Смерть пришельцам. Южный фронт - Максим Хорсун

Степан разглядел на фоне стены темный провал окна. Само собой, местные… а может – не местные, но бандиты, которые до падения Каменской общины проникали на эту территорию, перевернули все внутри вверх дном в поисках того, что могло бы пригодиться.

Степке же нужно было лишь одно: укрытие. Он ввалился в окно, упал на засыпанный отвалившейся штукатуркой пол, выхватил пистолет. Тут же сел возле проема и выглянул наружу.

Это была наводящая дрожь картина. Заросли пылали, и с каждым мгновением площадь пожара увеличивалась. Несколько уродов, вопя и теряя куски мяса, пробирались сквозь пламя следом за Степаном. Судя по всему, до насосной станции им было не дойти. Над прогалиной с друзами поднимался колонной огненный смерч. Обломок «блюдца» мелко подпрыгивал и пытался вращаться, словно кусок льда, очутившийся на раскаленной докрасна сковороде. Степану эти вибрации не понравились, он бросился на пол, прикрыл голову руками. И тогда на прогалине рвануло. Да так, что вспышка осветила всю округу и загрохотало, будто луна рухнула с небес на землю. Сквозь оконные проемы внутрь станции хлынула лавина огня. Степан почувствовал, как от удара взрывной волны строение качнулось, будто собралось подняться в воздух. Что произошло дальше, Степка уже не запомнил.

Глава 4

В первый день пути Степан вернулся на место роковой встречи с умирающим всадником. Было опасно возвращаться на территорию каменской общины, но не более чем оставаться в окрестностях окруженного уродами Трудового. В тех краях Степка знал степь как свои пять пальцев и даже лучше. Примет было полно – подбитая «тридцатьчетверка» с задранным стволом, фрагмент фюзеляжа «блюдца», россыпи розовых друз на земле, воронки и рытвины, груды проржавевшего железа.

Трупа на положенном месте не оказалось. Степан нервно рассмеялся: чего-то такого он в глубине души и ожидал, хотя это и было невозможно. Волки подчистили? Наверняка бы остались следы их пиршества. Но на подстилке из примятого ковыля – ничего, кроме затвердевшей желтоватой пленки, образованной осевшими спорами.

Воображение упорно рисовало пугающую картину: живой скелет поднимается, поплотнее запахивает на себе пыльник, натягивает на череп капюшон, потом жадно принюхивается. Он ищет юнца, которому доверил свой секрет. В его мертвых гноящихся глазах отражается лунный свет. Костяной остов уверен, что мальчишке не скрыться и что вскоре их пути пересекутся вновь.

Степка быстро огляделся: в какой-то момент он был уверен, что скелет поджидает его в засаде за обломками «блюдца» или за танком и что сейчас мертвец выпрыгнет из-за укрытия, как чертик из табакерки, и кинется на него, скаля безгубый рот в торжествующей усмешке.

Справившись с нахлынувшим ужасом, Степан попытался найти рациональное объяснение этому исчезновению. Возможно, мертвеца забрали пришлые: точно так же, как и жителей каменской общины. Ведь после налета он не нашел не только живых, но и тел погибших… Скорее всего так и случилось. Зачем и почему – человеческим умом пришлых не понять, за исключением того, что все их старания направлены во зло людям.

Степан еще раз обошел место встречи, тщательно обходя замаранный спорами ковыль, а потом повернулся на восток: где-то там, за горизонтом, утопающем в утреннем свете, находилось село Степное. Шанс найти след отца был мизерным, но не сидеть же сложа руки.

На второй день пути Степан увидел корову красной масти и подумал, что ему мерещится. Корова была изможденной и понурой, опустив голову, она брела через степь. Степан, собственно, делал то же самое. На шее у коровы была веревка с оборванным концом, медный колокольчик глухо дребезжал, словно консервная банка. На приличном удалении за скотиной следовали волки, Степану стало ясно, что это животное в любом случае обречено.

Он преградил корове путь, буренка остановилась с отстраненным видом и флегматично замычала.

– Что ж ты так… – пожурил Степан и погладил ее осунувшуюся морду. – Сбежала? Заблудилась?

Корова дергала ушами и отмахивалась от слепней грязным хвостом.

– И что прикажешь с тобой теперь делать?

Степан бросил взгляд на волков: серые, почти неразличимые на фоне пожухлого ковыля точки то сливались с горизонтом, то снова становились различимыми.

Жрать хотелось неимоверно. По-волчьи. Он же отправился искать военную часть отца без припасов. Да и где их было взять? В осажденном Трудовом? В Каменке? Или, быть может, следовало охотиться с «ПМом» на зайцев? На сайгаков? На дроф?

Увы, Степка не был снайпером, а патронов и так остался мизер. Он надеялся через пару дней выйти к военной части и уже в ее окрестностях отыскать, чем поживиться. В пути он понял, что был не прав. Вполне могло оказаться, что, достигнув Степного, уже не останется сил на охоту или раскопку подвалов со старыми припасами.

И вот на тебе – корова… Стоит, покорно опустив голову. Мяса в ней, конечно, многовато для одного человека, но волчки, пожалуй, помогут – подберут остальное.

Степан достал из-за пояса подобранный в Трудовом топор, прицелился, собираясь ударить обухом в уязвимое место между рогов.

– Ты не обижайся, если что… – пробормотал он, удобнее перехватывая топорище.

Корова опустила взгляд, точно ей было тошно смотреть на приготовления палача. Степан с полминуты постоял, держа топор над головой, затем плюнул и вернул инструмент за пояс. Почесав лоб, он обошел скотину. Так, вымя переполнено, свисает, как бурдюк, почти до земли.

Не было возможности помыть руки с мылом и надеть на себя чистый передник. Не было возможности ополоснуть вымя и вытереть его полотенцем. Что поделать – полевые условия.

– Ты только не лягни меня, – попросил Степка. – Не знаю, как там тебя зовут… Я же тебя не ударил, и ты тоже постарайся держать себя в руках.

Он присел справа от коровы, подставил под вымя прорезиненную маску респиратора. Чаша получилась никудышная, мелкая, но ничего лучше не было.

– Так… – Степка боязливо потянулся к вымени. – Мне это тоже все не нравится…

Когда мамка доила корову, для нее это было вроде ритуала. Сначала поговорит со скотиной, погладит ее, потом помоет вымя, помассирует каждую его долю, чтоб отдача молока была больше. Если ладони холодные или сухие – разотрет их и только затем возьмется за соски.

Степан же опустил все эти приготовления, сжал два передних соска и потянул вниз. Корова замычала и хлестнула Степку хвостом. В свете солнца блеснули две тонкие, словно паутинные нити, сизые струйки.

Первое молоко он спустил на землю и лишь затем принялся наполнять «чашу». А наполнив – напился. И тут же продолжил дойку. Наполнил респиратор еще раз и снова выпил. Сразу же почувствовал сытость, даже слегка замутило: молоко было жирноватым, тяжелым для желудка после нескольких дней голодухи. И все же Степан опять взялся за соски: сдоил все на землю, чтоб облегчить корове вымя.

Где-то поблизости рыскали волки, высоко в небе пролетело «полублюдце», но он продолжал заниматься делом до тех пор, пока молоко не иссякло.

А после поднялся, встряхнул ноющими от непривычной работы руками.

– Спасибо, в общем… – сказал он. – И что теперь с тобой делать? Жалко оставлять волкам. Пойдешь со мной?

Вопрос был глупый, не было мест для коров в его кочевой жизни, до предела насыщенной в последнее время взрывами и перестрелками. Тут бы больше конь сгодился.

Корова будто прочитала его мысли. Сухо звякнул колокольчик, буренка поплелась себе дальше, хрустя сухим ковылем. Степан же двинул в противоположную сторону.

Волки, как ни странно, увязались не за коровой, а за ним. Стая принялась осторожно сокращать дистанцию, заходя на Степку широким фронтом, чтобы отсечь возможные пути отступления.

Когда у тебя в руке «ПМ» с полным магазином, а за поясом топор, то может появиться ложное чувство самоуверенности. Особенно когда дело приходится иметь со зверем, что не крупнее собаки. Но волки способны на разнообразные охотничьи хитрости, кроме того, они знают каждую пядь своей территории. И плевать им, что перед этим ты выжил в боях против пришлых и мерзких человекоподобных порождений.

Степан поднялся на курган и увидел у его подножья с противоположной стороны семь поджидающих серых хищников. Это была классическая засада. Бежать? Некуда. К тому же он – не олень быстроногий, чтоб суметь оторваться от стаи. Драться? Видимо, придется, хотя патронов на всех не хватит…

Он поднял пистолет двумя руками. Выбрал самого крупного зверя, спустил курок. Волк заверещал, закрутился на месте, поливая траву кровью. Его собратья прыснули в стороны. В тот же миг Степан необыкновенно остро почувствовал направленный ему в спину взгляд и даже услышал мягкие шаги. Загонщики уже были за спиной!

Он развернулся и выстрелил. Пуля ушла в «молоко», бегущие на него волки не сбавили шага. Сначала бросились справа, мощные челюсти защелкнулись на предплечье стальным капканом. Клыки пробили макинтош, вошли в тело. Степан взмахнул рукой в тщетной попытке освободиться, в тот же момент на него набросились слева. Второй волк вцепился в макинтош сзади и рванул на себя. Степан пошатнулся и упал. Все происходило так быстро и так нелепо, что он не успел даже испугаться. Правую руку продолжал, ворча, терзать зверь, но Степка все же смог выстрелить в третьего волка. Кровь из раны на шее плеснула до самого неба, однако это уже не могло изменить расстановку сил. В лицо Степану смрадно дышал четвертый волчара, а всего в стае было не меньше двух десятков животных.