Марсианин - Энди Вейер

— Капитан, — сообщил Мартинез, — мы наклонились на одиннадцать целых шесть десятых градуса. Следующий сильный порыв опрокинет нас.

— А что насчет датчика близости? — спросила Льюис. — Он сможет засечь скафандр Уотни?

— Никоим образом, — ответил Мартинез. — Он предназначен для обнаружения «Гермеса» на орбите, а не металла в отдельно взятом скафандре.

— Попробуй, — сказала Льюис.

— Капитан, — вмешался Бек, надевая наушники и устраиваясь в кресле, — я знаю, вы не хотите этого слышать, но Уотни… Марк мертв.

— Принято, — отозвалась Льюис. — Мартинез, попробуй датчик.

— Вас понял, — сказал Мартинез.

Он включил датчик и дождался окончания самопроверки. Уставившись на Бека, спросил:

— Что с тобой такое?

— Только что погиб мой друг, — ответил Бек. — Я не хочу, чтобы мой капитан тоже погиб.

Мартинез смерил его суровым взглядом. Затем повернулся к датчику и доложил:

— Объектов не обнаружено.

— Совсем ничего? — спросила Льюис.

— Он едва различает жилой модуль, — ответил Мартинез. — Мешает песчаная буря. Да и без нее в скафандре недостаточно… твою мать! Пристегнитесь! — крикнул он экипажу. — Мы падаем!

Скрипящий МВА кренился все быстрее и быстрее.

— Тринадцать градусов! — сообщила Йоханссен со своего места.

— Мы далеко за точкой равновесия, — заметил Фогель, пристегивая ремни. — Нам не выровняться.

— Нельзя оставить ее! — крикнул Бек. — Пусть кренится, мы справимся!

— Тридцать две метрические тонны, включая топливо, — сказал Мартинез, чьи руки летали над панелью управления. — Если он ударится о землю, пострадают баки, рама и, возможно, двигатель второй ступени. Мы никогда их не починим.

— Ты не можешь ее бросить! — возразил Бек. — Не можешь.

— У меня есть одна идея. Если она не сработает, я подчинюсь приказу.

Включив систему орбитального маневрирования, Мартинез дал ровный выброс из носового конуса. Маленькие двигатели боролись с громоздкой массой медленно кренящегося космического аппарата.

— Ты запустил СОМ? — спросил Фогель.

— Не уверен, что это сработает. Мы опрокидываемся не очень быстро, — ответил Мартинез. — Думаю, он замедляется…

— Аэродинамические крышки выбросятся автоматически, — сказал Фогель. — Это будет жесткий взлет с тремя дырами в борту корабля.

— Спасибо за информацию, — отозвался Мартинез, поддерживая тягу и следя за датчиком крена. — Давай же…

— По-прежнему тринадцать градусов, — доложила Йоханссен.

— Что у вас там происходит? — спросила Льюис. — Вы замолчали. Ответьте!

— Мы наготове, — ответил Мартинез.

— Двенадцать целых девять десятых градуса, — сказала Йоханссен.

— Работает, — заметил Фогель.

— Пока, — отозвался Мартинез. — Я не знаю, на сколько хватит маневрового топлива.

— Двенадцать и восемь, — сообщила Йоханссен.

— Уровень топлива СОМ — шестьдесят процентов, — сказал Бек. — Сколько тебе нужно, чтобы состыковаться с «Гермесом»?

— Десять процентов, если нигде не облажаюсь, — ответил Мартинез, корректируя угол тяги.

— Двенадцать и шесть, — доложила Йоханссен. — Мы встаем на место.

— Или же ветер слегка поутих, — добавил Бек. — Топливо на сорока пяти процентах.

— Мы можем повредить клапаны, — предостерег Фогель. — СОМ не предназначена для продолжительных выбросов.

— Знаю, — сказал Мартинез. — При необходимости я смогу пристыковаться без носовых клапанов.

— Почти… — сообщила Йоханссен. — Все, миновали двенадцать и три.

— Выключаю СОМ, — доложил Мартинез.

— Продолжаем выравниваться, — сказала Йоханссен. — Одиннадцать и шесть, одиннадцать и пять… остановились на одиннадцати и пяти.

— Топливо СОМ на двадцати двух процентах, — сообщил Бек.

— Вижу, — отозвался Мартинез. — Этого хватит.

— Капитан, вы должны немедленно вернуться на корабль, — передал по радио Бек.

— Согласен, — поддержал его Мартинез. — Он погиб, мадам. Уотни погиб.

Четыре члена экипажа ожидали ответа своего командира.

— Принято, — наконец отозвалась она. — Иду.

Они сидели молча, пристегнутые к креслам, готовые к взлету. Бек покосился на пустое кресло Уотни и заметил, что Фогель смотрит туда же. Мартинез проверил носовые двигатели СОМ — использовать их стало небезопасно. Он отметил неисправность в своем журнале.

Заработал шлюз. Избавившись от скафандра, Льюис поднялась в кабину и молча пристегнулась к своему креслу. Ее лицо напоминало застывшую маску. Нарушить тишину отважился только Мартинез.

— По-прежнему готов к взлету, — тихо сообщил он.

Льюис закрыла глаза и кивнула.

— Простите, капитан, — продолжил Мартинез, — но вы должны вслух…

— Взлетай, — сказала она.

— Есть, мадам, — ответил он, активируя запуск.

Крепежные зажимы вылетели из пусковой платформы и упали на землю. Несколько секунд спустя сработал пирозапал предварительного зажигания, запустив основные двигатели, и МВА рванулся ввысь.

Корабль медленно набирал скорость. Ветер попытался сбить его с курса. Программное обеспечение заметило проблему и изменило угол взлета, чтобы противостоять напору.

Топливо сгорало, корабль становился легче, а ускорение — больше. Поднимаясь с экспоненциально растущей скоростью, аппарат быстро достиг максимального ускорения, которое определялось не мощностью корабля, а хрупкостью заключенных в нем человеческих тел.

Аппарат набирал высоту, и открытые порты СОМ не облегчали ситуацию: корабль отчаянно сотрясался, и экипаж швыряло в креслах. Мартинез и программное обеспечение держались, хотя шла непрерывная борьба. По мере того как атмосфера становилась все реже, турбулентность убывала, а потом исчезла совсем.

Внезапно все остановилось. Закончилась первая ступень. Экипаж испытал несколько секунд невесомости, затем людей снова вдавило в кресла — началась вторая. Первая ступень аппарата отделилась и полетела вниз, чтобы в конце концов разбиться в неизвестной области оставшейся позади планеты.

Вторая ступень подняла корабль еще выше и вывела на низкую орбиту. Она заняла меньше времени, чем первая, и прошла намного более гладко, словно они двигались по инерции.

Двигатель остановился, и какофонию сменила гнетущая тишина.

— Основной двигатель выключен, — сказал Мартинез. — Время взлета: восемь минут четырнадцать секунд. Курс на перехват «Гермеса».

Обычно успешный взлет приветствовали аплодисментами. Этот заслужил лишь молчание, нарушаемое тихими всхлипываниями Йоханссен.

Четыре месяца спустя…

Бек старался не думать о болезненной причине, по которой экспериментировал с ростом растений в невесомости. Он отметил размер и форму листьев папоротника, сделал фотографии и записал показания в блокнот.

Выполнив научную задачу на сегодня, он сверился с часами. Как раз вовремя: скоро будет готов дамп данных. Бек проплыл мимо реактора к лестнице в Полуконус А.

Двигаясь вперед ногами, он вскоре вынужден был ухватиться за лестницу, ощутив действие центростремительной силы вращающегося корабля. Когда Бек добрался до Полуконуса A, гравитация составляла 0,4 g.

И это была не роскошь — центростремительная гравитация поддерживала экипаж в форме, иначе первую неделю на Марсе они едва смогли бы ходить. Тренировки в невесомости позволяли сохранить здоровыми кости и сердце, однако ничто не заставило бы их работать на полную мощь с самого первого сола.

Поскольку на корабле действовала эта система, они использовали ее и на обратном пути.

Йоханссен сидела за своим пультом, Льюис расположилась в соседнем кресле, а Фогель и Мартинез болтались поблизости. Дамп данных содержал письма и видеозаписи из дома. Это была кульминация дня.

— Уже скачался? — спросил Бек, входя на мостик.

— Почти, — ответила Йоханссен. — Девяносто девять процентов.

— Ты выглядишь радостным, Мартинез, — заметил Бек.

— Вчера моему сыну исполнилось три. — Мартинез сиял. — Должны прислать фото с праздника. А для тебя?

— Ничего особенного, — сказал Бек. — Отзывы рецензентов на статью, которую я написал пару лет назад.

— Готово, — объявила Йоханссен. — Вся личная почта разослана на ваши ноутбуки. Также есть телеметрическое обновление для Фогеля и системное обновление для меня. Хм… А еще голосовое сообщение всему экипажу.

Она оглянулась на Льюис.

— Запускай, — пожала плечами та.

Йоханссен запустила сообщение и откинулась на спинку кресла.

— «Гермес», это Митч Хендерсон.

— Хендерсон? — озадаченно переспросил Мартинез. — Обращается к нам напрямую без оператора связи?

Льюис предостерегающе подняла руку.