Жизнь, которую мы создали. Как пятьдесят тысяч лет рукотворных инноваций усовершенствовали и преобразили природу - Бет Шапиро

восстановить популяцию. Самки додо раз в сезон размножения откладывали в гнездо на земле одно-единственное яйцо. Эти яйца пожирали крысы, свиньи и другие виды, которые привезли с собой люди. Птенцы додо перестали рождаться, а взрослые додо в конце концов умерли.

Виновны ли люди в гибели додо, моа, кипрского карликового бегемота, вест-индских ленивцев и ямайских обезьян? Вроде бы все улики против нас. Но есть и несколько контрпримеров. Недавно на острове Куба был найден зуб вест-индского гигантского ленивца возрастом 4200 лет, что доказывает, что этот вид сосуществовал с людьми свыше 3000 лет. Это не означает, что люди не имеют никакого отношения к его вымиранию, но все же обоснование долгого сосуществования требует какого-то иного объяснения, помимо блицкрига.

Хотя островная фауна, по-видимому, страдала не в пример сильнее континентальной, малые размеры и низкая плотность популяций потенциальной дичи на островах стали причиной того, что были предприняты первые в истории попытки сохранить численность полезных животных. На Шри-Ланке люди охотились на цейлонского макака и серого и краснолицего гульмана последние 45 000 лет, и все-таки эти виды сохранились до сих пор. Патрик Робертс из Института истории человечества Общества Макса Планка в Йене, изучающий взаимодействия между аборигенами Шри-Ланки и туземными приматами, полагает, что эти приматы дожили до сегодняшнего дня лишь благодаря целенаправленным действиям первых жителей Шри-Ланки. Робертс и его коллеги обнаружили в пещере Пахиянгала тысячи костей охотничьей добычи, большинство которых принадлежало взрослым особям, – а ведь ясно, что взрослым особям в расцвете сил проще спасаться от охотников, чем другим членам популяции. Робертс считает этот факт доказательством того, что древние охотники обладали существенными познаниями о циклах размножения и территории своей добычи. Он утверждает, что тамошние ловцы достаточно хорошо понимали, как охота сказывается на приматах, и потому целенаправленно ограничивали добычу. Если это так, то древние жители Шри-Ланки, вероятно, были первыми людьми, начавшими практиковать неистощительную охоту.

Одинокий Джордж

В первый день нового 2019 года в питомнике в Гавайском университете в Маноа умерла маленькая, неприметная с виду древесная улитка по имени Джордж. Джордж родился 14 годами ранее и всю свою жизнь провел в питомнике. Когда все родственники Джорджа умерли, исследователи обыскали остров в поисках брачных партнеров или хотя бы друзей для Джорджа, но так и не нашли ни одной улитки его вида.

Когда 1 января 2019 года Джордж скончался, его вид Achatinella apexfulva стал последним, перешедшим в категорию «вымерших» Красной книги Международного союза охраны природы (МСОП). Конечно, новость о вымирании гавайской древесной улитки едва ли станет такой же сенсацией, как новости об угрозе вымирания кого-то более крупного, например, носорога, однако утрата невзрачных видов наносит их экосистемам не меньший вред, и мы виноваты в этом не меньше, чем в исчезновении крупных травоядных. Вообще-то, по оценкам некоторых ученых, почти 40 % видов, вымерших с начала XVI века, – это сухопутные слизни и улитки. На Гавайях улитки играют в своих экосистемах важнейшую роль. Одни служат редуцентами и занимают нишу материковых земляных червей. Другие поедают водоросли, растущие на листьях, и потенциально ограничивают распространение болезней. Но из-за хищников, которые были завезены на Гавайские острова, эндемичные виды гавайских улиток исчезают с пугающей быстротой. Улиток едят завезенные крысы, а люди любят их коллекционировать и иногда тоже едят. Но все же главным врагом гавайских улиток стала другая улитка – хищная Euglandina rosea, волчья улитка.

Эту улитку завезли на Гавайи в 1955 году, чтобы помешать распространению гигантских улиток-ахатин, которых привезли туда случайно в 1936 году и которые с тех пор расползлись по острову, уничтожая все на своем пути – от посадок до штукатурки. Волчьи улитки – прожорливые хищники, они питаются другими улитками и, по замыслу, должны были подъесть гигантских ахатин и тем самым решить проблему. Увы, волчьи улитки предпочитают вкус гавайских улиток, и потому ахатины чувствуют себя сегодня вполне вольготно, а вот эндемичные улитки если и не вымерли, то уже очень близки к этому. Последний удар по эндемичным гавайским улиткам, вероятно, нанесет совпадение нашего «дружеского» вмешательства с изменениями гавайского климата. Некоторые эндемичные гавайские улитки еще сохранились в рефугиумах высоко над уровнем моря, где климат для волчьих улиток раньше был слишком холодным и сухим. Но сегодня и в этих ареалах становится все более тепло и влажно, и волчьи улитки наступают.

У истории Джорджа не получилось хэппи-энда, однако беды гавайских улиток – прекрасная иллюстрация нынешних отчаянных стараний нашего вида перейти от роли хищника к роли защитника. Мы знаем, почему некоторые виды исчезают, и хотим это прекратить, но пока не понимаем, каков выход из положения. Мы способны наладить программы размножения в неволе, но если не находится брачных партнеров либо если тот или иной вид в неволе не размножается, то, увы, поделать ничего нельзя. Мы способны разрабатывать и внедрять стратегии по устранению инвазионных видов, но эти стратегии часто оказываются неудачными или приводят к неожиданным последствиям. И пока мы выдумываем все новые способы помочь исчезающим видам, среда их обитания продолжает ухудшаться.

Новые технологии уже не за горами. Если бы Джордж находился в достаточно близком родстве с другим видом улиток, то их, возможно, удалось бы скрестить и получить потомство, однако у него было бы всего 50 % наследственности вида Джорджа, и неясно, как это оценили бы специалисты по систематике или биологи, занимающиеся сохранением видов, – отнесли бы его к тому же виду или какому-то другому. Вдобавок приток генов извне мог повлиять на поведение улитки. Если бы гибрид не занял экологическую нишу, которую раньше занимал вид Джорджа, последствия вымирания не удалось бы предотвратить.

Возможно, когда-нибудь мы сумеем клонировать Джорджа. Кстати говоря, отрезанный у него после смерти фрагмент ноги отправили в Замороженный зоопарк в Сан-Диего, где его сохраняют в криокамере на тот случай, если появится соответствующая технология воссоздания вымерших видов. Однако воссоздание – не самое быстрое решение кризиса вымирания, а уж в конкретном случае Джорджа до него особенно далеко. Чтобы воссоздать вид, нужны жизнеспособные клетки, которые можно превратить в жизнеспособные эмбрионы, а также суррогатная мать, способная создать среду для развития эмбрионов, и надежная стратегия, позволяющая вырастить и выпустить на свободу клонированное животное в отсутствие других особей того же вида. Каждый вид-кандидат на воссоздание столкнется на этом пути с самыми разными техническими, этическими и экологическими препонами – от «Где найти жизнеспособную клетку?» и «Как подыскать идеальное яйцо или суррогатную мать?» до «Существует ли среда, куда можно выпустить этот организм, не рискуя, что он тут же вымрет снова?» В случае