Великий Гусляр - Кир Булычев

– Лишнее, лишнее, вот это лишнее. Не советую слушать злопыхателей. Наверное, опять Корнелий Иванович Удалов под меня копает?

– Вы хоть состав этой «розочки» установили?

– Одобрено. Одобрено ассоциацией фармакологов - мне лично даны гарантии, - быстро сказал Мощин.

– При контакте ног с солью «розочки» могут начаться процессы деформации, - сказал Минц. - Дыхание сопровождается...

– Ах, спрячьте свою записную книжку, дорогой мой дружище, - вздохнул Мощин. - И покиньте мой кабинет. Вы хотите возмущения? Народ вас не поддержит. Раньше мы как жили? Ходили и скользили. А теперь, где ваши дворники? На заслуженном отдыхе!

– Вы тоже не застрахованы, - возразил Минц. - Ваши поставщики везут в Гусляр отходы завода «Льизифосгенпроект-13» имени Клары Цеткин.

Мощин заткнул уши указательными пальцами и начал топать ногами, чтобы не слышать проклятого профессора.

Не могут футурологи предсказать главную опасность. Даже Нострадамус им не помощник. Он ведь что написал в шестьсот тридцатом катрене:

В конце рокового столетия

В стране гипербореев

Город от имени крупной птицы

Будет поражен проклятием, подобно столице.

Каждому ясно, что страна гипербореев - Российская Федерация, а крупная птица - гусь.

После обеда предгор Мощин велел шоферу ехать на строительство объекта номер один - своей дачи. Он ехал и думал, что дачу надо завершить до юбилея. Пригласим из Москвы какого-нибудь великого скульптора, чтобы поставил монумент. Все равно какой. А на даче будет большой банкет - руководители области отведают наших осетров.

Машина неслась по улицам, разбрызгивая черную грязь. Прохожие жались к стенам. Стоял жгучий мороз, у центрального супермаркета стояла очередь за резиновыми сапогами. Детей выпускали на улицу только в марлевых повязках. Поперек улицы рабочие растягивали транспарант:

«СЛАВА НАШЕМУ ГОРОДУ НА ПУТИ К ТЫСЯЧЕЛЕТИЮ!»

Второй плакат Мощину попался на выезде из Гусляра:

«ЭКОЛОГИЯ ДОЛЖНА БЫТЬ ЭКОЛОГИЧНОЙ!»

– Вот именно, - сказал Мощин. - Так держать!

– Вы ко мне? - спросил шофер.

– Я с собой беседовал, - ответил Мощин.

– Это правильно, - согласился шофер. - Всегда лучше с умным человеком поговорить. У меня к вам просьба, Леонид Борисович. Когда будете снова с собой разговаривать, спросите, когда будем новый кар получать?

– А чем тебе наш скромный «ауди» не подходит, Трофимыч? - удивился предгор.

– Беспокоит меня состояние его днища, - сказал шофер.

– Отчего же?

– От этой грязи! От «розочки», блин!

– Не стоило бы тебе слушать бабские сплетни, - сказал Мощин.

Машина съехала с шоссе и пошла, слегка подпрыгивая, по дорожке, что вела к стройке века. Пока еще здесь не было покрытия.

Впереди уже показался возведенный до третьего этажа замок - личная резиденция Леонида Борисовича.

Машина съехала с пригорка, но тут в ней что-то треснуло, и днище ее отвалилось. К счастью, скорость была невелика и, отваливаясь вместе с днищем, шофер успел тормознуть.

Мощин рассердился на шофера, на машину и на интриги.

Он вылез и пошел дальше по снегу пешком, а шофер вел машину сзади, держась за руль и перебирая ногами.

Дальнейшая судьба предгора складывалась драматично.

Отдав деньги за кирпич, Мощин оставил шофера с машиной, а сам побрел обратно к шоссе, чтобы там проголосовать и вернуться в город.

Время было к вечеру, пятница, ни одной машины к городу не встретилось, а те, что встретились, не остановились.

Только к шести часам вечера (вы представляете, в каком состоянии?) Леонид Борисович вступил в Гусляр, который уже издали дал о себе знать легким запахом тления, издаваемым «розочкой». Над городом царил мир. Кое-где в окнах мерцало голубым - работали телевизоры. По мере продвижения руководителя к центру города глубина грязи увеличивалась. Одно дело ездить по Гусляру на персональной машине, совсем другое - оказаться в положении пошлого пешехода.

Мощин был зол на фирму «Ауди», которая выпускает такие негодные автомобили, на глупого шофера, на черную грязь, на плохое освещение на улицах, на проезжавшие мимо и обдававшие его черной грязью машины, на молодежь, которая не уступает дороги, на жену, которая не ждет его обедать...

Жена действительно не ждала его обедать. У жены было горе, и она ждала мужа, чтобы поделиться с ним.

– Герасима Ксюша привезла, - заплакала она, увидев на пороге мокрого, несчастного, осунувшегося мужа. - С утра доктора надо вызвать.

– Что еще? - Мощин уселся на стул в коридоре. Дорогой был стул, из итальянского мебельного гарнитура.

– Сказать нельзя, - ответила жена. - У них в садике эпидемия, но такая страшная, что нельзя даже сообщить...

– Опять бабские сплетни, - досадливо отмахнулся Мощин и пошел на кухню, забыв раздеться. - Покормила бы...

– Ты что не разуваешься! - закричала вслед мужу Мощина. - Опять мне за тобой подтирать. По колени промок!

На крики из комнаты выбежал, постукивая копытцами, милый ребенок Герасик.

– Это что еще за мода? - возмутился Мощин, стягивая мокрый ботинок. - Сейчас же сними!

Ботинок стягивался с трудом, настолько одеревенела, окостенела от мокрого холода нога.

– А у Нинки из младшей группы копыта зеленые, - сообщил Герасик.

Мощин хотел было накричать и на внука, и на жену, и на дочку - на всех, кто занимается чепухой, когда человеку так плохо, но тут наконец его ступня выскочила из мокрого ботинка и оказалось, что она очень похожа на копыто.

– Этого еще не хватало! - сказал Мощин. - Где мои шлепанцы?

Жена кинула ему шлепанцы, она была недовольна.

Мощин решил не говорить жене о своих копытах. Он знал, что она скажет. Поэтому кое-как надел шлепанцы и пошел в туалет, но по дороге один шлепанец потерял, и жена заметила. И крикнула ожидаемое:

– Козел, ну прямо козел!

– Ты на своего внука посмотри! - огрызнулся городской голова. - А потом обзывайся.

Это было несправедливо, и жена зарыдала. Внучок тоже начал плакать.

Открылась дверь, пришла дочка.

– Эй, что за лужа? - закричала она с порога.

Все стали смотреть на лужу - оказалось, что это не лужа, а киселеобразная масса из ботинок и сапог черного цвета.

И запах от этой массы шел фосгенный.

– Нет, - сказал Мощин, - пахнет таллием. Его соли.

– Я тебе сколько раз говорила, оставляй обувь на лестнице! - крикнула жена, хотя говорить этого она не могла, даже в элитном доме все равно бы через две минуты все украли.

– У нас, - сказала дочка, раздевшись, - сегодня первый этаж конторы пополз. Опустился, понимаешь, весь дом на этаж. Кто с первого этажа в живых остались, к нам переселились. Представляешь, какая толкотня началась!

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});