Проклятие Марены - И. Пфлаумер

Я молча проследовала за ним в подвал. Земляные стены и толстенная деревянная дверь хорошо изолировали звук, но так как в доме было полно прислужников, спускаться туда каждый раз, когда нужно было поговорить со Штормом, я не могла. Репутация алкоголички, которую мне бы тут же создали сплетники из прислуги, сейчас была совершенно ни к чему.

Как только мы оказались в подвале, ганарец захлопнул дверь и прислонился к ней спиной.

— Ты в своём уме, девочка?

— Ты выполнил моё поручение?

Мы заговорили одновременно и одновременно же замолчали, давая собеседнику высказаться.

— У тебя совсем съехала крыша? Ты действительно решила отрубить мальцу палец?

— В чём проблема? — вскинулась я. — Я же не заставляю тебя отрубить ему голову. В конце-концов, у этого ублюдка останется ещё девять. Или восемь. Или семь. Ему всё равно хватит.

— Значит, ты хочешь его покалечить, а потом отпустить?

— Я думаю над этим.

— Не держи меня за идиота! — коротко бросил Шторм и раздраженно повёл плечами. — Ты не собираешься его отпускать.

— Угадал. Не собираюсь. Я собираюсь вернуть его папаше по частям. Какое тебе до этого дело?

— Я не хочу в этом участвовать. Это сумасшествие!

— Не разыгрывай из себя святошу! Ты знал, на что шел, когда ещё в Отто соглашался помогать мне!

— Я собирался помогать дурной девочке, а не маньячке!

Я нащупала в рукаве лезвие. Шторм увидел, или даже почувствовал моё движение и предупредительно выставил вперёд руки.

— Спокойно, девочка, ты же не хочешь, чтобы я сломал тебе пару-тройку костей?

— Рискни!

Ганарец вздохнул и запустил пальцы в волосы. Пожалуй, я впервые в жизни видела его таким. Растерянным? Озадаченным? Сложно было сказать. Гадать по физиономиям я не умела.

— Как далеко ты собираешься зайти, Лезвие?

— До конца, — я присела на деревянную бочку и начала перебирать руками ажурный пояс. Мне нужно было успокоиться.

— И что, ты ни разу не подумывала о прощении? Знаешь, прощение — это главнейшая благодетель, и всё такое.

— Я не умею прощать. И не желаю учиться!

— Это твои проблемы. Но ты не собираешься прощать бургомистра. При чём здесь этот мальчик?

— Я не виновата, что он — единственная ценность своего папаши!

— Он тоже в этом не виноват.

— Перестань, а? — почти попросила я. — Зачем эти проповеди? Мы перебили огромное количество людей. Одним больше — одним меньше, никакой разницы.

— У каждого есть предел. Предел, когда ты перестаёшь убивать для пропитания или для защиты, и начинаешь убивать просто потому, что хочешь этого.

— Ты не можешь помешать мне! Я убью его. Я хочу этого. Это моя месть, понимаешь? Я столько лет жила этим!

Я вскочила с бочонка и принялась ходить из угла в угол, впечатывая каблуки в мягкую землю.

Шторм молчал, глядя на меня внимательным взглядом. Золотистые глаза следили за каждым моим движением.

— Ты же видела его, Сирена. Этого обрюзгшего старика, который и так одной ногой стоит в могиле. Неужели он достоин того, чтобы быть целью твоей жизни?

— Тебя это не касается! Я шла к этой цели восемь лет. Ради неё я готова поставить на карту всё! Ради этой цели я убью сотни людей, если это будет нужно. Это моя жизнь — и я сама решу, как её прожить!

— Прожить? Ты называешь это жизнью? — Шторм отодвинулся от стены и сделал несколько шагов по комнате. Он явно начинал злиться.

— Да, я называю это жизнью!

— Это не жизнь! Ненависть сжигает тебя изнутри. С тех пор, как мы вернулись из замка Марены, ты только и думаешь, что о мести. Ты засыпаешь с мыслями о ней и просыпаешься с ними же! Ты вообще подумала, как будешь жить после этого? Ты хоть раз думала о том, что будешь делить потом?

— Это не твоё дело! — я боролась с желанием швырнуть в него глиняным кувшином, который кто-то из слуг забыл на скамье.

— Это моё дело. Я не позволю тебе испортить себе же жизнь, поняла?

— Ты! Да ты кем себя возомнил, чёрт тебя подери?! Ты кем себя возомнил? С чего ты взял, что можешь решать что-то за меня? Почему ты всё время лезешь в мою жизнь? Почему ты всё время вмешиваешься?!

— Потому что я люблю тебя, дура! — заорал он и тут же осёкся.

Я думала, что злиться дальше некуда. Что злости в меня больше не войдёт, но после его слов что-то взорвалось внутри. Взорвалось и выплеснулось наружу.

— Он любит меня! Великие боги! Он любит меня и поэтому решил, что может за меня что то решать? Ты что, вообще идиот? Ты на что рассчитываешь? Что я после этого упаду к тебе в объятья, и ты увезёшь меня в голубую даль? Ты меня спросил?

Шторм стоял у дверей, неподвижный, как каменная глыба.

— Провались ты сквозь землю! Вместе со своими нравоучениями и любовью! Катись отсюда, ты мне не нужен. Мне никто не нужен! Я смогу сделать всё это сама, без тебя! Я уничтожу Холла! Я вырежу весь город, если будет нужно! Я получу то, чего так желаю, ясно тебе?

Я и моргнуть не успела, как Шторм оказался рядом. Только дёрнулась в сторону, он схватил меня за волосы и крепко прижал к себе. Я чувствовала, как бешено колотится его сердце. Моё колотилось так же. Шторм схватил меня так крепко, что перехватило дыхание, а потом впился губами в мои губы. Я даже понять ничего не успела. Одно мгновение. Удар сердца. Ещё один. И вот уже я отлетаю к стене и встречаю холодные камни спиной.

— Если передумаешь — ты знаешь, где меня искать, — бросил Шторм и вышел из подвала. Раздался щелчок поворачиваемого ключа.

Я закричала, точнее, заорала как раненый зверь, пытаясь в одном крике выплеснуть всю ярость, злость и ненависть, переполнявшие меня.

Этот сукин сын запер меня в комнате, а сам ушел. "Знаешь, где меня искать!" Мне совершенно нечего делать, только искать его! Я убью Холла. Я уничтожу его медленно, наслаждаясь каждым мгновением своей мести. Я убью его, чего бы мне это ни стоило! А потом примусь за Шторма.

Открыть дверь оказалось тяжело. У меня не было силы Одноглазого, чтобы вышибить её плечом. Я долго ковыряла дерево кинжалом и вышла из погреба затемно. Как только мне это удалось, я тут же кинулась к конюшне. В голове промелькнула шальная мысль о том, что ганарец мог уговорить лошадей вообще не слушаться меня. Конечно, это было смешно и глупо, но ясно мыслить всё ещё мешал гнев. Я вскочила на жеребца, едва не запуталась в юбках — но всё же уселась в мужское седло и понеслась к убежищу. Надеяться на то, что я смогу опередить Шторма, было глупо, но признать своё поражение так просто я не могла.

Пещера была пуста. Шторм забрал младшего Рейлея и исчез. Головорезы, которых он нанял, чтобы охранять пленника, тоже исчезли. Естественно, зачем им было меня дожидаться?

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});