Путешествие в страну мужчин - Юлия Климова

Но в душе она хотела остаться, более того, душа требовала передышки и покоя, которые, странно, можно было получить только здесь – рядом с Егором. Ноги не слушались.

Резко развернувшись, Катя с вызовом встретила его взгляд. Или ругаться, или уходить – третьего не дано. А уйти она не может, что-то необъяснимое держит, не отпускает.

– Ты… – начала она, набирая в легкие побольше воздуха, – ты…

– Доберман, – подсказал Егор, развлекаясь.

– Да! И ты портишь мои отношения с Сергеем!

– Настоящую любовь ничем не испортишь.

– Ты способен на все!

– Проверим?

Удивленно приподняв брови, Катюшка шагнула назад. В душе вспыхнули беспомощность и отчаяние (никто не понимает, как ей тяжело, а Егор еще и смеется!) Проверим? – что он имел в виду? Почему его глаза потемнели?

– Ты такой же, как и мой отец, – тихо произнесла она, изрядно струхнув. – Живете, как вам хочется, а мне ничего не разрешаете.

– Слышал бы тебя Петр Петрович, – протянул Егор и улыбнулся. Положив сигарету на тумбочку, он встал с кровати и подошел к столу. Катюхе плохо, переживания терзают маленькое перепуганное сердце, и Сергей Романенко – лишь часть метаний. Она злится, вредничает, переживает, но не уходит… Н-да, детское упрямство не так-то легко сломить. Отпустить или не отпустить? Напугать или пожалеть? Или проверить, чего стоит ее пылкая любовь? Но ответ и так известен. Ничего не стоит. Ровным счетом ничего. – Значит, мы с твоим отцом похожи?

– У вас куча женщин! – Обвинение взлетело к потолку пестрой раненой птицей. – Я все знаю!

– А подробнее?

– Папа встречается с какой-то девушкой! У нее черные волосы и черные глаза! Она похожа на цыганку! Она околдовала его, и он меня забыл!

Теперь они поменялись местами: Катюшка, всхлипнув, плюхнулась на кровать и, защищаясь от мыслимых и немыслимых невзгод, скрестила руки на груди. Вот, получите! Не считайте ее наивной дурочкой! Она все знает! Подлые обманщики!

– Ее зовут Люба, – спокойно ответил Егор. – Уверен, очень скоро отец познакомит вас.

– Я не желаю с ней знакомиться! Он теперь любит только ее! И пусть оставит меня в покое! Она похожа на цыганку, понимаешь?!

«Ревнивый котенок… Петр Петрович, что же вы так неаккуратно?»

– Она и есть цыганка, – улыбка Егора стала шире. – Но разве это имеет значение? Люба работает учительницей в школе, и вообще очень приятный человек.

– Конечно, ты их защищаешь, потому что и сам… – Катюшка замолчала. Взгляды встретились, и душа размякла, заныла, расслабилась. Уже давно нужно было с кем-то поговорить о папочкиной любовнице, поплакать, даже порыдать громко-громко, ведь от одиноких переживаний мало толку… Уткнуться бы в чье-то сильное плечо, получить пусть маленькую, но порцию сочувствия и понимания. Как бы она ни лгала себе, ни фантазировала, ни отвергала правду, но сердце-то не обманешь: вот мужчина, которому она всегда может довериться, у которого всегда может попросить помощь. – Я… – Катюшка закрыла глаза, и по ее щекам поползли горькие слезы.

«Черт», – выругался Егор, сел рядом и прижал ее к себе.

– Чего ревешь, малявка? – нарочно бодро спросил он.

– Я папе совсем не нужна… теперь… Ты бы видел, как он на нее смотрит!

– Глупыш, да ты его самая любимая малышка.

– Враки. Это раньше так было…

– Ты путаешь одно с другим. Разве твой отец не заслуживает счастья?

– Она чужая! – Катюшка всхлипнула и вытерла ладонью слезы, но они полились с новой силой. – И я его счастье, я!

– Конечно, ты, и ради тебя он пойдет на все, но… – Егор покачал головой и шумно вздохнул. Какой-то многопрофильный частный детектив из него получается – еще немного и он превратится в многоопытную няньку: в одной руке зонтик, в другой – саквояж, а на голове модная шляпка. Вообще-то, Шурыгин сам должен объяснять дочерям прописные истины. «Да, Петр Петрович, очень хорошо вы устроились».

– …но она молодая и красивая, да? – резко закончила Катюшка, стукнув Егора кулаком по ноге.

«Ну да», – чуть не пошутил он, но это добило бы девчонку окончательно.

– Ты ревнуешь.

– Нет! Она плохая!

– Хорошая.

– Плохая!

– Хорошая.

– Плохая! – Катюшка вскинула голову и… замерла.

Лицо Егора было совсем близко… Только сейчас она поняла, как сильно сжимают ее плечи руки Кречетова. Звенящая тишина и недосказанные слова, разобрать которые не представлялось возможным, обрушились на нее вместе с запахом сигаретного дыма и тонким ароматом парфюма. Неожиданно для себя она робко подняла руку и коснулась ладонью его колючей щеки – тепло… Он не шевельнулся, лишь привычно прищурился, отчего на миг показался опасным, хищным. Но Катя не отдернула руки, не отскочила, не отвела глаз – по телу побежали горячие ручейки волнения, и неодолимое желание прижаться еще сильнее остановило и слезы, и переживания. Ничто не существовало в эту минуту, и это было удивительно и прекрасно.

Егор смотрел на нее неотрывно. Знал, чего хочет, и знал, что этого делать нельзя. Катюшка сбежит, не поймет, не простит. Он и сам не собирается понимать, да и о чем речь… Большущие карие глаза, пухлые капризные губы, упрямый подбородок и мокрые от слез щеки. У вас куча женщин! Но у него нет, и никогда не было вот такой – маленькой, смешной, наивной, отчаянной и упрямой.

Катюшка всегда приносила радость. Обычно, покидая дом Шурыгина, он долго хранил в памяти каждый ее взгляд, каждый выпад, шалости и смех. Вспоминал, перебирал, усмехался. И к Петру Петровичу отправлялся с удовольствием, потому что впереди была короткая встреча со взбалмошной малявкой… И нянчится с ней он сейчас уж точно не за деньги. Отношения с Шурыгиным и его семьей – это отдельная песня, никак не связанная с платой за труды.

Катя дотронулась до его щеки… Раз, два, три… Что ж, он терпел, сколько мог.

Чуть наклонившись, Егор осторожно, сдерживаясь, коснулся Катюшкиных губ, но выдержки хватило ненадолго. Сжав ее руку, переплетя пальцы, через секунду он целовал ее уже жадно, неотрывно. «Вкусная девочка моя», – пронеслось в голове, и, надеясь встретить хотя бы всплеск сопротивления, он уложил Катю на спину. Но не было никаких преград, способных охладить, остановить. Она шелохнулась, шмыгнула носом и послушно закрыла глаза. И это перечеркнуло оставшиеся «нельзя», понесло вперед с такой скоростью, что в висках застучало….

Первые мгновенья Катюшка контролировала происходящее, но потом голова закружилась, и тело предательски откликнулось на ласку. Она ответила на поцелуй, и от этого стало хорошо, страшно и непонятно. Катя уже не видела Егора, лишь чувствовала, стремилась, боялась. Подобного с ней никогда не случалось, такие эмоции прежде не заполняли душу, не перечеркивали разум и волю, не молили о продолжении… Хватка Егора ослабла, а затем его рука коснулась подбородка, шеи, груди. Тихонько вжикнула молния кофты и на миг стало прохладно, затем его губы обожгли кожу, и Катюшка недовольно нахмурилась – как много на ней ненужной одежды, зачем? Пусть он снимет ее.