Лили и море - Катрин Пулэн

— А потом?

— Потом — я прыгаю.

— А потом?

— А потом — убегу.

— Ты убежишь навсегда, ты умрешь.

— Я умру?

— Это то, что может случиться с тобой здесь, и раньше, чем ты думаешь. Это не простая страна.

Я смотрю на побережье, его контуры размыты, светлый океан, я вздыхаю. Он продолжает нежным голосом, почти поет:

— У меня есть гитара. Я буду играть в барах, когда слишком много выпью. Я работаю по дереву и по коже. Я умею дубить кожи по старинному рецепту.

Голос Йана из рулевой рубки. Он кричит. Ребята стоят на палубе. Мы принимаемся за работу, снова восстанавливаем крючковые снасти. Море начало штормить, когда мы проходили мимо мыса Шиниак Бэй. Кажется, что морской простор, украшенный белыми гребнями волн, не имеет границ.

Джуд смотрит на океан. Взгляд с золотыми отражениями под густыми дугами бровей. Уже два дня как он трезв. Черты его лица напоминают мощные контуры великого моряка. Двигатель «Мятежного» работает на малых оборотах. Мы цепляем наживку в задней части палубы и в шлюпке на воде. Сильный бриз освежает наши лица. Звук волн, попадающих на палубу, — это шум бесконечности. И мы заполняем наше судно уловом….

— Посмотрим, сколько выйдет… Замечательно, если будет пятьдесят тысяч фунтов.

— С учетом второго маленького трюма скорее всего наберутся все сто тысяч!..

— Цена еще не зафиксирована, но могла бы быть намного выше. Мне сказали это на консервном заводе.

К нам присоединяется Саймон. Он стал куда как более уверен в себе, с тех пор как Йан взял его на эту последнюю рыбалку.

— Сколько тебе заплатили, Саймон? Половину от доли?

— Увы, половину.

— А что мне?

Я повернулась к Саймону.

— Тебе? Без сомнения, тебе, как и мне, надо увидеться со шкипером.

— Они не собираются тебе дать даже четверть от суммы?

У Саймона недовольная гримаса непонимания.

— Я не думаю, что стоит это делать. Разве это что-то даст?

Конечно, таков обычай. Я думаю, это нужно для себя самого.

— И потом, Саймон, мы ведь заслужили сегодня рис?

— Я прихватила коробки с рагу из говядины с овощами, чтобы дело пошло быстрее.

— Коробки? Рагу из говядины с овощами? Боюсь, ты разочаруешь Саймона, я предпочел бы съесть только рис.

У Саймона робкая улыбка. Я поднимаю глаза и смотрю на берег. Голубое судно бросило якорь в одной из бухт.

— У нас наконец есть соседи, — говорю я.

— Это Адам, разве ты не узнала его «Анну»?

Я роняю загнутое крючком шило и машу рукой слева направо. Мне отвечают с той стороны. Небо покрывается облаками. Их корабль исчезает в тумане, и скоро, возможно, пойдет ливень.

Сильный крен судна. Резкий толчок заставляет меня упереться в металлическую перекладину; теряя равновесие, я держу в руках бак, который приготовила уложить на место. Я пытаюсь схватиться за штурвал и удержаться, но крючковая снасть меня не пускает. С сухим звуком меня сгибает вдвое. Я корчусь от боли, едва сдерживая слезы. Они все же выступают. У Джуда и Дэйва, которые увидели эту сцену, невозмутимые лица, на них, я думаю, читается упрек: мне нечего делать на борту, ибо у меня нет ног моряка, читаю я на их лицах. Я поднимаюсь. Саймон обеспокоен. Я пожимаю плечами, не слишком сильно, потому что это доставляет мне боль.

— Я, должно быть, сломала себе чертово ребро.

— Ребро? Сломано ребро? Как ты это можешь знать?

— Я это чувствую, вот и все.

Час сигнала приближается. Скоро полдень. Каждый на своем посту. Йан в рубке, прильнул к радио, по которому будет дан отсчет времени. Саймон находится на мостике, готовится бросать радиомаяк и буй. Дэйв устанавливает фальшборт, вокруг его неподвижной руки первые петли буйрепа, якорь также у него под рукой. Я заканчиваю помогать Джуду загружать и связывать между собой первые секции крючковых снастей. Я держусь в стороне от Дэйва, готовлюсь передать ему оставшийся буйреп. Мы не говорим больше. Я нервно сжимаю маленький красный нож, который висит у меня на поясе. От страха у меня болит живот. И тут из рубки управления судном доносится протяжный крик.

— Старт лова!

Саймон передает команду для всех, Дэйв бросает якорь, который тянет за собой буйреп, я подаю ему следующие, все новые метры хребтины яруса погружаются в волны. Первая крючковая снасть, за ней вторая… Затем процесс повторяется. Чайки летают прямо над нами. Мы разворачиваем три секции подряд. Четвертая секция тоже на подходе. Крики радости, это ликуют Дэйв с Джессом. Йан заставляет нас вернуться в реальность:

— Берегите силы, будет жаркая работа.

Мы бережем силы. Мы уверены — нас ждет удача. В последний раз я собираюсь присоединиться к высокому худому парню в рубке, еще более изможденному и мертвенно-бледному чем когда-то.

— Разберемся, — говорит он. — Это может затянуться надолго. Много работы на земле. Она меня с ума сведет. Если тебе хочется, иди в бар сегодня вечером, угости там всех.

— Я не всегда предпочитаю бары. Я также люблю гулять в Баранов-парке, есть мороженое в «Макдоналдсе», просто бродить по городу.

Он улыбается. Он всегда смотрит как бы далеко вперед.

— У меня сложности с женой. Мы собираемся расстаться. Она хочет попросить развод. Возможно, это даже к лучшему. У нас два замечательных ребенка. Парень одиннадцати лет и малышка девяти лет.

Я не осмеливаюсь говорить больше ни о чем. Мы смотрим на море, оно грохочущее в это время.

— Скоро будем двигаться?

— Ага, — отвечает он. — Уверен, что мы будем двигаться в полночь.

— Почему море всегда кажется таким большим и грозным, когда мы ловим белого палтуса?

— Откуда мне знать?.. Ты об этом говоришь, повторяешь все эти глупости. Я вовсе не приятель тому, кто решает наверху, что и как делать.

— Да, конечно, я глупа, — шепчу я. — Мне тоже нужно потрошить белых палтусов?

— Надо увидеться, чтобы посоветоваться с парнями. Возможно, именно ты будешь укладывать трос в бухту. Или Саймон. Во всяком случае тебе будет чем заняться.

— Я надеюсь, что скоро я смогу научиться потрошить. Люди безостановочно рассказывают, какие они — и самые лучшие, и самые быстрые. Знаешь, я также могу быть непревзойденной в этом деле. И затем это мне поможет при работе на моем следующем судне.

— У меня красивая малышка, — говорит шкипер. — Я мог бы попросить тебя за ней ухаживать. Ее мать была бы не против, если бы я нашел дочери хорошую няню. Тогда тебе пришлось бы отправиться рыбачить со мной? На Гавайские острова?

— Ой, только не на Гавайские острова. На Аляску.

В полночь мы закладываем последние крючковые снасти. Первые секции были возвращены назад. Рыба попадается редко. Косяки рыб ходят где-то в другом месте. Мы поймали только несколько одиноких белых палтусов. Оказавшись на крючке Джуда, они летят на палубу, размахивая в воздухе своим огромным хвостом. Длина некоторых больше моего роста. У плоских гладких гигантов можно наблюдать последние судороги. Правая сторона их головы — темная, здесь же и оба их круглых глаза, взирающих на нас с изумлением. Левая половина головы — белая и слепая. Джуд снимает с крючков самых молодых и выбрасывает их в воду. Но чаще всего можно видеть только их трупы, которые удаляются от нас, качаясь на волнах, прежде чем медленно утонуть. Такое впечатление, что они просто исчезают, проглоченные черной водой.

Блестящая треска борется на конце крючков, есть треска с чешуей зеленого цвета, встречаются и темно-красные морские окуни, анемоны и морские звезды.

— Оставляйте пикшу, треску и окуня.

Саймон сворачивает крючковые снасти, сидя на ведре ниже шкива. Джуд наклонился через перила. Он следит за тем, как поднимают хребтину яруса со снастями. Шлюпочный крюк в руках Джуда выходит из волн с палтусом, он поднимает на борт извивающуюся на крючках рыбу и снимает с коротким свистом с крючка. Джои, Дэйв и Джесс разделывают и потрошат ее. Я чищу внутреннюю часть вспоротых брюшек рыб, промываю их от крови. Я перемещаюсь и меняю баки, по мере того как Саймон заполняет их снастями с крючками, освобожденными от груза. Я наклоняюсь, чтобы схватить полное ведро, и переношу его на другой конец палубы, шатаясь от сильного крена. Требуха, остатки наживки и различных растений устилают доски палубы.

Но рыбалка оставляет желать лучшего. В ближайшее время опять принесут крючковые снасти, мы должны повторно наживлять их. Море суровое. Наши ноги замерзли от холодной погоды. Стоя на задней палубе, мы работаем без единого слова, шея — втянута в плечи, руки — прижаты к телу. Наши действия — механические. Поясницы опускаются и поднимаются в ритме крена. Хриплый звук — медленно повторяет шум волн… На мгновение я засыпаю, очнувшись, продолжаю делать наживку снова. Я мечтаю о рыбе и полуночном солнце. Смех Дэйва разбудил меня:

— Лили, ты спишь!