Чужая в чужом море - Александр Розов

— У–у…

Когда озеро Удеди исчезло за кормой, Ндунти закурил сигару, выпустил в салон джипа небольшую тучу дыма (хорошо, что кондиционер был включен на полную мощность), и задумчиво произнес одно слово:

— Журналисты.

— Где? – спросила Ромсо Энгвае.

— В Лумбези. Мне позвонили. Из Европы, мать ее греб. Мне надо для них говорить. Надо говорить так, чтобы они захотели дать нам деньги.

— Кто? – удивился Дуайт, — Журналисты.

— Нет, болван! Европейцы. Жирные богатые европейцы.

— Знаешь, Чоро, после твоей речи про то, как наши бомберы раздолбают Женеву и Гаагу, европейские деньги нам точно не светят.

— Это была неофициальная речь, — проворчал генерал–президент.

— Официальная – не официальная, — Дуайт пожал плечами, — В интернет висит, однако.

— Мне кажется, — вмешался Штаубе, — Возможность еще не потеряна. Некоторые люди в Европе будут в восторге от того, что сказал Чоро.

— Ты не опохмелился? – заботливо спросила Ромсо.

— Я вообще очень мало пил, в отличие от… Гм… В общем, тут надо понимать историю европейской политики. Это довольно длинная тема…

— Тогда зачем ты тратишь время на предисловия? – перебил Ндунти, — сразу говори про тему, чтобы мы успели.

…

81 — РОН, ПУМА и тонкая красная линия.

Дата/Время: 23 сентября 22 года Хартии. Место: Меганезия, округ Палау. Остров Пелелиу, fare–Butcher.

«Fronda» приводнилась в узком, изогнутом, как анаконда, заливчике, отделяющем fare Батчеров от соседнего полуострова, и Рон, не без труда, подогнал неуклюжую на воде машину к своему пирсу. Откинул прозрачный колпак и с удовольствием потянулся. А младший инструктор Пума Батчер, едва покинув тесную кабину, решительно заявила:

— Пока летели, я считала в уме, сколько прошло дней отпуска. Получилось ровно 10, да! Отпуск 45. Я вычла 10. Осталось 35. Надо что–то делать! Давай ты будешь думать?

— На тему? – спросил Рон.

— Про еще 35 дней, — пояснила она, — Это понятно.

Ожил трэйс–контроллер «Fronda».

— Aloha! Это снова я! – послышался по–детски оптимистичный голос робота, — Если вы уверены, что рейс завершен, наберите, пожалуйста, на пульте номер вашего заказа, и в конце буковки «F», «I» и «N», а потом «Enter». Так я узнаю, что у вас все ОК. А, когда загориться зеленое табло «READY TO LEAVE», закройте, пожалуйста, пустую кабину. Так я узнаю, что мне можно лететь на базу. При этом, пожалуйста, поставьте меня так, чтобы я мог взлететь с пробегом сто метров. Спасибо, что прослушали это INFO.

— Интересно, — сказала Пума, — Мы уже много раз летали, а он нам все время повторяет. Почему нет умного робота, который просто скажет: «хей, сделайте все, как в тот раз»?

— Потому, что кто–то обязательно перепутает, — ответил Рон, выполняя все названные операции, захлопывая колпак пустой кабины.

— Да, — согласилась она, глядя, как пустой спейс–скутер, разбежавшись от пирса, легко поднялся в воздух и набирая высоту, развернулся в сторону Ореор–Палау, — А ты уже придумал?

— Не так быстро, — сказал экс–коммандос, — И, давай, ты скажешь первая.

— Давай сначала посмотрим, как дядя Еу, — предложила Пума, — А потом я буду думать.

С этими словами, она открыла бокс на пирсе и выкатила на воду маленький аквабайк.

— Кто рулит? — спросил Рон.

— Я! Я же его взяла. А ты садись сзади и держись за меня. Мне нравится!

— Мне тоже, — сообщил Рон, занимая место пассажира.

Дядю Еу долго искать не пришлось. Он сидел на круглом надувном рафте, стоящем на якоре в паре сотен метров от своего fare, а вокруг торчали пять удочек, заброшенных, вероятно, на разные глубины. На корме в 20–литровом прозрачном контейнере с водой уже плескалось около дюжины примерно фунтовых рыб.

— Hei, foa! – удивился старик, — Вы, вроде, вчера собирались лететь на Пиерауроа!

— Это мы неделю назад собирались, — уточнила Пума.

— А… — сказал он, — А что не полетели?

— Мы полетели, уже вернулись, — ответила она.

— Ну, и как там?

— Нормально, — сказал Рон, — А у тебя как? Клюет?

— Клюет, но фигово. Вот после заката в проливе Омлеблоче, ближе к Ладемисанга…

— Давай, мы тебя свозим, — предложила Пума.

— Хэ… Там надо долго рыбачить, а вам будет скучно. Вы же маленькие непоседы.

— По ходу, найдем чем заняться, — ответила она, подмигнув Рону.

— Действительно, дядя Еу, давай мы тебя свозим, — сказал он, — Тут всего 2 мили.

— Хэ… Ну, если найдете, то да. Подъезжайте через два часа. Только на проа, а не на этой фитюльке. И чайник не забудьте. И какао. И рома немного. И чего–нибудь пожевать. И сеть, на всякий случай. И слинги, чтоб вам не бездельничать.

Рон кивнул.

— Договорились, дядя Еу. За час до заката.

— Ага–ага… А как там на Пиерауроа?

— Нормально, — ответила Пума, — А мы еще в Африке были.

— Хэ… И как там, в Африке?

— Там хорошо. Горы красивые. Саванна. Только моря нет, и опять война, да…

— Хэ… Война… А говоришь, хорошо…

— Так ведь, не очень большая война.

— Война, она и есть война, — вздохнул старик, — лучше на нее не ездить. Что вам, гор не хватает? Летите на Новую Британию. Сплошные горы, больше мили высотой. Заодно приглядите за детьми. Они полетели смотреть вулкан… Как его… Лонг… Ланг…

— Лангила, — подсказал Рон,

— Ага, он самый. Опять извергается. Пятый раз в этом веке. По TV показывают.

— Посмотрим…А что за дети, дядя Еу?

— Мальчик и девочка. Девочка еще худее твоей vahine, а мальчик вот такой…

Старик приложил к голове ладони и растопырил пальцы.

— Оскэ и Флер, — определила Пума, — А они что, были тут, да?

— Нет. Они вчера call–up–me по i–net. Где, мол Рон и Пума. Или не вчера…?

— Это, наверное, когда мы были на китайском утюге, — заметила Пума.

— Вы и в Китай успели? – удивился Еу.

— Нет, только на их крейсер, — ответил Рон, — Так получилось. А там экранирование.

— Тю…, — сказал старик, — Столько хороших мест вокруг, а вас во куда заносит…

Экс–коммандос пожал плечами.

— Надо было помочь одному человеку.

— А… Ну, тогда конечно… — дядя Еу вдруг сделал неожиданно–проворное движение и выдернул удочку, с бьющейся на крючке рыбиной фунта на полтора, — … Ух! Чуть не прошляпил. Заболтался с вами.

— ОК, — сказал Рон, — Мы поехали домой, а через два часа…

— Какао, ром и закуску не забудьте, — перебил старик, — Еще чайник, сеть и слинги.

…

Лангила, расположенный на крайнем западном мысу Новой Британии извергался так щедро, что это производило впечатление даже на экране ноутбука. Похоже, это было только начало. Сквозь белое облако дыма, накрывшее морщинистые бурые склоны вулканического конуса, еще не пробивался тусклый красный свет, характерный для стадии, когда из жерла и трещин начинают выползать языки расплавленной лавы…

Дав посмотреть на это зрелище несколько секунд, Флер развернула web–камеру в направлении своей компании. Ну, разумеется: здесь был Оскэ со своей фирменной стрижкой в виде короткого жесткого пурпурного ежика. Рядом с Оскэ наблюдалась парочка новобританских восходящих звезд папуасской космонавтики: Хти и Мео…

— По ходу, мы к ребятам вписались, — сообщила Флер, — Вернее, к родичам Мео. Ну, короче, мы в Аконго, тут до Лангила 20 миль, все видно, ага! А вы где?

— На пирсе, – ответил Рон.

— А пирс где?

— Дома, на Пелелиу.

— И чего вы там делаете?

— Меняем часовой пояс. В Африке сейчас утро, а здесь уже закат.

— Мы на рыбалку идем, — добавила Пума, — С дядей Еу.

— А–а. С дядей Еу это зачетно… А утром?

— Утром… — Пума бросила короткий взгляд на своего faakane, — У!

— Чего–как, наверху, под крышей еще есть комната, — сообщил Хти.

— Правда без стены, — уточнила Мео, — Или хотите, к нам в кубрик.

— Смотря, что скажет мой мужчина, — торжественно объявила младший инструктор.

— По мне, что кубрик, что без стены, — ответил Рон, — выбирай на свой вкус.

— Мы на месте выберем, — решила Пума, — Если мы полетим на «subjet» в 8 утра… (она снова бросила взгляд на Рона и дождалась его кивка) … То будем у вас в 10. Но надо будет нас кормить завтраком, потому что мы прилетим голодные, да!

— Короче, на подлете call–us, — сказала Флер, — Типа, чтобы мы начали варить лапшу.

…

— Вулкан! – мечтательно произнесла, Пума и улеглась на досках пирса в позе морской звезды, — Мы хорошо придумали, да? Лететь не далеко, и завтрак не надо делать. Рон, наверное, я очень ленивая женщина, да?

— Это в смысле, что в лавку за хавчиком поеду я? – уточнил экс–коммандос.

— Это очень плохо? – спросила она.

— Aita pe–a, — ответил он, немедленно определив настоение своей vahine, как легендарно–эпический похрен — второй и последний элемент Транс–экваториальной Африканской культуры, которую Пума привезла с родины (первым таким элементом, разумеется, был культ Ориши Йемайя). Если Пума погружалась в это полу–медитативное состояние, то просить ее сделать что–нибудь по хозяйству было абсолютно бесперспективно. Так что, экс–коммандос вновь оседлал аквабайк (уже в качестве водителя) и поехал на маркет.