A moongate in my wall: собрание стихотворений - Мария Визи

3 августа [1927 г.]

306. «Нет, я тебя уже не вспоминаю…»

П.

Нет, я тебя уже не вспоминаю.Не позову тебя и не приду.Хоть дикой, темной полночью, я знаю,Ты иногда стоишь в моем саду.Где синие ночных деревьев тени.Где сорная косматая трава.Ты как-то опустился на колени,И так без сил висела голова…Не надо — пусть кустарник у порогаТвоей щеки не тронет острием.Мы были, но не надо, ради Бога.Нам больше никогда бывать вдвоем!В июне, год назад, за океаном —И год спустя, сегодня, здесь в саду —Я знаю, это призрак над бурьяном…Но если даже ты — я не приду.

Начало сентября или конец августа [1927 г.]

307. «Есть такое сильное горе…»

Есть такое сильное горе,Что и смерть его не мирит.Смертной ночью в темном простореЧерный ангел за ним слетит.Нежно-нежно рукой погладитИ родным своим назовет.Если с жизнью кто не поладит,Т о вражду за гроб унесет.

12 сентября 1927 г.

308. «Когда от серой пыли тротуара…»

Когда от серой пыли тротуараИ от людей на миг я убегу.Мне слышится гавайская гитараВ тени лиловых пальм на берегу,Холодная волна ложится с шумом.И берег дрогнет от такой волны.И льет огонь моим мечтам и думамТвой нежный, звучный, твой напев струны.Бездонный, черный холод океанаТак странно согласован, гак роднойБессловной песне южного дурмана,Как будто он и песня — ты со мной.И не уйдут из памяти, не сгинутНи океан, ни пальмы тень, ни ты,Ни остров тот, что мной давно покинутДля дальней золотящейся черты.

29 сентября [1927 г.]

309. «Вижу ночью — черная долина…»

Вижу ночью — черная долина.А за ней — лиловая гора,У которой, будто середина,Выложенный крест из серебра.И не знаю, надо ли, не надо.До креста до этого долезть,В нем ли скрыта тихая отрада.Или в том, что где-то звезды есть…Черные орлы крылом тяжелымБровь мою заденут. Упаду.Протяну устало руки долуИ нигде отраду не найду.

29 сентября [1927 г.]

310. «Меня тянет, тянет снова в горы…»

Меня тянет, тянет снова в горы,где по склонам облака ползут.где кругом лесистые просторыразговор со звездами ведут.

[1927 г.]

311. «Не гадай по моим рукам…»

Не гадай по моим рукам,я и так все черточки знаю,знаю всех, кто подходит сами кого на пути встречаю.Лучше я тебе объяснюпро судьбу твою про такуюи последнюю песню мою,непонятную, растолкую.

[1927 г.]

312. «Не смотрю напрасно на иконы…»

П.

Не смотрю напрасно на иконыИ на ум молитва не идет:Ни тебя, ни синие каньоныДаже Бог мне больше не вернет.Под огнями злыми ХолливудаРазве счастье дал тебе удел?Глупый, глупый, — ты не понял чуда,Приобщиться солнцу не хотел!Если ты и встретишься со мною(Нелюбимый и ненужный, нет),— Я пройду спокойно стороноюИ не обернусь тебе вослед.Ведь тебя сманил к себе двуликийМишурой украшенный обман;Ты не знал, что волны так великиИ что так безгранен океан.А теперь ты помнишь всей мечтою —Всей душой, которой снятся сны, —Девочку со светлой головою —Из чужой, далекой стороны.

26 февраля [1928 г.]

313. «Я помню желтые узоры…»[167]

Helen Stanley

Я помню желтые узоры,Что осень южная плела,И на заре — немые горы,— И эта память мне мила.

У наших ног была долинаТуманной шалью повита.Дымок крутился нитью длинной,И с ним струилась в даль мечта.

И холод рос, и холод тениБодрили дух и тело нам,И были горы — как ступениК высоко скрытым чудесам.

Ты говоришь, «мы были боги» —Пусть это был нездешний сон,Но разве больше нет дорогиВедущей в тихий тот каньон?

6 марта [1928 г.]

314. «Золотые краски умирали…»

Золотые краски умиралиНа верхушках сказочного леса.В золотой, узором шитой шалиБледная задумалась принцессаПриходили дамы посмеяться,— «Верно, принц баллады пел искусно»,Но никто не мог и догадаться.Отчего принцессе было грустно.Ей не принц веселый вовсе снился,— Молодой, в доспехах и с забралом, —А горбун, что ночью удавилсяГлубоко под бальным белым залом.

7 июня [1928 г.]

315. «Зачем так ясно-ясно-ясно…»[168]

Р.J.

Зачем так ясно-ясно-ясносейчас ты снился мне опять?Зачем так ласково-участнопришел со мною постоять?

Ведь мне казалось, я забыла,ведь я тебя уж не зову,когда ничья на свете силатебя не даст мне наяву.

Воскресенье, 1 июля 1928 г.

316. «Ты видел инфузорий…»

Ты видел инфузорий —светившихся от фосфора, ночами,за кораблем?

Их было очень много,они куда-то за волной стремились,как будто им куда-то было нужно,за черным кораблем, в чужие земли.

Так, может быть, на насглядят — на маленьких, которых много, —откуда-нибудь сверхуи не знают,куда нам нужно, для чего мы бьемсяи для чего горимтакими беспокойными огням и…

Харбин. 27 сентября [1928 г.]

317. «Свечи вспыхнули, зажжены…»

Свечи вспыхнули, зажжены,Ярким венчиком,У меня колпак зеленый.Да с бубенчиком,Я в толпе бреду-гуляю,Да побрякиваю.Только что-то вспоминаюПоплакиваю.

[1928 г.]

318. «Есть малый ларчик у меня…»

Есть малый ларчик у меня.Я в этот ларчик сердце скрою,Пусть будет дальше от огняПод крышкою его резною.Замкну на ключик золотойИ брошу в струи голубыеТот ключ, который не был твой —Чтоб не нашли его другие.

Числа 14 января [1929 г.]

319. «Я закрыла створки окна…»

Я закрыла створки окна,я опять осталась одна.Пусть заката огненный змейпоползет по шторе моей,пусть шумит толпа за стеной,я к окошку стану спиной,я в свою пустынную ночьне смогу тоски превозмочь.

16 февраля [1929 г.]

320. «Оттого ли я не знаю цену…»

Оттого ли я не знаю ценумноголюдных здешних городов,что меня зовет морская пенаи нельзя бежать на этот зов —

Оттого ли жутко мне в спокойныхчеловеческих чужих домах,что во мне не умер сон о стройныхотошедших в море кораблях —

Только знаю, лучше песни нетуи властнее всякой надо мной,это та, которая пропетаударяющей о борт волной,

и которую, летя, повторитбелопарусный корабль, чья грудьнезнакомым и холодным моремодинокий рассекает путь.

20 февраля [1929 г.]

321. «Ты на троне высоком сидишь…»

Ты на троне высоком сидишь,И одежда Твоя — из порфира,И в покоях великая тишьТвоего недоступного мира.Где верхушки холмов в вышинуПодымаются стройным узором.Ты глядишь на людскую странуТолько небо приемлющим взором.На Твоем утомленном челеТонкий обруч блестящий положен.Мы не видим Тебя на земле,Хоть и знаем, что Ты непреложен.И мучительных дней колеяЛишь тогда забывается нами.Если мы Твоего бытияОщущаем священное знамя,— О, тогда мы горим о Тебе,И следы Твои ищем дорогой,И в своей сиротливой судьбеМы Тебя принимаем за Бога.Но на самом последнем конце.За согретыми солнцем реками.Ты один в сокровенном дворце.Все о чем-то мечтаешь веками.Видишь, мне оттого и печаль.Что зеленой и ясной весноюМне тяжелая Божья скрижальНачертала блаженство иное,Что, пройдя голубую гряду,Одолев неприступные годы.Твоего недостойная взора.Я Тебя все равно не найду.

10 марта [1929 г.]