Не прощаемся. «Лейтенантская проза» СВО - Андрей Владимирович Лисьев

подчеркивает голосом.

— Мы показываем результат! Выполняем задачи, нам несвойственные! А доверие пехотных командиров дорогого стоит, — «Аляска» думает минуту, потом обращается к дежурному: — Я спать, разбудите меня в четыре тридцать.

«Проза» остается наедине с дежурным по «Шале», операторы БПЛА спят в прежних позах, уткнувшись лицом в руки на ноутбуках.

«Проза» листает блокнот.

Спускается полковник «Маки». Его качает от усталости. «Проза» уступает ему место, а сам пересаживается на складную табуретку рядом с дежурным.

— Думал, сдохну. 24 мины. В одиночку! — сопит «Маки». — Хотел на хер вашего кэпа послать. Но утерся.

Он замолкает, клюет носом, вздрагивает:

— Зато бойцам не стыдно в глаза посмотреть…

— Был бы толк! — уточняет «Проза», но сапер-полковник его уже не слышит, он спит.

Через тридцать минут два сапера из 743-го полка привозят противотанковые мины, будят «Маки», и они снова уезжают на установку мин.

Оживает рация:

— «Аляска», «Аляска», я — «Берген», прием.

— «Аляска» отдыхает, я — «Шале», что там у вас? Прием.

— Движение. «Немцы» лезут по лесопосадке. Я — «Берген», прием.

— И что?

— Рвутся.

— «Берген», я «Шале». Действуйте по обстановке, — дежурный решает не будить командира полка.

Переглядываются с «Прозой».

— ДРГ, видимо, — поясняет дежурный.

— Саперный полковник не зря старался.

«Проза» выходит на улицу, в абсолютной темноте спотыкается о земляные ступени. Где-то вдалеке слышен глухой взрыв. «Проза» прислушивается, собирается уходить. Еще один взрыв — и крик боли. Проходит в блиндаж мимо часового. Второй часовой спит на топчане у стены напротив.

«Проза» пересказывает дежурному услышанное.

— Это их спецура мобиков вперед себя послала, наши мины собой разминировать.

— А зачем?

— Чтоб как можно ближе к нашим позициям приблизиться. Сейчас ДРГ пойдет. Точно ДРГ, — дежурный вертит в руках рацию, но «Бергену» решает не звонить.

— Не будете вмешиваться? — спрашивает «Проза». — Руководить?

— Доверие. Доверие командирам. «Берген» сам знает, что делать.

Наверху вдалеке начинается стрелковый бой. «Проза» снова идет к выходу наружу. Наверное, ему не стоит шастать туда-сюда. Тем более «Проза» все равно не видит ступенек. Поэтому он стоит у входа, жадно вдыхает стылый сентябрьский воздух. Стрельба прекращается. В небе с треском распускается белая гроздь. Фосфорные хлопья медленно планируют на поле боя.

— … Спецуру мы положили, прием, — слышен конец доклада «Бергена», когда «Проза» спускается в блиндаж.

— «Берген», я «Шале», да! — дежурный кладет рацию перед собой.

— А фосфор зачем? — спрашивает «Проза».

— Сожгли лесопосадку, чтобы нам тела «двухсотых» не достались. Регулярно так делают. Если шишку какого мы шлепнем, к примеру.

«Прозе» не спится. Он слушает канонаду.

В полчетвертого звонит телефон с КП. Из штаба диктуют график авианалетов. Сейчас будут работать наши вертолеты. Дежурный, скривившись, слушает сообщение и вертит в руке шариковую ручку. Перед ним раскрыт журнал записей, но он ничего туда не записывает.

— Хрень эти авианалеты. Толку от них ноль. Вчера чуть саперов не грохнули.

— Так вроде грохнули, — ухмыляется «Проза», вспоминая историю про тепловую ловушку.

— Не! Это не в этот раз. В прошлый. Лейтенант, командир саперной роты, получил задачу выдвигаться, вышел, а луна — полная, светло как днем. Ну и решил обождать полчаса. Так «сушка» спустя двадцать минут ФАБку в то место аккурат и приложила, куда им мины идти ставить… Так бывает…

Тяжело «Прозе» с десантниками. Все их рассказы о войне из жанра «так бывает». Ни развития характера, ни неожиданных сюжетных поворотов.

— Да ладно вам жаловаться, — говорит дежурный по «Шале», — вон старший лейтенант из первого батальона, вчера «пятисотился», а сегодня в одиночку вышел против трех танков, сжег один и погиб героем. Железные яйца! Как вы сказали? Дуга характера? Изменение характера меньше суток заняло. Что в душе у человека произошло?

— С женой поговорил, — вспоминает «Проза» «Филина».

Просыпаются операторы БПЛА — у обоих одинаково мятые лица. Молоденький командир расчета лейтенант Дима улыбается «Прозе» так, словно стесняется показать зубы, отворачивается, включает оборудование. Второй номер — Сергей, значительно старше командира, смотрит холодно, уходит наружу возиться с проводкой.

Через некоторое время «Проза» слышит, как операторы обмениваются непонятными словами сквозь щель в перекрытии блиндажа. Потом Дима уходит.

Удивительно, что на фоне невысоких в среднем десантников оба оператора БПЛА высокого роста.

«Синица» появляется на ППУ доложить, что развоз припасов окончен.

— Остаетесь, Владимирыч? — обращается он к «Прозе».

— Да. Задержусь на денек.

* * *

— Ты куда едешь, «Шах»? — ругается зам по тылу «Синица» на водителя КамАЗа, в котором выезжает из Кронштадтского.

— Разворачиваться!

— Сука, ты нас к хохлам везешь.

КамАЗ рывком останавливается. Машина в страшном состоянии. Все ручки обломаны, зеркальца оторваны, стекла — в трещинах, повсюду в кабине стойкий запах масла.

— Что ты им скажешь? «Разрешите развернуться?» — злится «Синица».

КамАЗ стоит в поле в двадцати метрах от развалин Кронштадтского.

— Какого хера ты встал? ПТУР ждешь?

— Думаю, как развернуться.

— Чего тут думать? У тебя КамАЗ! Прямо здесь разворачивайся!

«Шах» ведет грузовик так, чтобы влететь в каждую яму и выбоину. За Кронштадтским от тряски у КамАЗа рвется тент, и «Шах» останавливается его подобрать.

— «Шах»! Как можно так убивать машину? — возмущается «Синица». — Видел бы тебя наш писатель! Ты б у него в советской армии под суд пошел прямо из этой кабины. А мы добренькие… нянькаемся с вами, разгильдяями. Но ты довыделываешься! Вставит «Проза» тебя, мудака, и твой засранный КамАЗ в свою книжку о десантниках, даст тебе шанс поцарапать историю!

Глава 13

Наш любимый геройский казах

«Гризли» выводит разведроту на левый фланг. Скептически осматривает окопы, вырытые четвертой ротой. Воевать можно, но кое-что следует поправить. Бойцы орудуют лопатами, «Гризли» заказывает по рации гранатометы. КамАЗу следует ехать из Громовского не через Кронштадтское, а через Бесполезное.

Левый фланг полка упирается в шоссе, что тянется с северо-запада на юго-восток от Бесполезного в Громовское. Сзади слева — Т-образный перекресток, на северо-восток начинается дорога в Кронштадское, где находится ППУ полка. Впереди — захваченная «немцами» Сухая Балка, правый фланг полка упирается в околицу ничейных Знаменок.

Разведчики не успевают поправить окопы, начинается артобстрел. Украинские снаряды перемешивают лесопосадку. Контрбатарейной борьбы с нашей стороны нет. Озабоченный слабостью левого фланга кэп присылает в помощь три танка, которые маскируются в следующей лесополосе позади.

В девять утра передок приходит в движение. В двух километрах впереди маневрирует легкая бронетехника «немцев». Знакомые БМП и незнакомые черные внедорожники устраивают «карусель» — выскакивают из украинской лесопосадки, делают несколько выстрелов и снова скрываются.

Чуйка подсказывает «Гризли»: что-то здесь не так.

Так и есть, пока легкая бронетехника на пределе дальности поливает огнем наш передок, два польских танка крадутся, прикрываясь деревьями, в сторону Бесполезного. Подставляют борта, но пытаться ПТУРить их сквозь кусты — впустую тратить ракеты.

— «Аляска»,