унизительно и обидно!

Девушка снова и снова вспоминала сцену в клубе. На ту блондинку Грэг смотрел точно так же, как и на неё, Мари. Та же полу-кривая ироничная улыбка, та же вальяжная небрежность в жестах — как у кота, который поймал глупую мышку и собирается плотно перекусить: некуда торопиться, нечего бояться. Обед никуда не денется…

А все эти её, Мари, игры и ухищрения чтобы, якобы его заинтересовать — просто какие-то детские потуги: мышка пыжится, пищит, думает кота впечатлить и растрогать. А тот, в лучшем случае, посмеётся над дурой… если, вообще, что-то заметит…

***

«Ну, допустим, с сэром Уильямом у них ничего не было, — размышлял Алекс, шагая в среду вечером длинным гулким коридором к себе в квартиру, — Конечно, сложно представить, что эта помпезная глыба льда вдруг растаяла у ног простой училки…

С другой стороны, что это ещё мне тут за трепетные прощания на пороге? И ведь даже не постеснялся, гад, ни рядом стоящего сына, ни меня, откровенно пялящегося на их эти нежные пожимания ручек и заглядывания в глаза…».

Профессор Грэг пытался рассуждать логично, отбросив эмоции и субъективное, но, как ему казалось, вполне оправданное возмущение.

Её пригласили знакомиться с женой и матерью — это раз. Значит, никаких поползновений со стороны супруга быть не может, так? Или может? Когда всё время рядом вертятся твои дамы, плюс, ещё и ребёнок… Нет, точно не может! Хотя… есть же ещё и ночь… Чёрт!

Алекс терпеть не мог размытости и неопределённости. Всё всегда должно быть чётко: да — да, нет — нет. А тут… поди угадай, что было, чего не было, если всё так зыбко и неоднозначно…

Так, стоп! До этой поездки они виделись всего лишь раз! Две минуты наедине в кабинете Коллинза. И Мари вполне чётко расписала, чего там не случилось точно. Да! Я — просто мнительный дурак!… Тогда почему после одного короткого разговора с главой рода всё семейство Тэккереев вдруг возжелало знакомиться?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Особенно, если учесть, какой сам по себе человек сэр Уильям… Непробиваемый сноб, который со всеми «смердами» разговаривает через губу. Если, вообще, снисходит до разговоров… Да и супруга — точная копия. Видел я её несколько раз, когда привозили ребёнка… Мороженая рыба с каменным лицом и мёртвым взглядом…

Но ведь, всё стало совсем плохо именно после этой поездки! Уезжала живая общительная Мари, а вернулась равнодушная чужая леди с потухшим взглядом…