Признание - Чарльз Тодд

— Вас все время спрашивает старший суперинтендент.

— Вы передали ему, что я в Эссексе и связаться со мной невозможно?

— Да, сэр, передал. Учтите, старик не обрадовался. Кстати, я нашел сведения, которые вы просили. Бумага лежит у меня на столе. Я занесу ее вам, как только доложу о том, что мне удалось выяснить по сегодняшнему делу.

Ратлидж прекрасно знал Гибсона и понимал, что не стоит брать у него бумагу с адресом самостоятельно. Их отношения всегда были непростыми, еще с тех пор, как Ратлидж вернулся на работу в Скотленд-Ярд. Объединяло их только одно: острая неприязнь к старшему суперинтенденту. Гибсон, как правило, старался все делать начальнику назло. А вернейший способ досадить Боулсу — оказывать помощь Ратлиджу. Однако помогать сержант соглашался лишь на собственных условиях.

Ратлидж зашел к себе в кабинет и закрыл дверь. Ночная поездка утомила его. Он немного постоял у окна, невидящим взором оглядывая улицу и вспоминая все, что ему удалось узнать о Бене Уиллете.

Не было ничего удивительного в том, что Бен чувствовал себя чужаком в родной деревне. Место лакея стало для него всего лишь началом, первым шагом.

С чего он вдруг решил стать писателем? Конечно, он очень любил читать. Но что подхлестнуло его воображение, что подсказало ему: я тоже смогу? Может быть, он начал писать от скуки, но вскоре понял, что нашел свое призвание? Или, как в те выходные в Тетфорде, его писательство стало еще одним способом бегства от жизни, которая, как он считал, ему не подходит?

Ну а Париж — еще один способ бегства?

После войны в Париже собралась большая колония писателей, поэтов, музыкантов и художников. Многие из них побывали на фронте. Одни никак не могли успокоиться и нуждались в том, чего не могли найти дома. Другие были так растеряны, что и не пытались ничего искать. Были и такие, которые искали ответы на свои вопросы на дне бутылки — и, как правило, испытывали разочарование. Успех ждал немногих. Как жил Уиллет?

Услышав стук, Ратлидж обернулся и увидел сержанта Гибсона. Тот вошел и тихо закрыл за собой дверь.

— Старикашка Боулс вышел на тропу войны, — сообщил он. — Оказывается, у покойника, которого нашли в парке, большие связи.

Боулс всегда нюхом чуял удачные для себя возможности. Сам не обладавший полезными связями, он все время ждал своего звездного часа. Однако надежда часто обманывала его, и он еще долго потом злился на окружающих.

Гибсон протянул Ратлиджу лист бумаги:

— Вот все, что мне удалось найти. Правда, и времени вы мне дали мало.

Ратлидж взял листок и пробежал глазами каракули Гибсона.

— Уайат Рассел находится в психиатрической клинике?! Военные травмы?

— Так мне сказал Макдоналд из военного министерства.

Ратлидж готов был ко всему, но такого не предвидел. Он стал читать дальше.

— Ага, Синтия Фаррадей… Молодец, Гибсон!

Он вспомнил вырезку с фотографией мисс Фаррадей на выставке цветов. Любому фотографу приятно снимать хорошенькую девушку, которая любуется роскошными цветами. А ей, похоже, понравилось сниматься. Не тогда ли она ездила в столицу с Харолдом Финли? А потом миссис Рассел увидела в газете фотографию своей воспитанницы и, скорее всего, положила конец таким поездкам.

— У меня будет для вас еще одно поручение. Постарайтесь выяснить, к каким лондонским врачам обращался Бенджамин Уиллет последние полгода по поводу неоперабельного рака желудка. В конце мая он был в Лондоне. И за две недели до того тоже. Других сведений у меня нет.

Сержант записал просьбу Ратлиджа.

— Что-нибудь еще?

— Да. Свяжитесь с полицией Тилбери и попросите их подобрать в архиве все материалы по делу об исчезновении миссис Элизабет Рассел в августе четырнадцатого года.

— Где мне потом вас найти?

— Утром я буду в Лондоне, а потом отправлюсь в ту оксфордширскую клинику, где лечится Рассел. Днем, наверное, вернусь в Эссекс. Мне нужно пойти на похороны.

— Если хотите уехать, сэр, сейчас самое время, — предупредил Гибсон. — Иначе вас снимут с грейвсендского трупа и перебросят на сент-джеймское убийство.

Все правильно… Человек, которого выловили из Темзы, никакими полезными связями не обладал. Боулса заботило одно: как бы утереть нос конкуренту.

— Спасибо за добрый совет, — улыбнулся Ратлидж и потянулся за шляпой.

Ему удалось выйти из здания, не столкнувшись с Боулсом. Он поехал в Челси; совсем недалеко от того места, куда ему было нужно, жила Мередит Ченнинг. Но она, насколько ему было известно, еще не возвращалась в Англию, и он постарался объехать ее дом стороной. Чем меньше напоминаний о ней, тем лучше, твердил он себе. С глаз долой, из сердца вон.

Хэмиш презрительно хмыкнул: «Можешь сколько хочешь повторять одно и то же, все без толку!»

Ратлидж сделал вид, что не услышал Хэмиша. Но он понимал, что Хэмиш прав. Последние недели в душе у него царило полное смятение.

Вскоре он отыскал нужный дом. Квартал считался вполне респектабельным, и дом тоже был красивым; такой вполне подходил женщине вроде Синтии Фаррадей. И по размеру в самый раз. Не слишком тесный, но в то же время и не слишком просторный. Для его содержания не требуется целая армия прислуги. Ратлидж вспомнил чьи-то слова: дом достался Синтии в наследство от покойных родителей.

Он подошел к двери и с радостным изумлением увидел дверной молоток в форме орхидеи. Ратлидж постучал и стал ждать. Ему открыла горничная и осведомилась о цели его прихода.

— Мистер Ратлидж — к мисс Фаррадей, — лаконично ответил он.

Очевидно, горничной не дали указания немедленно выпроводить человека с такой фамилией. Она попросила подождать в холле, а сама пошла посмотреть, дома ли мисс Фаррадей.

Ратлидж послушно стал ждать.

Сбоку от двери он увидел столик, а над ним неплохую акварель с изображением болот. У противоположной стены стояло зеркало в позолоченной раме; в нем отражались и столик, и картина. Он подумал: наверное, Синтия Фаррадей не лгала, когда сказала, что ей нравятся болота возле «Берега».

Через несколько минут открылась дверь, и к нему вышла сама мисс Фаррадей.

— Значит, вы все-таки нашли меня, — сказала она, радостно улыбаясь. — Ну а что дом, «Берег»? Он продается?

— Не знаю. Инспектор Ратлидж, Скотленд-Ярд, — ответил Ратлидж. — Кажется, ваша горничная не расслышала, как я представился.

Синтия удивленно приоткрыла рот, закрыла его и сказала:

— В моей гостиной нам будет удобнее. — Развернувшись, она направилась к двери, из которой вышла, не оглядываясь, чтобы проверить, идет он за ней или нет.

Она привела Ратлиджа в светлую комнату, обставленную в лиловых, кремовых и абрикосовых тонах, очень женственную и оригинальную. Он нашел, что комната очень идет хозяйке. Закрыв за гостем дверь, она жестом указала на два стула у окна, откуда открывался вид на садик за домом.

Усевшись напротив, она сказала:

— Скотленд-Ярд… А меня вы заставили поверить в то, что вы — адвокат Уайата.

— А вы заставили меня поверить, что приехали в закрытый дом потому, что хотите его купить.

— Туше! Зачем вы следили за мной, когда я возвращалась в Лондон? Не могу понять, где вы меня подкараулили. И тогда не знала, что мне делать — радоваться или злиться.

Ратлидж втайне обрадовался. Значит, она не заметила, как он следил за ней у частного причала, когда она возвращала катер.

— Ваша фотография то и дело появляется в самых неожиданных местах. Во-первых, ее нашли у мертвеца.

Синтия вдруг насторожилась.

— У мертвеца? — Видно было, что вопрос дался ей с трудом. — Не у Уайата?

— Нет. Из Темзы выловили Бена Уиллета, — прямо ответил Ратлидж.

Кровь отхлынула у нее от лица. Чуть помедлив, она сказала:

— Не знаю такого.

— Отрицать бесполезно. Он-то вас знал прекрасно. На стене в его комнате в Тетфорде висела ваша фотография, вырезанная из газеты или журнала.

— Не помню, чтобы моя фотография появлялась в газете.

— Вы любовались орхидеями.

В ее глазах полыхнул гнев.

— Меня тогда сфотографировали случайно! Я не позировала для снимка!

— Почему тогда ваш дверной молоток сделан в форме орхидеи?

— Владелец орхидей, получивших приз… тех самых, которыми я любовалась… прислал мне его после того, как увидел фотографию.

— Расследуя обстоятельства гибели Уиллета, я поехал в Тетфорд, к неким Лоутонам, у которых он служил лакеем. Скажите, это вы нашли ему место? Не могу представить другого человека, который обладал бы нужными связями или хотел бы помочь ему.

Чутье его не подвело.

— Вас это не касается! — отрезала Синтия.

— А когда в мае он приехал в Лондон к врачу, он заходил к вам сказать, что умирает?

Синтия Фаррадей заморгала, не в силах скрыть непроизвольные слезы.