Смерть пришельцам. Южный фронт - Максим Хорсун

Но стоять и корить себя было не самым удачным решением, учитывая, что по улице Мира все еще тек поток вооруженных нелюдей. Количество уродов уменьшилось, но их все равно было слишком много для одного юного бойца, находящегося не в лучшей форме.

Послышался низкий натужный рокот. В небо всплыли огни: с поля за Трудовым стартовало «блюдце». Летательный аппарат, двигаясь на малой высоте, развернулся над окраиной. Степан, прижавшись спиной к стене сарая, наблюдал. Таких «блюдец» он еще не видел, не было неонового сияния, не было изящных обводов. Огромная металлическая калоша, казалось, состояла из собранных на сырую нитку частей, многие из которых принадлежали раньше машинам людей. Эта конструкция покачивалась над домами, заунывно скрипя всем корпусом.

Была ли эта махина десантным судном? А может – каким-нибудь грузовиком или скотовозом? Да, скотовозом, на котором доставили в окрестности Трудового всю нечисть, что штурмует сейчас казацкое поселение. Тогда понятно, как армия уродов оказалась под стенами Старого Режима так быстро.

Зазвенело стекло. Степан выглянул из-за угла и увидел, что возле веранды соседнего дома хозяйничает еще одно существо. Тыквоголовый горбун крутил в лапах деревянного петрушку с ручками и ножками на шарнирах. Существо недоуменно оглядывало и обнюхивало игрушку, словно не могло вспомнить, что это и для чего нужно. Из разбитого окна веранды выпрыгнул второй «красавчик» и с ходу сунул рыло к кукле. Первому это не понравилось, вспыхнула яростная собачья драка. Трудно было даже представить, что сделали пришлые и какой злой волей они для этого обладали, чтобы превратить советских людей в эдаких бесноватых образин.

Степан воспользовался моментом, пробежал, прячась то за забором, то за кустами сирени.

Снова зарокотало. Над полями поднялся второй летающий транспорт, развернувшись над домами, он взял курс в сторону Ростова. Сколько же дребезжащих корыт забросили сюда пришлые?..

А возле поселения по-прежнему шел бой. И интенсивность его не снижалась, авось найдется у бойцов Старого Режима по патрону на каждого нелюдя. Каменские не смогли отбить нападение, может, хоть казаки покажут пришлым, где раки зимуют.

Степан не останавливался, он целеустремленно двигался к окраине. Ветер доносил тревожные запахи то с одной стороны, то с другой, но больше уродов на глаза ему не попадалось. А главное – он сам не попал в поле зрения врага.

Улица закончилась, предстояло пересечь очередной пустырь – старую свалку. А это – почти триста метров открытого пространства. Степан, не долго думая, свернул вбок, прошел вдоль огородов, затем – прокрался за поросшими травой кучами печного шлака к котельной, а уже оттуда рванул по самому короткому пути к грудам бетонных блоков и фундаментам недостроя.

На этом отрезке удача ему изменила. По нервам ударил вопль, похожий на визг кастрируемого кабана, и в тот же момент Степан увидел целую группу уродов, идущих, очевидно, по его следу. Впереди была пара мелких нюхачей, а за ними – с десяток верзил, вооруженных чем попало. Рявкнула винтовка, пуля пропела у Степана над головой и со звоном срикошетила от бетонного блока.

Недострой, похожий на поросшие молодым лесом руины древней цивилизации, скрыл Степана от глаз преследователей. Уроды продолжили стрелять, но больше от своего скудоумия, чем с какой-то пользой.

Степан пробрался через груды ощетинившегося ржавой арматурой бетонного лома и коварные канавы, истинную глубину которых скрывала высокая трава. А дальше были поля и лесополосы – до самой старой Каменки. Степан отыскал в свете восходящей луны старую грунтовую дорогу – она заросла не так сильно, как стелющиеся по обе стороны поля, – и побежал сначала по колее, а потом нырнул в бурьян. Тут он почти сразу наткнулся на свежие тропинки. Кто-то совсем недавно ломился через эти заросли напрямик. Степан выбрал дорожку, которая вела приблизительно в нужную сторону – в глубь поля – и побежал, пригнув голову, вперед.

Меньше чем через минуту Степан столкнулся нос к носу с очередным уродом. Одетый в пальто на голое тело, кривоголовый увалень, вооруженный кувалдой, напоминал душевнобольного, сбежавшего из психбольницы. Степана в свое время обучали азам штыкового боя, под присмотром старосты Ивана, знавшего толк в том, как надо колоть, каменские ополченцы усердно шлифовали несколько базовых движений. И теперь этот навык вспомнился сам собой. Прежде чем урод смог замахнуться кувалдой, Степан успел погрузить штык в его голое пузо, провернуть и выдернуть обратно вместе с добрым куском ливера.

От медленной и тяжелой кувалды увернуться было нетрудно. На второй замах у неприятеля силы не осталось, урод, шумно дыша, упал на колени.

Степан не стал его добивать, помчал дальше. Тем более что неприятель уже наступал на пятки, а кроме того, и впереди, и сбоку теперь уже отчетливо слышалась возня и полоумное бормотание. То ли это был сильно отставший и заблудившийся арьергард армии уродов, то ли – выставленное вокруг Трудового оцепление. За зарослями и в потемках было ничего не разглядеть, существа ориентировались на звук и на запах. То и другое помогало и Степану; к тому же он хорошо знал эти места – все-таки не один раз приходилось ходить через поля в школу. Но нужно было как-то стряхнуть с хвоста преследователей, поля закончатся километра через полтора, снова расстелится степь, в которой все просматривается от горизонта до горизонта.

Неподалеку находилась насосная станция: пара неказистых строений на забетонированном пятачке в окружении ив. От станции было недалеко до лесополосы, разделяющей два поля. Степан решил попытать счастья в той стороне.

Раздвинув бурьян, он увидел перед собой серый причудливый силуэт. Штык царапнул железо, Степан понял, что перед ним старая машина. Причем не наша, а выдранная «с мясом» часть «блюдца».

Степан оглянулся: треск сухих стеблей, предвещающий приближение погони, был все громче. Скоро уроды будут здесь, остались какие-то минуты, а может – меньше.

Он зашел за обломок «блюдца» и оказался на обширной проплешине, выжженной пролившимся топливом. В лунном свете тускло мерцали друзы, обычно появлявшиеся на таких местах. Степан остановился, поляна, густо усеянная крупными кристаллами, в другое время могла бы показаться ему красивой. Не хотелось повредить неосторожным движением ажурные структуры – плод союза нечеловеческой технологии и земной природы.

Бурьян раздвинулся, являя бугристую рожу очередного урода. Степан рывком развернулся и стиснул спусковой крючок. Трофейная «мосинка» послушно гаркнула, урода отбросило в сторону.

– Куда торопишься… Все у меня успеете! – проговорил он, а затем снова повернулся к друзам.

Так вообще-то было запрещено делать, поскольку отравишься – не откачают. Получили они в свое время всей Каменской общиной этот печальный опыт: в один день сразу четыре могилы пришлось копать. Но у него имелся старый противогаз, авось пронесет.

Степан врезал сапогом по ближайшей друзе, кристалл раскололся с печальным звоном. Вдавив каблуком обломки в покрытую запекшейся коркой землю, он растер их в порошок. Затем клацнул затвором винтовки и вытряхнул из ствола патрон. Вынул из гильзы пулю, высыпал порох на измельченный кристалл.

– Быстрее-быстрее… – подгонял он сам себя.

Сняв штык, Степан зачиркал им по стволу, высекая искру. За его спиной заметались верхушки сорняков. Судя по треску и шарканью, сквозь заросли пробиралась целая толпа.

Искра упала на порох, точно золотое зерно. Тут же взметнулось огненное щупальце, которое мгновенно слизнуло с лица Степана ресницы и проредило ему брови. В тот момент он старался не дышать, но все равно ощутил в глотке онемение, вызванное оказавшимися в воздухе компонентами топлива пришлых. Пламя из ярко-красного стало белым, над проплешиной прокатилась волна жара; бурьян качнулся, сгибаясь под тяжестью взрывной волны. На другой стороне поляны уже кривлялись и размахивали разнообразными смертоносными железяками преследователи. Прежде чем натянуть противогаз, Степан увидел, как огненные блики легли на покрытые вонючей испариной нечеловеческие рожи, сделав очевидным выражение ужаса в разновеликих глазах. Прижав фильтр противогаза к себе одной рукой, Степан кувырком нырнул в заросли. Реакция распространилась на остальные друзы, засияло так, что ночь стала днем. Бурьян вспыхнул. Если бы не вчерашний влажный день, то сорняки горели бы вообще словно порох, но и сейчас они занялись будь здоров. Степан бежал к насосной станции, ощущая спиной адский жар и молясь, чтоб резиновая маска на его лице не приварилась к коже. Сквозь запотевшие стекла очков он уловил светлый контур: это было одно из строений станции. Вот уже и под ногами не рыхлая земля, а зацементированный двор.

Степан разглядел на фоне стены темный провал окна. Само собой, местные… а может – не местные, но бандиты, которые до падения Каменской общины проникали на эту территорию, перевернули все внутри вверх дном в поисках того, что могло бы пригодиться.