Дети порубежья - Вера Школьникова

Саломэ ходила туда сюда по комнате, ожидая, пока к ней выйдет храмовый целитель, занятый раненым. Министр Чанг с мрачным видом сидел в кресле, отслеживая взглядом ее перемещения. Наконец, он не выдержал:

— Ваше величество, сядьте, пожалуйста. У меня уже в глазах рябит.

— Это ваша вина! — Набросилась Саломэ на так некстати прервавшего молчание министра, — где были ваши вездесущие соглядатаи тогда, когда они действительно нужны?!

— Моя в том числе, — мягко согласился он, — я не отрицаю. Но главный виновник случившегося несчастья — сам Хранитель. На него покушался жених той самой девушки. После того, как новый судья закрыл дело, я потерял его из виду. К сожалению, юноша не вернулся в свою деревню, а решил восстановить справедливость. Теперь придется его повесить.

— Вам жаль только убийцу? — Гневно осведомилась Саломэ.

— Простите, ваше величество, но в сложившейся ситуации мне трудно посочувствовать Хранителю.

— О, да! Вы предпочли бы, чтобы он умер!

— Не раньше, чем назовет своего наследника, — министр пожал плечами, — старайтесь во всем находить положительные моменты: если он умрет, вам не придется искать невесту.

Их спор прервал целитель, вышедший из спальни. Он был весь в крови, даже руки не ополоснул. Саломэ жадно подалась вперед:

— Что с ним?

Целитель скривился:

— Рана в живот, ваше величество. Важные органы нож не задел. Если не откроется кровотечение, если рана не воспалится… слишком много если. Все в руках Семерых, я не могу ничего обещать.

— Он пришел в себя?

— Да, но я дал ему сонное зелье. Раны в живот необычайно болезненны. Первые дни ему лучше пролежать в забытьи. Потом понадобятся все силы для выздоровления. При нем постоянно будут мои собратья, если понадобится, меня позовут.

Лекарь ушел, министр только собрался откланяться (нужно было позаботиться, чтобы незадачливый мститель не сказал лишнего), как из спальни выбежал встревоженный младший целитель:

— Ваше величество, он хочет вас видеть. Борется с зельем, это очень вредно. Прикажите ему успокоиться.

Саломэ, не дослушав, вбежала в затемненную комнату. Леар лежал на кровати, от кровопотери его смуглая кожа посерела, глаза провалились в глазницы. У него не было сил даже приподнять голову, но он прошептал:

— Он жив?

Саломэ не сразу поняла, о ком речь.

— Этот парень.

— Да, да, его будут судить, не волнуйся.

— Приведи его ко мне.

— Что? — Наместница переспросила, решив, что не расслышала.

— Хочу знать, за что.

— Но, Леар! Это подождет! Ты должен уснуть.

— Я могу не проснуться, — криво усмехнулся он. — Приведи.

Саломэ беспомощно посмотрела на господина Чанга, последовавшего за ней без приглашения и ставшего так, чтобы Хранитель не мог его увидеть, не подняв голову. Министр медленно кивнул.

— Хорошо. Но обещай, что ты сразу после этого уснешь.

— Да.

* * *

Парня успели заковать в цепи, да так, что он с трудом передвигался. Охранники, повинуясь жесту министра, остались за дверью, поставив преступника на колени перед наместницей, застывшей у кровати Леара. Юноша поднял голову и с болью простонал:

— Живой! Да что ж это такое!

Леар невероятным усилием приоткрыл набрякшие веки и попытался сфокусироваться на лице своего убийцы, но комната плыла перед глазами, и он предпочел сберечь силы для разговора:

— Что я тебе сделал?

— Не знаешь, тварь?! - Выкрикнул парень. — Еще бы ты знал! Думал, можно убивать, и никто слова не скажет, потому что Хранитель? Кинут шлюху в реку и вся недолга?

У Леара не было сил переспрашивать, он молча слушал:

— Ты убил Дэну! Мы должны были пожениться осенью, она была честная девушка, но нам лошадь была нужна, без лошади отец не соглашался, мол, бесприданница, — юноша плакал, по-детски всхлипывая.

— Я не знаю, кто такая Дэна, — Леар говорил медленно и невнятно, каждое слово требовало огромного труда, он из последних сил заставлял ворочаться непослушный язык, раздвигал тяжелые пересохшие губы. — Ты, скорее всего, убил меня, зачем мне лгать перед смертью?

— Такая уж у тебя душонка мелкая! Я тебя сам видел в борделе, когда к Дэне приходил. От тебя уже все девушки шарахались! Ее отправили, потому что новенькая, заступиться некому!

Министр шагнул вперед, проигнорировав отчаянное выражение на лице наместницы:

— Очень жаль, Хранитель, что вам изменяет память. Но вы действительно убили девушку. В борделе на Красной улице. Мои люди доложили мне сразу же после происшествия. Этот молодой человек — жених девушки. Он подал жалобу в суд, но дело закрыли.

— Зато теперь вам придется судить меня, и все узнают! Даже если эта скотина выживет, все будут знать, кто он такой!

Господин Чанг усмехнулся: суд не входил в его планы, но он не собирался объявлять об этом публично:

— Вы получили ответ на свой вопрос, герцог. Теперь вам лучше отдохнуть.

Арестанта увели, министр ушел следом, и Саломэ осталась наедине с Леаром. Она села на край кровати и осторожно взяла его за руку, удивившись, какая та горячая:

— Ты обещал, что уснешь.

— Я схожу с ума, — простонал Леар, — но хоть ты не веришь в этот бред? Саломэ, ты не веришь?

Она хотела бы солгать, больше всего на свете хотела, уже приготовилась произнести ложь, но так и не смогла:

— Леар… я видела след от укуса у тебя на руке. Эта девушка, она укусила тебя, и ты… Я не знаю подробностей, не захотела знать. Министр Чанг принес папку. Я не поверила сначала.

— И все это время ты думала, что я убийца.

— Да. Но мне все равно! Слышишь, все равно!

— Саломэ, — он сжал ее руку, не понимая, откуда взялись силы, — мне плевать, что думает Чанг и во что верит этот мальчишка, они ответят в посмертии за клевету. Но ты должна мне поверить! Я не знаю, кто такая Дэна! Не знаю, — горячо прошептал он, приподняв голову, и бессильно упал на подушки.

Саломэ держала его за руку, пока он не уснул, потом осторожно высвободила пальцы и ушла, ее сменил целитель. Леар вздрагивал и стонал в тяжелом забытьи, продолжая доказывать, что не убивал. А из темноты медленно проступал изломанный силуэт девушки, истекающей кровью. Кровь сочилась из каждой поры ее тела, стекала вниз, заполняя комнату, мешая дышать, он кашлял, захлебываясь, выхаркивал кровавые сгустки, но уже знал, что не выплывет. У девушки было лицо его матери.

14

Алый факел негасимой справедливости на изумрудно-зеленой робе отца-дознавателя притягивал взгляд, не позволяя сосредоточиться на его лице: худом, костистом, с острым вытянутым подбородком. Даже внешне жрец напоминал гончую, ставшую на след, не хватало только гладкого хвоста, поджатого между ног. Вэрд отвечал на вопросы, чувствуя себя напроказившим мальчишкой, пытающимся скрыть правду от строгого, но любящего отца:

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});