Бегство от любви - Линдсей Рэчел

— Ну тогда, я предлагаю "Асти Спуманте". Это похоже на сладкое шампанское.

— Отлично! Это как раз в моем плебейском вкусе! — усмехнулась Пат.

Они расположились за столиком, и Редвуд, щелкнув пальцами, подозвал официанта.

— Когда начнет играть пианист, мы можем долго прождать и так ничего и не получить. Фредди здесь любимец публики. Слушайте, он начинает. — Редвуд отодвинулся немного в сторону, чтобы девушкам было лучше видно, и они следили за тем, как пианист сел за инструмент и тронул клавиши.

Это был превосходный концерт, и собравшиеся в баре слушатели были захвачены постоянно чередовавшимися немецкими, английскими и швейцарскими песнями. Каждый последующий номер встречался бурными аплодисментами, а по его окончании неизменно раздавались возгласы "браво!" и "бис!".

— Теперь все станут наперебой кричать, чтобы были исполнены их любимые вещи, — прошептал Редвуд, — и обычно это оказывается весьма непристойно!

Пат не спеша потягивала вино.

— Людям никогда не надоедает секс. И я никак не могу взять толк, почему. Возможно, став медсестрой, я узнала об этом слишком много.

Филип Редвуд усмехнулся этому заявлению, и от этого даже как будто стал казаться моложе.

— Какая разница, много вы знаете или мало. Вот я, например, вовсе не считаю это скучным занятием!

— Типично мужская точка зрения! — отпарировала Пат. — И вообще, мужчины — это самые распутные существа на свете.

— Как вы правы. А все потому, что женщины используют свою красоту в качестве ловушки, а мужики — эти незадачливые придурки — при виде их забывают обо всем, кроме одолевающего их желания.

В его голосе слышалась такая горечь и досада, что Лесли и Пат и вовсе растерялись, не зная, что сказать, и наступившее молчание было внезапно нарушено звуками фокстрота.

Редвуд взглянул на Лесли.

— Рискнете станцевать со мной?

Она согласно кивнула в ответ, и вместе они вышли на середину зала. Там уже танцевали несколько пар, и свет настенных светильников начал постепенно угасать, словно догорающие угли в камине, становясь приглушенным. Его руки нежно обняли ее за талию, а ей все почему-то никак не удавалось сосредоточиться, изо всех сил стараясь соотнести свои шаги с его.

— Расслабьтесь! — тихо проговорил он. — Я же вас не съем!

Она улыбнулась в ответ, и в тот же момент нервного напряжения как ни бывало.

— Так лучше?

— Гораздо лучше! Вы такая легкая, как пушинка.

Лесли робко вздохнула, неожиданно вспомнив, что в последний раз им довелось вместе танцевать в тот вечер, когда после внезапного приезда Ричарда, он повел себя совершенно непредсказуемым образом! Может быть тогда в Ричарде он видел более молодого и удачливого соперника? Лесли поспешно прогнала от себя эту мысль. Скорее всего после шумной сцены встречи Ричарда он счел, что подобные отношения, вероятно, могут нарушить тихий уклад жизни вверенной ему больницы. Тем более, что Лесли с трудом могла представить, чтобы Редвуд стал бы обращать внимание на что-либо не относящееся непрямую к его работе. Она снова вздохнула. Как, должно быть, необычайно трудно жить с таким вот человеком, если только, конечно, не найдется кто-нибудь, могущий с пониманием отнестись к его идеалам.

— Отчего мы так часто вздыхаем? — поинтересовался Редвуд.

— Красивая музыка всегда заставляет меня грустить, — уклончиво ответила Лесли.

— Тогда мне, наверное, не стоит позволять вам слушать ее слишком часто. Вы ведь так мило смеетесь.

— А когда это вы успели услышать, как я смеюсь?

— Я слышу это всякий раз, когда вы играете с племянником на снегу во дворе. Ваш голос звенит как колокольчик.

— Извините. В следующий раз я постараюсь вести себя потише.

— Но отчего каждое мое слово вы воспринимаете как критику в свой адрес? — спросил Редвуд. — Ведь я хотел сделать вам комплимент. — Лесли ничего не ответила на это, и тогда он слегка подтолкнул ее. — Вам что, так уж трудно поверить в это?

— Совсем нет, — не согласилась она, — но просто все это так неожиданно. Вы главный врач клиники, и…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Но ведь помимо этого я еще и мужчина, — возразил он.

— И к тому же весьма и весьма способный, — быстро добавила Лесли.

— Ради бога, давайте не будем вспоминать о работе! Вы очень хорошо знаете, что я имею в виду.

Лесли невольно отпрянула назад, но он еще крепче прижал ее к себе.

— Вас это удивляет? — насмешливо поинтересовался Редвуд.

— Врача ничем невозможно удивить.

— Даже если этот врач — женщина?

— Возможно, именно потому, что она женщина! Знаете, я честно говоря, думаю, что завтра вы станете жалеть о нашем с вами сегодняшнем разговоре.

— В данный момент меня не волнует, как и что будет завтра. Я хочу наслаждаться вот этими самыми минутами. Я не знаю, почему это со мной происходит: то ли это из-за музыки, то ли всему причиной вот эти розовые огни — а может быть, из-за вас?

Мелодия танца стала медленней, и тогда он привлек ее еще ближе к себе. Лесли была словно зачарована охватившими ее до опасного сладостными ощущениями, но тут прозвучали последние аккорды, танец кончился, и к ней вернулось привычное благоразумие.

— Вы очень хорошо танцуете, мистер Редвуд.

Он печально смотрел на нее.

— И вы тоже, доктор Форрест.

Они снова вернулись за свой столик, и остаток вечера Редвуд танцевал то с Лесли, то с Пат. Но только больше между ними уже не возникало той атмосферы недавней доверительности. Редвуд как будто о чем-то задумался, ушел в себя, как тогда, еще раньше тем же вечером, и Лесли размышляла над тем, какое отношение может иметь ко всему этому то письмо, которое он читал, когда они с Пат вошли в бар. Она была почему-то уверена, что это никоим образом не связано с работой, хотя бы потому, что за последнее время в клинику не поступало новых пациентов, а среди тех, кто уже находился на лечении не было ни одного тяжело больного. И все же всякий раз, когда он прикуривал, у него дрожали руки, и время от времени он вдруг начинал нервно барабанить пальцами по столу.

В половине первого ночи Редвуд взглянул на часы.

— Мне бы очень не хотелось выступать инициатором окончания сегодняшнего вечера, но нам действительно придется отправиться по домам. У меня утром операция. — Он подал знак официанту. — Вы пока идите в гардероб, а я тем временем оплачу счет.

Подруги успели уже подняться по лестнице, когда внезапно Пат испуганно взвизгнула.

— Гляди, Лесли медведь в гостинице!

Они тут же развернулись, чтобы бежать обратно, но тут зверь ухватил Пат лапами за плечи. Пат пронзительно завизжала, а медведь, пританцовывая, привлек ее к себе, и из его открытой пасти виднелся язык.

— Давай сфотографируемся вместе, — сказало существо, — и потом ты сможешь показывать друзьям фотографию настоящего белого медведя из Швейцарии.

Лесли истерически расхохоталась, а только что поднявшийся из бара Редвуд лишь улыбнулся, догадавшись о смысле произошедшего.

— Только не говорите мне, что вы в это и в самом деле приняли его за настоящего медведя.

— Вообще-то так оно и получилось, — призналась Лесли, — у меня просто душа в пятки ушла, когда он ухватил Пат.

— Но ведь вам, должно быть, наверняка известно, что в Швейцарии медведи не водятся?

— Когда вас парализует страх, то вам бывает уже не до раздумий! — она улыбнулась. — Первое, что мне пришло в голову, так что это гималайский Йетти!

Не переставая посмеиваться над этим курьезом, они вышли из отеля, и уселись на переднее сидение в машине Редвуда. Лесли, которой выпало сидеть в середине, оказалась плотно зажатой между Пат и Редвудом, и всякий раз когда он переключал скорость, она чувствовала его упругие мышцы у своего бедра. Лесли могла физически ощущать его, и поэтому, когда по пути они высадили Пат у ее дома, у самой нее появилась возможность отодвинуться от него и прислониться к дверце.

— Это был замечательный вечер, — тихо проговорила она.