Без семьи - Гектор Мало

Хоть меня и обидело, что Маттиа не считает меня настоящим учителем, но моя глупая гордость не устояла против его последних слов.

– Ты слишком уж добр, – сказал я. – Деньги у нас общие, потому что мы зарабатываем их вместе. Бери столько уроков, сколько хочешь; я тоже буду брать их вместе с тобой… Тогда и мне можно будет выучиться тому, чего я не знаю, – прибавил я, решившись наконец сознаться в своем невежестве.

Настоящего музыканта нельзя было найти в деревне; его следовало искать в каком-нибудь большом городе. Через несколько дней такой город попался нам на пути. Но так как мы добрались до него поздно вечером, то пришлось отложить урок музыки до утра. К тому же мы чуть не падали от усталости.

Маттиа очень хотелось поскорее узнать, есть ли здесь хороший учитель музыки, а потому за ужином я спросил об этом у хозяйки постоялого двора.

Мой вопрос удивил ее.

– Разве вы не слышали о господине Эспинасе? – спросила она.

– Мы пришли издалека, – ответил я.

– Должно быть, уж очень издалека.

– Из Италии, – сказал Маттиа.

Тогда хозяйка перестала удивляться, она, наверное, сочла возможным допустить, что слава господина Эспинаса могла и не дойти до Италии. Другое дело, если бы мы пришли из Марселя или Лиона. Тогда, узнав, что мы не слышали о господине Эспинасе, хозяйка не стала бы и говорить с нами.

– Ну, вот, подходящий учитель и нашелся, – сказал я Маттиа по-итальянски.

Глаза моего друга заблестели. Господин Эспинас наверняка ответит без затруднения на все его вопросы. А я немножко испугался: захочет ли эта знаменитость дать урок таким жалким беднякам, как мы?

– У господина Эспинаса очень много занятий? – спросил я.

– Еще бы! Он страшно занят, – ответила хозяйка.

– А как вы думаете, примет он нас завтра утром?

– Вероятно. Он принимает всех, но к нему, конечно, нужно идти не с пустыми руками.

Так как мы рассчитывали заплатить учителю, то слова хозяйки не испугали нас.

Мы долго не спали в эту ночь; несмотря на усталость, мы без конца говорили о господине Эспинасе и припоминали все затруднительные вопросы, которые следовало предложить ему.

Встав утром и позавтракав, мы отправились к нему. Маттиа взял с собой скрипку, а я арфу. Капи хотел было идти с нами, но мы привязали его в конюшне, не решившись явиться к знаменитому учителю с собакой.

Когда мы подошли к дому, где, как нам сказали, живет господин Эспинас, то подумали, что тут вышла какая-нибудь ошибка: в окне, как на витрине, висели два тазика для бритья. Совершенно неподходящая вывеска для музыканта!

Здесь, наверное, живет цирюльник. Не решаясь войти, мы спросили у прохожего, где живет господин Эспинас.

– Здесь, – ответил он, показав на цирюльню.

– Он, должно быть, нанимает помещение у цирюльника, – шепнул я Маттиа, и мы вошли.

Комната была разделена пополам. В правой половине лежали на полках гребни, головные щетки и стояли баночки с помадой; в левой – лежали на столе и висели на стенах скрипки, трубы, гитары и другие музыкальные инструменты.

– Господин Эспинас? – спросил Маттиа.

– Это я, – ответил живой, необыкновенно подвижный человек небольшого роста, державший в одной руке бритву, в другой же – трубу, на которой он от времени до времени играл, перерывая бритье крестьянина, сидевшего в кресле.

Я взглянул на Маттиа, стараясь дать ему понять, что этот цирюльник-музыкант не подходит нам. Мы только даром потратим деньги, если обратимся с нашими затруднениями к нему.

– Не потрудитесь ли вы постричь меня, когда закончите брить этого господина? – спросил он.

– С удовольствием, молодой человек. Я и побрею вас, если хотите.

– Благодарю вас, только не сегодня, – ответил Маттиа. – Я зайду как-нибудь на днях.

Меня поразила сильная самоуверенность Маттиа, но он украдкой взглянул на меня, как бы прося потерпеть немного.

Скоро Эспинас закончил брить крестьянина и с салфеткой на руке подошел стричь Маттиа.

– Господин Эспинас, – сказал Маттиа, когда тот повязывал ему салфетку вокруг шеи, – у меня с товарищем вышел спор, он касается музыки. А так как мы знаем, что вы знаменитый музыкант, то мы решили обратиться к вам за разрешением нашего спора.

– Объясните, в чем дело, молодой человек, – сказал Эспинас.

Теперь я понял, что задумал Маттиа. Он сначала хотел узнать, действительно ли господин Эспинас хороший музыкант, а потом уже попросить его дать нам урок.

Маттиа задал цирюльнику несколько затруднявших нас вопросов. Господин Эпинас, не задумываясь ни на минуту, тотчас же разрешил их. Тогда Маттиа признался, зачем мы в действительности пришли.

– Вот так мальчуганы! – воскликнул Эспинас. – Какие хитрые и какие уморительные!

Он попросил Маттиа сыграть что-нибудь на скрипке и остался очень доволен его игрой.

– Я, кроме того, умею играть на трубе и на кларнете, – сказал Маттиа.

– Так сыграй, – шепнул я.

– Этот мальчик – настоящее чудо! – воскликнул Эспинас, выслушав его. – Хочешь остаться у меня?

Я сделаю тебя великим музыкантом – да, великим! Утром ты будешь брить вместе со мной посетителей, а потом мы будем заниматься музыкой. Не обращай внимания на то, что я цирюльник. Нужно жить, есть, пить – а для этого требуются деньги, которые и дает мне бритье.

Я пристально посмотрел на Маттиа. Что он ответит? Неужели он бросит меня, и я лишусь друга и товарища, как лишался всех, кого любил? У меня сжалось сердце, но я постарался скрыть это.

– Думай только о себе, Маттиа, – взволнованным голосом проговорил я.

Но он подошел ко мне и взял за руку.

– Бросить друга! Нет, я не могу. Благодарю вас, господин Эспинас.

Эспинас еще некоторое время уговаривал его. Сначала Маттиа поучится у него, потом он устроит его в Тулузе, а затем ему можно будет поступить в парижскую консерваторию. Но Маттиа стоял на своем.

– Я не брошу Реми! Нет, никогда! – повторял он.

– Ну, я все-таки хочу что-нибудь сделать для тебя, – сказал Эспинас. – Во-первых, я объясню тебе то, что тебя затрудняет, а во-вторых подарю тебе книгу, которая научит тебя всему, чего ты не знаешь.

Он быстро разрешил все вопросы, которыми закидал его Маттиа, а потом стал рыться в ящиках и разыскал старую, истрепанную книгу с названием «Теория музыки».

Эспинас написал на ней: «Будущему музыканту от цирюльника на память» и отдал ее Маттиа.

Не знаю, были ли в этом городе другие музыканты, но этого цирюльника-музыканта я и Маттиа не забывали никогда.

Глава III

Корова

Я и прежде очень любил Маттиа, но теперь полюбил его еще больше, убедившись, что он горячо привязан ко мне. Ведь он не остался у Эспинаса только потому, что не хотел разлучаться со мной, только из-за этого отказался от спокойной жизни, от возможности выучиться музыке, от богатства и известности в будущем. Да, он предпочел жить со мной и, может быть, терпеть лишения. До сих пор нам сопутствовала удача, но нельзя было рассчитывать на то, что так будет всегда.

У Эспинаса я ничего не сказал Маттиа; но когда мы вышли, я схватил его за руку:

– Теперь я твой друг навек!

– Я знал это и раньше, – с улыбкой ответил он.

До сих пор Маттиа, как я уже говорил, очень трудно давалась грамота. Но получив в свою собственность «Теорию музыки», он стал делать большие успехи. Мы оба жалели, что у нас было слишком мало времени для занятий. Мы шли в это время по бесплодной местности и спешили поскорее пройти через нее. Народ здесь был очень беден. Крестьяне охотно слушали нашу музыку, но когда я подавал Капи чашку для сбора денег, расходились по домам и затворяли двери.

К счастью, потом пошли большие города. В каждом из них мы давали несколько представлений, и капитал наш мало-помалу увеличивался и дошел до ста сорока пяти франков. А затем мы пожили на минеральных водах, куда съехалось много публики из Парижа, и набрали еще шестьдесят восемь франков. Теперь наш капитал равнялся двумстам тринадцати франкам.

Нужно было идти как можно быстрее: мы узнали, что на ярмарке в Шаваноне будет на днях продаваться много рогатого скота.

Мы с восторгом думали о том, что наконец купим корову, о которой столько времени мечтали. Маттиа хотелось, чтобы она была белой, а мне больше нравились рыжие – как наша Рыжка. Она будет очень добрая и станет давать каждый день несколько ведер молока. Так весело было думать об этом!

Но когда дошло до дела, то сейчас же появились затруднения. Сумеем ли мы выбрать такую корову, как нам хочется? Как мы узнаем, дает ли она много молока? Ведь ни я, ни Маттиа ничего не понимали в коровах.

Кроме того, на постоялых дворах мы наслушались разных удивительных историй про коров, и это усиливало наше беспокойство. Так один крестьянин рассказывал, что купил корову с великолепнейшим хвостом, таким длинным, что она могла сгонять им мух даже с морды. А длинные хвосты бывают у хороших коров. Крестьянин был очень доволен своей покупкой, но на другой день, зайдя в коровник, с ужасом увидел, что у его коровы совсем нет хвоста. Тот хвост, который так понравился ему, был приклеенным. Другой крестьянин купил корову с поддельными рогами, а третий, желая подоить купленную корову, обнаружил, что ее вымя надуто воздухом, и она не дает и двух стаканов молока в сутки. Что если и с нами случится что-нибудь такое? Маттиа уверял, что он сейчас же узнает, настоящий ли хвост у коровы или нет. Он повиснет на нем – вот и все. А вымя он проткнет длинной булавкой, чтобы посмотреть, не надуто ли оно воздухом.