300 вылетов за линию фронта - Григорий Евдокимов

- Цель видишь?

- Вижу!

- Атакуй! Так его! Спасибо! Молодец!

- 200-й, прикрой - я атакую!

Где-то поблизости кипит воздушный бой. Но слушать некогда - впереди должна быть цель, отыскать которую мешает дым. "Цель видишь?" - спрашивает командир. - "Пока нет", - отвечаю ему. Я ясно различаю характерный "аппендикс" реки Днестр, через который проходит наш маршрут. За ним в километре должна быть развилка грунтовых дорог, за которой в 300 метрах небольшая высотка - это наша цель. "Аппендикс" вижу, а далее ничего различить не могу.

Когда излучина реки - начало нашего боевого пути - проплывает под нами, командую "Боевой" и открываю люки. До боли в глазах всматриваюсь в земные ориентиры. В дымных разрывах еле просматривается узкая ниточка проселочной дороги. А вот и вторая, и наконец, стала видна и наша "высотка". "Вправо 5", - передаю летчику - и курсовая черта перечеркивает цель. Сбрасываю бомбы, копны бугристого дыма закрывают цель.

"Разворот" - и группа со снижением уходит от цели Первое задание с новым командиром, по данным фотопланшета, выполнено на отлично. В этот длинный августовский день мы сделали еще два вылета. По 2-3 вылета сделали и остальные экипажи. А когда день был на исходе, приземлившийся воздушный разведчик доложил, что на железнодорожном узле Кайнари скопилось восемь вражеских эшелонов, следующих к линии фронта с различной боевой техникой.

Экипажи полка еще не вернулись с боевого задания. На аэродроме находилось только четыре самолета, предназначенных для разведывательных полетов. Им-то и была поставлена боевая задача - взять предельное количество бомб и нанести удар по железнодорожной станции Кайнари. Группу возглавил прославленный мастер бомбовых ударов командир звена Евгений Мясников, впоследствии ставший Героем Советского Союза. В полк он прибыл в 1942 году из гражданского воздушного флота и быстро освоился. Невысокого роста, крепыш, веселый и общительный человек, он был мастером на "подначки", без которых летчики не обходились даже в самой сложной обстановке. Летать он любил до самозабвения. Отличная техника пилотирования и физическая закалка позволяли ему без особого напряжения делать по 2-3 боевых вылета в сутки. На любое сложное задание он шел с большим желанием и выполнял его творчески.

С Женей мы быстро сдружились и несколько десятков вылетов выполнили вместе. Наша дружба выдержала не только фронтовые годы, но и все последующие, до настоящего времени. Сейчас он полковник запаса, живет и работает в Москве.

Под стать ему был и его штурман Николай Визир, безупречно знавший штурманское дело. Он в любую погоду, днем и ночью, мог провести самолет точно по заданному маршруту, точно в заданное время поразить, цель или выполнить воздушное фотографирование, вывести самолет на аэродром посадки. Летал он также много и охотно. Командование знало: если на борту самолета Николай Визир, - любое задание будет отлично выполнено.

Стрелком-радистом в экипаже Мясникова был Федя Гурьев - высокого роста, худощавый и немногословный. Его руки, с детских лет привыкшие к нелегкому крестьянскому труду, всегда находили какую-нибудь работу: то поможет заправить горючим самолет, оружейникам - заправить лентами пулемет, подвесить бомбы. В бою он был расторопным радистом и метким стрелком. Самолет противника он, как правило, замечал раньше других, и не один вражеский летчик напоролся на его прицельный огонь. Ребята по этому поводу шутили: "Федя, это тебе твой рост позволяет так далеко увидеть врага, - и тут же добавляли: - Но учти, что и твою голову противник замечает прежде, чем увидит самолет. Было бы лучше, если бы ты ее покрасил под цвет неба". Федя не обижался: он знал, что любая шутка лучше, чем что-либо другое, снимает нервное напряжение боя. Таких балагуров в полку знали все, и летчики, возвратившись с задания в возбужденном, а иногда подавленном настроении, всегда собирались вокруг них. Смотришь, через минуту-другую в таком кружке уже слышится хохот.

Стрелком летал Сеня Семыкин, среднего роста, блондин с сержантскими погонами на плечах. Его обязанность - защитить от огня истребителей нижнюю заднюю полусферу - излюбленное направление атаки немецких летчиков. Делал он это мастерски.

Группа взлетела, когда солнце закатилось, оставив на краю земли малиновую заплату. Наши летчики любили выполнять задания в сумерках, когда земля при полете с востока на запад еще просматривалась, а самолет с земли было трудно увидеть. Зенитчики в таких случаях ведут огонь, ориентируясь только по звуку моторов. Маловероятной была и атака истребителей противника, так как без нацеленных зенитных прожекторов обнаружить самолет в воздухе в такое время очень трудно.

Когда группа подходила к цели, на небе кое-где уже вспыхивали мерцающие огоньки далеких звезд. В воздухе стояла тишина, и это настораживало: обычно на большом удалении от цели зенитчики ставят заградительный огонь, чтобы сбить самолет или группу с расчетного курса. Группа ложится на боевой курс. С этого момента и до сбрасывания бомб нельзя выполнять никакой маневр: ни по скорости, ни по высоте, ни по курсу, иначе бомбы упадут в стороне от цели. Боевой путь бомбардировщика длится 2-3 минуты, но это самый ответственный и напряженный отрезок времени, здесь, как в фокусе, концентрируется искусство и воля всех членов экипажа.

Особенно точная, я бы сказал ювелирная, работа требуется от штурмана. Только он один (если атака выполняется с горизонтального полета) видит в прицел вражескую цель, выбирает рациональную точку прицеливания, уточняет расчетные данные в зависимости от ветра, сбрасывает бомбы. Он же с помощью фотоаппарата фиксирует результат удара. И все это время самолет идет с открытыми люками, а в них - 1-2 тонны взрывчатки.

Немецкие и американские летчики делали так: если на боевом пути они подвергались сильному зенитному огню или атакам истребителей - они, не задумываясь, освобождались от смертоносного груза независимо от того, чьи войска были внизу, уходили на свою территорию. Советские же летчики никогда и ни при каких обстоятельствах не сворачивали с боевого курса, хотя и несли нередко значительные потери. "Поразить цель!" - об этом они думали прежде всего. Так было и на этот раз. Вот в районе станции почти одновременно вспыхнуло несколько прожекторов, и небо запятналось разрывами зенитных снарядов. Как бы наверстывая упущенное время, немцы все наращивали плотность огня. А группа продолжала полет к цели... Вот в перекрестие прицела вползает один, другой, третий эшелон. Бомбы сброшены...

Задание выполнено. И вдруг машину ведущего со страшной силой тряхнуло. В кабину ворвался удушливый запах серы. Темно и трудно дышать... Вспыхнул левый мотор. За стеклами фонаря перекосилось небо, самолет стал падать, не повинуясь больше летчику. Тяжело ранен штурман. С большим трудом летчику удалось сбить пламя с двигателя и вывести самолет в горизонтальный полет.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});