На день погребения моего - Томас Пинчон

в заблуждение иностранцев, особенно таких как Тейн, который мог с таким же успехом носить рекламный щит человека-сэндвича с надписью «шпион».

— Лодки, о которых все знают, — пробормотал он. — Класс «Глауко» и его альтернативы, конечно. Но эти другие — в некотором роде нестандартные...

Мы из будущего знаем, что обсуждаемая единица вооружения — зловещая «Силуро Дирижибле а Лента Корса» или Тихоходная Управляемая Торпеда.

— Что делает ее особенно вредоносной, — признался Тейн, едва не раздуваясь от гордости, когда в конце концов, после невероятных усилий, ему удалось получить ускользающую общую информацию, — от ее экипажа не требуется совсем никакой храбрости, только вкрадчивость, которая ассоциируется с итальянским характером.

— О, это большой миф, — сегодня Киприан, кажется, искал аргументы. — Они непосредственны, как дети.

— Действительно. Большинство детей, с которыми вы знакомы, максимально испорчены, насколько они на самом деле «непосредственны»?

 — Больше ходите, и увидите.

 — Что не пришло на ум Королевскому Флоту Италии, — продолжил Тейн, — так это наблюдение сверху. Мы знаем, что у русских есть программа «Вознаб», или «воздушное наблюдение», воздушная разведка — уже много лет их аэростаты и дирижабли оснащены неким усовершенствованным маскирующим устройством, имитирующим небо, так что зачастую их невозможно увидеть, даже если знаешь, что они там, вверху. У них передовые базы в Сербии, меньше часа лету отсюда, вероятно, два час до Специи. Некоторые аэроснимки время от времени выдают Риальто.

   Однажды Тейн пришел, погруженный в свои мысли.

 — Ваши друзья Миша и Гриша скрылись в норе...

— Если бы представлял, где. Если честно, нет, никаких зацепок, мне очень жаль...

— Давайте немного подумаем. Начнем с Вены — могли они остаться там?

— Да, а равно, как вы понимаете, и нет. Миша любил этот город, Гриша его ненавидел. Если у них началась потасовка, один из них мог с легкостью сесть на поезд.

— Вы имеете в виду Гришу.

— Миша, думаю, был знаком с радостями импульсивных поступков... Но, послушайте, Деррик, ваши люди ведь следят за поездами, разве нет?

— Если не учитывать один маленький, но беспокоящий пробел в нашей...эмм, предварительной информации.

— О боже.

— Киприан, они могут захотеть, чтобы вы ненадолго вернулись на Меттернихштрассе.

Сквозь ресницы Киприан посмотрел по сторонам тем взглядом, который, как известно, вызывал желание абсолютно у всех — следует признать, как минимум одно предложение вступить в брак в Эшби-де-ла-Зуш, Лестершир.

— А вы где меня хотите, Деррик?

Наконец-то глупый вопрос, которого Деррик Тейн не выдержал. То, что задумывалось как юмористический шлепок по щеке, оказалось, несомненно, сначала лаской, а потом азартный смех Киприана спровоцировал довольно резкий хлопок. В следующее мгновение Тейн больно схватил его за волосы, и они начали целоваться, вовсе не так, как можно было бы ожидать от англичан, если бы те целовались, а как иностранцы, безрассудно. Достаточно слюны впиталось в воротничок Киприана. Эрегированные члены повсюду. Чары Венеции тех дней, как говорится.

— Я бы не выбрал этот сценарий, — проворчал Тейн некоторое время спустя, привыкая к различным трениям.

— Как-то слишком поздно говорить это сейчас, нет?

  — Это кладет тебя совсем на другую полочку.

   Киприан уже был настроен скептически.

 — О, конечно, я не буду единственным.

  — Понимаешь, человек пытается этого избежать, по возможности.

  — «Этого». О, Деррик...

   Едва не плача.

 — Не теряй от меня голову сейчас, когда тебе нужно всё твое остроумие, если я не слишком многого прошу.

Словно лепестки бездумного желания, эти дурманящие дни в Лагуне начали сворачиваться, терять аромат и один за другим опадать на невзрачную столешницу повседневности, Тейн полуизобрел местного тайного агента «Дзанни», для улаживания выдуманных кризисов которого он начал находить кратковременные, но всегда благоприятные возможности выйти из дома, даже несмотря на то, что выходить нужно было на людные улицы, calli, Венеции. Погружение в итальянскую мобильность каким-то образом успокаивало его, проясняло его мысли, как сигары «Партагас» в подходящий момент. Выполнение задания Морской Разведки в этом городе масок на самом деле скрывало более глубокий проект. «Дзанни» — одно из кодовых имен его контактного лица, владельца небольшой фабрики велосипедов в Терраферме, на которой недавно начали проектировать и выпускать еще и мотоциклы. Когда войска наконец начнут перемещаться по Европе в значительных количествах, это поможет поддерживать поток информации. Телеграфные и кабельные линии можно перерезать. Беспроводная связь слишком уязвима для влияний Эфира. Единственным безопасным способом, как казалось Тейну, была передача информации с помощью небольшого международного экипажа мотоциклистов, достаточно быстрого и ловкого для того, чтобы опережать события.

 — Отряд будет называться ООНП, то есть «Оперативный Отряд Наблюдения и Преследования».

— «Наблюдения», — Киприан был в некотором замешательстве, он никогда прежде не слышал этот термин.

 — Нужно следовать за объектом, как тень, — объяснил Тейн.

  — Необходимо стать практически...проекцией.

  — Если угодно.

  — Так близко, что фактически начинаешь терять себя...

  — Вам ведь такое нравится, не так ли, отказ от «эго», что-то вроде того.

 — Деррик, я даже на лошади ездить не умею.

 — Разве ты не понимаешь, что мы пытаемся спасти твою жизнь? Благодаря этому, что бы ни случилось, куда бы тебя ни направили, ты будешь на расстоянии всего нескольких часов от нейтральной территории.

 — Хватит ли мне топлива?

— По пути будут базы. У тебя будут карты. Чем, по-твоему, я тут занимаюсь?

— Ни в коей мере не хочу показаться назойливым, но невозможно не заметить: когда ты рядом, я чувствую аромат нефти, не думал ли ты о том, чтобы начать носить что-то, не так удерживающее запах, как этот шотландский твид? Например, эту новую итальянскую шагрень, с которой всё смывается легко, как с атласа.

 — Я и забыл, почему не перевез тебя — это из-за твоих модных советов! Конечно! Ладно. Тебе это будет интересно: вот одна из ночных униформ, экспериментальная модель, наверное, люди твоего сорта не привыкли к такому количеству кожи, но запахи отводит.

—