Плата кровью - Александр Анатольевич Пересвет

Кравченко узнал всё, что нужно. А достать убийц отца в Чернухино или где-то рядом будет поближе, а значит, и полегче, нежели в этом треклятом Половинкино…

Поэтому он спокойно — с трудом удалось удержать усмешку — отдал Мешкову честь и ответил:

— Никак нет, товарищ полковник, не охренел. С пленным обращались по закону. Немножко помяли во время передвижения по территории противника и предварительного допроса, чтобы добиться добровольного сотрудничества. Эта цель достигнута, сотник батальона «Айдар» Валентин Кудилов, позывной Молодченко, изъявил полную готовность к полноценному сотрудничеству с компетентными органами ЛНР и уже поведал ценные оперативные сведения. Вы ведь готовы к полноценному сотрудничеству, пан Кудилов?

Взгляд свой Алексей сделал предельно открытым и бесхитростным, но «пан» явственно задрожал и неистово закивал, увидев обращённый к нему миролюбивый взор Бурана в одьяволивающем всё свете фонарика с нижней полусферы…

Кравченко заметил краем глаза понимающую ухмылку Перса и одобрительную — Митридата. Ну да, не хотелось бы, конечно, ссориться с ГБ, если вдруг Мешков этот окажется человеком говнистым и пойдёт на принцип. Но и у Алексея есть друзья, настоящие, боевые, в том же МГБ, которые поддержат его. Да и, объективно говоря, немало он для них, гэбэшников, и сделал за эти дни после Нового года. И подполковника назвал полковником — что, в общем, считается нормальным знаком уважения в армейской среде. А у законников-гэбэшников должно небось восприниматься вообще как открытая лесть.

Мешков тоже ухмыльнулся — и не поймёшь, правда, дружески или недобро. То ли лицо такое у человека, то ли и впрямь что задумал. Да и «гуляло» лицо-то в свете фонарика, как и у всех, — хрен разберёшь что по нему!

Но виделось, что прекрасно он расслышал и «полковника», и версию, что озвучил Алексей, к сведению принял и улыбки Перса и Митридата срисовал. И главное, оценил «размягчённое» состояние пленного, действительно готового на всё, лишь бы быть подальше от Бурана с его разведчиками.

— Я вас попрошу тогда, товарищ капитан, — проговорил гэбист. — Когда будете писать рапорт вашему командованию, остановитесь, пожалуйста, на этом эпизоде поподробнее…

Блин, ну сука же!..

— О том, как произошло ранение челюсти при задержании, писать не надо, — продолжил между тем «сука». — Как и об осколке, что повредил ухо задержанному. Просто укажите, что именно говорили ему, чтобы склонить к сотрудничеству. Какие словесные аргументы использовали, — Мешков отдельно выделил тоном определение «словесные».

Алексей не сразу даже сообразил. Глянул на Мишку. Но тот расплылся в такой широкой ухмылке, что дальнейших объяснений не потребовалось…

Глава 6

— Где досыпать будешь? — хмуро спросила Настя.

Алексей пожал плечами.

— В располаге, наверное. Всё никак не успеваю новую квартиру подыскать…

На автомате ответил. Потом дошло. И тут же взыграло ретивое:

— А что? Что-то хочешь предложить?

Старая — да какая, блин, старая, недели не прошло! — обида оскалилась в душе гнилыми своими зубами.

Господи, как же плохо было тогда! На этой дурацкой лестничной её площадке, перед дурацкой захлопнувшейся её дверью! Как было плохо…

Теперь уже Настя пожала плечами. И промолчала.

Они шли по вестибюлю «стекляшки» вслед за водителем, которого от щедрот своих выделил Саркисов, дабы развезти героев дня — так он выразился — по домам. Тем более что было почти по пути: Насте на Будённого, Алексею к себе в ППД батальона.

И кстати, насчёт поисков квартиры, да… Тоже сглупил и тоже на автомате. Потому что квартира, можно сказать, уже была. Это Саркисов пообещал. И поручил кому-то из своих подобрать капитану Кравченко «квартирку нормальную», а то что это, мол, такому хорошему офицеру приходится в кубрике постоянно ночевать. Тем более что и жилище своё он потерял, можно сказать, «на боевой стезе», из-за мести «разозлённого им врага».

На высокий штиль потянуло полковника, действительно расчувствовавшегося после рапорта Бурана и его рассказа о проведённом рейде…

Церемонию встречи у Крутой Горы — Жёлтого затягивать не стали. Всё же — фактически линия фронта, которую, впрочем, редко так называют. Линия боевого соприкосновения, ЛБС. Иногда — «ноль». Откуда-то пришло. Кто-то употреблял это слово, кто-то над этим смеялся, считая манерным. Алексей говорил и так, и так. Может, кому-то что-то кажется, но ему было всё равно. Просто слово. Иногда даже удобное. И не более манерное, чем это ЛБС.

Как бы то ни было, находиться так близко от «нуля» — ЛБС долго не следовало. Ночь и так-то выдалась беспокойная. Неровен час — пульнут укры и сюда чем-нибудь взрывающимся. Особенно ежели обнаружат следы работы ДРГ Бурана в пансионате. Вернее — когда обнаружат.

А там… Ума много не надо опросить блок-посты возле пунктов перехода, выяснить, что через них диверсанты не отходили — а никто и не ожидал, небось не идиоты, — и сделать вывод, что ушли они через реку. А где ушли? А только через Весёлую Гору, Раевку или Лобачово — Жёлтое. Последнее предпочтительнее, ибо там готовая паромная переправа функционирует. В принципе-то перебраться через реку и вне населённых пунктов можно, но если брать в учёт гражданских, что уходили с группой…

Словом, обозлённые укры могут и по всем трём населённым пунктам шарахнуть в видах если не накрыть наглых диверсантов, то хоть отыграться на местном мирняке. Они, твари, могут.

Очень довольный Мешков со своими спецназовцами из МГБ увёз страдающего Кудилова в свои страшные подвалы, сбросив на Мишку сопровождение девчонок на какую-то из их гэбэшных квартир. «Разместить, накормить, уложить отдыхать, утром отвезти к врачам», — так прозвучала команда.

Тот ответил «есть», но таким тоном, что Алексею захотелось хихикнуть. Угрюм сделался Мишечка — ему-то, видать, очень хотелось досмотреть «продолжение банкета». А тут придётся заботиться о бедных девочках, отводить их от психологического шока, который догонит бедолаг, как только начнёт отходить стресс от всех навалившихся событий. И даже хвоста ему своего шармового распустить нельзя будет, потому как девчонки ещё долго не смогут без тошноты переносить мужские ухаживания…

Ребят его тоже в уазик посадили и отправили отдыхать в расположение с условием, чтобы «как хотят, — могут сразу писать или пока поспать, а рапорты чтобы к 12:00 лежали у начальника штаба».

Строго было у Перса. Дисциплина у него была.

Сто первый со своими тоже растворились сразу вслед за Мешковым, пожав руки разведчикам и виновато прогудев в ухо Алексею: «Ты уж прости, братишка, что искупаться пришлось. Но не дали бы укропы второго рейса сделать — заплатили-то им за один. Кто ж знал, что вас так много будет. И так вон на три плота сговорились, вес оружия