Клятвы мертвых птиц - Елена Кондрацкая

огромный мясницкий нож. Атли напрягся и потянулся к мечу под плащом. Но тут Лель одной рукой обхватил его за плечи и прижал к себе, расплываясь в добродушной улыбке:

– Доброго дня, хозяйка! Мы с женой чуть не угодили в метель. А она у меня девица хрупкая и нежная, легко простужается. Не откажешь путникам в приюте?

Атли, растерявшийся в первое мгновение, тоже надел дружелюбную улыбку и скромно потупил взор, подыгрывая образу «хрупкой и нежной» жены.

Взгляд хозяйки не потеплел, напротив, стал ещё более цепким:

– Кто же в такое время путешествует?

Скрипнуло дерево – это со своего места поднялся дремавший парнишка. Атли стиснул зубы – плохо дело. С тремя противниками они с Лелем, конечно, справятся, но кто знает, сколько ещё на постоялом дворе людей и кого привлечёт шум.

– В какое «такое»? – спросил Лель как можно более невинно.

Повисла напряжённая тишина. Каждый знал, что от ответа будет зависеть исход встречи. Верзила медленно вытер нож о фартук, не отрывая взгляда от Леля. Атли едва заметно придвинулся, готовый в любой момент закрыть друга от атаки.

– Опасное, – в итоге сказала хозяйка. – Или вы не знаете, что нас погань чернобожья пришла захватывать? Вы не из них, случаем? А то мы на днях с братом троих гадов на заднем дворе схоронили.

Верзила усмехнулся и разгладил усы.

– Мы потому и уехали с женой из Даргорода, хозяюшка. Переждать беду у моих родителей на востоке, – Лель обезоруживающе вскинул руки.

– Беду не пережидать надо, а биться с ней, – цыкнула хозяйка. – За землю свою биться.

– Согласен, миленькая, – серьёзно кивнул Лель и печально вздохнул: – Да жена моя на сносях, не мог я её в опасности оставить.

Атли стоило огромных усилий не вытаращить на него глаза и сохранить приветливое выражение лица. Взгляд хозяйки наконец немного смягчился.

– У тех троих на груди были татуировки с руной. Снимите рубахи, и если таких у вас нет, то дам вам ночлег.

Атли покосился на Леля, тот всё так же непринуждённо улыбался, будто его грудь не украшала золотая печать Чернобога.

– Ну! – поторопил верзила.

– Что за унижение! – воскликнул Атли, выступая вперёд и срывая с себя плащ. – Будто мы звери какие! На-те, глядите! Глядите, сколько вздумается!

Он рванул ворот рубахи, стаскивая её с себя, и швырнул на пол. Верзила выпучил глаза, залился краской и поспешил отвернуться.

– Довольны? – На глаза Атли выступили слёзы, и он стыдливо прикрыл грудь. – Может быть, ещё вам что-то показать! Штаны спустить? Всё, чего мы просим, – ночлег в метель!

Хозяйка испуганно отпрянула и замахала руками:

– Ладно-ладно, простите нас! – Она подбежала, поднимая с пола рубаху Атли и помогая ему прикрыться. – Но и вы нас поймите! Они вломились к нам, принялись бесчинствовать, дочь мою… – Хозяйка приложила руку к сжатым губам, чтобы сдержать слёзы. – Она до сих пор не оправилась. А нас спасло только то, что они нашли погреб с вином да напились до беспамятства. Тогда-то мы их с братом и зарезали… Я ж до этого… людей ни разу… А они ж… разве люди? Они…

Она не смогла договорить и зарыдала, закрыв лицо руками. Атли погладил её по дрожащей спине.

– Гвардия их прогонит, – сказал он. – Обязательно прогонит.

– Да какая Гвардия! – отозвался верзила, откладывая нож. – Нет больше Гвардии, а единственный выживший капитан – и тот цареубийца, что сидит на цепи у их главаря.

– Говорят, капитан Атли сбежал, – сказал Лель. – Уверен, он не оставит всё как есть.

– Да разве ж? – хмыкнул верзила. – Если он и сбежал, то вернётся этот предатель к себе на родину в тепло, чего ему за нас биться? Здесь его никто радостно привечать не будет, так что пусть не возвращается.

Атли с Лелем переглянулись. Об этом моменте они не подумали. Для народа Вольского Царства принц Северных Земель по-прежнему оставался убийцей царя Радомира и, возможно, ещё и царевича Дарена. Внутренне Атли порадовался, что ему не пришло в голову сорвать медальон и продемонстрировать свою настоящую личность.

Хозяйка утёрла лицо передником, всхлипнула и выпрямилась. Губы её всё ещё дрожали, но рыдания утихли.

– Меня Мирина звать, брата моего – Горыня, а то сын мой – Мил, – сказала она.

– Я Лель, а жена моя… Любава.

Атли мило улыбнулся и поспешил натянуть рубаху, поняв, что всё ещё стоит почти голышом.

Мирина закивала и обратилась к сыну:

– Мил, поди отведи лошадей наших гостей в конюшни, вычисти да напои. А вам я сейчас комнату подготовлю, а Горыня ужином займётся.

Небольшая комната с видом на тракт, двумя узкими кроватями и деревянным, серым от времени сундуком. Под единственным окном стояла лавка с принадлежностями для умывания.

Ужин – две плошки супа с хлебом и баранками – Горыня водрузил на сундук и, пожелав приятного вечера, удалился из комнаты. Всё это время он избегал смотреть на Атли, всё ещё смущённый его представлением в трактире. Лель запер за Горыней дверь, и Атли, облегчённо выдохнув, стащил с шеи медальон.

– Ты был великолепен! – улыбнулся Лель и, опустившись на кровать, скинул сапоги и подобрал под себя ноги.

– Жена на сносях, ты серьёзно? – недовольно отозвался Атли, падая на тощий тюфяк.

– Извини, лжец из меня так себе.

Атли, всё ещё напряжённый после сложной беседы с хозяевами, мигом вспыхнул:

– Да? А по-моему, ты отлично обвёл нас с Аньяной и всю Гвардию вокруг пальца. – В нём закипала злость. Не столько на Леля, сколько на всю ту ситуацию, в которой он оказался, на мир, в котором его считают предателем и цареубийцей, а он ничего не может с этим сделать. По крайней мере сейчас.

– Я бы всё вам рассказал со временем. Я хотел всё изменить, – спокойно ответил Лель. – Но всё так закрутилось, с Аспидом, с Советом… я ведь тоже думал, что нападение Аспида – дело рук чернокнижников. Я не питаю иллюзий насчёт того, что все чернокнижники – невинные жертвы. Многие, такие как Зоран, копили боль и обиду пятьдесят лет, и эта обида ожесточила их, во многом сделала теми, кем их и рисовала Гвардия.

– Ещё скажи, что Гвардия всему виной. Что жертвы побоища в Даргороде на нашей совести.

– Гвардия полвека уничтожала ни в чём не повинных чернокнижников, воспитывала и поддерживала ненависть в людях, так что да, в какой-то степени она ответственна за то, что случилось. – Лель смотрел на Атли открыто и уверенно. – Вина же лежит на тех, кто знал правду, принял решение и пятьдесят лет назад положил начало этой ненависти. Но с них уже не спросить, так что исправлять их ошибки придётся нам. У нас есть шанс построить всё заново, Атли, на этот раз правильно.

– Начать дружить с чернокнижниками, ты хочешь сказать? – Атли не мог перестать злиться. Зоран и его шайка заслуживали смерти, и только смерти.

Леля резкий тон Атли, казалось,