Новый Михаил - Владимир Викторович Бабкин

второй лист и мрачно поясняет:

– Из приближенных к трону опознать удалось лишь тех, кто был дальше от трибуны, кто не успел подойти ближе или чье место было дальше…

Проглядев список потерь, я резко оборачиваюсь к генералу Скалону.

– Я требую объяснений. Как и кому удалось заложить столь мощную бомбу прямо под трибуну?!

Генерал был бледен, как сама смерть.

– Государь! Никакой бомбы под трибуной не было. Предварительный осмотр места взрыва показал, что заряд был заложен в неизвестном нам подземном туннеле, ведущем вдоль стены Кремля. Очень мощный заряд…

– Каким образом туннель остался вам неизвестным? Ведь именно в вашем ведении находятся все подземелья вокруг Кремля?!

– Виноват!

– Где Стеллецкий?! Где Стеллецкий, я вас спрашиваю?!!

Скалон умудрился побледнеть еще больше.

– Государь! Дело в том, что… Стеллецкий пропал три дня назад…

– Почему я об этом не знаю?

– Я… Я не счел возможным беспокоить ваше величество на отдыхе по такому незначительному поводу…

…

– Встать!

Я с ненавистью смотрел на валяющегося на мостовой шефа Имперской СБ. Разбитые в кровь костяшки правой руки саднили, а мне больше всего на свете хотелось сейчас бить ногами упавшего генерала, бить, бить до тех пор, пока он не превратится в… пока не выбью душу из…

– Остановитесь, государь.

Я резко обернулся, готовый въехать со всего маха, и лишь в последний момент остановил движение.

– Государь, не теряйте лицо.

Сказано было очень тихо, но я услышал. Ярость и ненависть клокотали во мне, но рука лейб-доктора, лежащая на моем локте, сдерживала мою стихию. И, чувствуя, как дергается мускул на лице, я все же не дал внутреннему урагану смести все вокруг. Лишь гневно бросил уже успевшему подняться генералу:

– На вашей совести жизни десятков и сотен моих подданных. Вы, зная о пропаже Стеллецкого, допустили сюда людей. Вы… Я отстраняю вас от должности. Я вас… Вашим делом займется трибунал. Трибунал. Да. – И обернувшись к Батюшину: – Он ваш.

Заметив на площади группу репортеров, направляюсь к ним. Мой голос звенит от гнева.

– Господа! Только что на ваших глазах враги России нанесли страшный удар по нашей империи. Погибло множество прекрасных людей. Погибло множество невинных детей. Нет и не будет прощения тем, кто это сделал. Тем, кто это организовал. Тем, кто подстрекал. Кара постигнет всех. Сколько бы времени на это ни понадобилось. Где бы кто ни прятался. В какой державе кто бы ни находился. Возмездие будет. Даю в этом свое слово. – Перевожу дыхание и добавляю: – Новомученники, погибшие в день Святой Пасхи Господней, займут свое место подле Него. Мы их не забудем. Их смерти мы никому не простим. Передайте вашим читателям – император жив, империя не дрогнет, будущее в наших руках. Призываю всех патриотов России, всех верных моих подданных сплотиться вокруг государя императора и дать отпор врагам нашего Отечества. Выполняйте распоряжения законной власти, сохраняйте спокойствие, помогайте выявлять врагов нашего народа, предателей и бомбистов. Будьте бдительны – враги среди нас. Враги, убившие детей на Пасху, не остановятся ни перед чем. Но мы раздавим эту гадину!

Москва. Кремль. Дом империи.

2 (15) апреля 1917 года

«Аквариум» вновь был полон, а кипучая деятельность вокруг него не оставляла сомнений – кризис взят под контроль. Да, мы потеряли множество людей. Да, империя была почти обезглавлена. Но государственная машина оказалась куда устойчивее по сравнению с временами так и не случившейся здесь Февральской революции. Даже гибель главы правительства, многих членов Императорской Фамилии, многих министров, главнокомандующих московским и петроградским военных округов, многих членов Государственной Думы и Государственного Совета, включая руководство российского парламента – все это не обрушило имперскую власть и государственное управление. Державная воля вновь царствовала на одной шестой части земной суши.

Погибших было много. По предварительным подсчетам, погибло триста шестьдесят восемь человек. Еще тысяча восемнадцать с ранениями и увечьями разной тяжести были распределены по всем больницам и военным госпиталям Москвы и округи.

Практически не вызывала сомнений гибель вдовствующей императрицы Марии Федоровны, великих князей Александра Михайловича, Сергея Михайловича, Петра Николаевича, Дмитрия Павловича. Погибла Евгения Максимилиановна Лейхтенбергская. Погиб генерал Нечволодов, и я остался без председателя Совета Министров. Погиб, как я уже упоминал, Сандро, и я лишился военного министра. Погиб морской министр адмирал Григорович. Погиб министр внутренних дел генерал Глобачев. Погибли генералы Корнилов и Ренненкампф. Погибли многие другие. Погиб и мой адъютант граф Воронцов-Дашков.

Но были и хорошие новости, если в такой ситуации новости вообще могут быть хорошими. Во-первых, план «Омега-3» сработал и управляемость министерствами и ведомствами не была критически нарушена, несмотря на гибель многих руководителей, включая главу правительства. Во-вторых, по счастливому стечению обстоятельств, автомобиль генерала Маниковского сломался по дороге, и он просто не успел попасть к трибуне к тому роковому моменту. В-третьих, уцелел мой наследник престола, что избавляло меня от дополнительной головной боли в этой и без того отчаянной ситуации. Правда, он был пока не в себе из-за гибели сына Дмитрия, но тут помочь могло только время. В-четвертых, все семейство моего драгоценнейшего брата к моменту взрыва уже выехало из Москвы в Крым, ввиду расстроившегося здоровья ненаглядной Аликс, дай ей Бог всяческого здоровья.

Разумеется, ведомство Батюшина внимательно присмотрится ко всем счастливым случайностям и сделает выводы, но пока у меня нет серьезных данных для подозрений кого бы то ни было.

Объективно мы не имели на данный момент ни малейшего понятия про то, кто мог стоять за столь наглым и дерзким терактом. Даже взрыв Зимнего дворца бледнел по сравнению с сегодняшним. Империя сегодня была почти обезглавлена. Но, к моему счастью, лишь почти.

Исполняющим должность главы правительства я назначил Маниковского. Новым шефом Имперской СБ – генерала Васильева. Генерал Кутепов сразу