Это личное, никакого бизнеса (СИ) - Бриошь Софи

Или взглянула бы так, чтобы понятно стало – любит ещё. Несмотря ни на что. Страдает, но любит.

А она с ним, как с рядовым сотрудником общается. Как с тем же Якименко, например. Рабочие вопросы, рабочие ответы. Спасибо, свободен.

Какая же она другая... Всего пять лет. Целых пять вечностей...

Вот сегодня на совещании – что это было? Богдан бы порвал за такое. Якименко бы с треском летел с работы в сторону безработицы, если посмел таким наглым образом Богдана подставить.

Маргарита же и бровью не повела. И видно, что не проглотила, но и не оправдалась. Все ведь всё поняли про косяк Якименко. И Эткинд, и остальные. Лёха все берега попутал, что на него нашло? А Маргарита его не сдала. Кремень. Сама наказать решила?

Лёха специально, что ли, Марго палки в колёса ставит? На что-то подобное намекал Эткинд, когда в лифте говорил о назначении Маргариты. Но не мог же он со всеми директорами отделов такое обсуждать.

Богдан опять внутренне поморщился.

Нет, всё таки себя не обманешь. Даже когда другие ей гадят – противно. Сам – точно пас.

Вот морду Якименко набить есть желание, а подставлять Марго нет. И даже не обсуждается.

Глава 39

Андрей Аркадьевич Эткинд ехал домой.

Сегодня отпустил Семёна, захотел порулить сам. В такие моменты он чувствовал себя просто Андреем, и это было приятное ощущение.

Даже голова совершенно по-разному начинала выдавать мысли, в зависимости оттого, в роли пассажира или водителя, в роли Андрея Аркадьевича или Андрея он находился в автомобиле.

Другое освещение у дум появлялось.

Маргарита Утёсова.

Давно Андрей не думал о женщине так много. И так... со смыслом.

Сколько она уже в корпорации – месяц? Чуть больше?

Её имя давно на слуху в мире бизнеса.

Она пару лет назад работала над серьёзным проектом в Восточной Европе и так всё организовала, что все знающие люди в очень высоких и очень узких кругах до сих пор с уважением вспоминают. Сколько потом не смотрели со стороны – не могли понять, как она всё разрулила. Проект сложный, заказчиков несколько, международная юридическая и финансовая многоходовка – ну никак не реально было учесть интересы всех сторон и где-то да не накосячить. А она смогла. Ещё и мощную рекламную кампанию организовала с минимумом затрат и максимумом эффективности.

И то, что сейчас, спустя всего два года, её удалось заполучить в "Глобал Корпорейшен" – это выигрыш в лотерею. Не зря подкармливали уши и глаза рядом с Утёсовой на её предыдущем месте работы: раньше всех конкурентов узнали, что она решила вернуться в родной город.

Иначе бы бойня пошла. За таких топов дьяволу душу отдают. Если, конечно, ещё есть что отдавать

Утёсову заполучили, но с Бероевым нехорошо вышло. Могли потерять.

Совесть Андрея Аркадьвича Эткинда не мучила. Были лишь опасения, что рисковали здорово. Поэтому "нехорошо" – это не про отношение к сотруднику. Для организации могло нехорошо получиться.

Утёсову знали по отзывам, а Бероев на глазах внутри компании несколько лет. И тоже не из тех, кого не жалко упустить.

Нереальный специалист.

Эткинд даже немного завидовал Богдану. Какая скорость ума! Дальновидность, расчёт. Андрей в глубине души понимал, что его трижды престижное забугорное образование без папиных связей – не факт, что дало бы то место под солнцем бизнеса, что имел он сейчас. А Бероев сам поднялся достаточно высоко. И если не Утёсова, не её возвращение на родину – Бероева подняли бы ещё выше – на должность исполнительного директора. Единогласно. Собственно предыдущего начальника потихоньку и настроили на заслуженный отдых с этой целью. Тем более, что он и так как совладетель дивиденты имеет. Но тут такая возможность и...

Спорили, не без этого. Всё-таки женщина...

Женщина.

Не сказать, что безумная красавица – Андрей сначала и не воспринял её. Не в его вкусе. Маленькая какая-то. Щупленькая. Ещё и рыжая.

Даже не верилось, что где-то чего-то там провернула с успехом.

А потом разглядел. Расчувствовал.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Какая же она сильная. Мощная. Не мужичка, не пацанка, а великая. Королева. Но не напыщенная, а такая, про которую Андерсон написал. Простая, настоящая. Горошину подложи – почувствует. Не потому, что капризная. А потому, что Истинная Женщина.

Есть девушки, которых на руках хочется носить, дотрагиваться до них, сжимать в объятьях, а есть те, пред которыми преклоняться душа требует. Смотришь и даже мечтать боишься о том, чтобы прикоснуться.

Восхищение и уважение в первую очередь рождается.

Такая если разрешит себя на руки взять, если обхватит за шею, улыбнётся, золотом волос окутает...

Андрей еле успел затормозить. Какого чёрта баран впереди остановился? А, светофор...

Когда это началось? Когда он начал думать о Маргарите... так.

Как так?

Андрей уже и забыл это ощущение. Эти мысли.

Женщины давно стали безлики и неинтересны. Отношения занимали слишком много времени и энергии.

Выходить на охоту, крутить павлиньим хвостом, чтобы заарканить самочку на ночь – скучно. Проститутки – мерзко.

Содержать девицу – вчерашний день. Только староверы ещё занимаются этой благотворительностью.

Андрей давно перешёл на услуги эскорт-агентства. Мысли о том, что эти проститутки лишь внешне помоднее тех, что пользуют дальнобойщики, гнал прочь.

Быстро, по делу. Андрей только пару раз приглашал девиц составить ему компанию. И оба раза, чтобы мама ни клевала мозг на тему женитьбы. Но клевать она его всё равно продолжала.

Мама умудрялась чудесно и органично совмещать два мозгоклюйства: "когда же ты женишься, Андрюша" и "эта девушка тебе не пара".

К тридцати девяти годам это изрядно начинало раздражать Андрея.

Когда-то он был влюблён. Студенческая любовь. Сильная и навсегдашняя.

Только "навсегда" наступило чуть раньше, чем предполагалось.

Она полюбила другого, выскочила замуж, уехала с ним на другой конец географии, где родила троих детей и тридцать кг лишнего веса.

На встрече выпускников через десять лет, уже переболев и познав в сердце новую, но уже менее яркую любовь, он всё ещё ловил себя на том, что испытывает волнение, ожидая встречи с ней. А пришла другая. Тётя почти что Мотя. И даже не напряглась оттого, что встретила Андрея: успешного в бизнесе, стройного, холостого. С гордостью показала ему какие-то свои семейные фотографии, рассказала про мужа, собак, кошек, кенгуру. И он, неожиданно для себя, вдруг понял, что благодарен ей за это. За то, что она стала другой, за то, что счастлива. И эту новую свою знакомую принял в сердце уже как самого большого и надёжного друга, с которым поддерживал общение, словно не было у него к ней когда-то сумасшедшей страсти.

Вторая любовь не была яркой. Со временем Андрей даже засомневался – а была ли она вообще?

Познакомились на Куршавеле, весело потусили.

Оба молодые, горячие, свободные. Образование, взгляды на жизнь – всё совпадало.

Вместе улетели домой и она сразу с аэропорта поехала жить к нему.

Всё казалось естественным и предполагало такое же естественное зафиналивание свадьбой.

Если бы не мама. Вернее – спасибо маме.

Девица ей не понравилась ещё по куршавельским фоткам. Но мама не была из тех, кто будет кричать "я знаю жизнь – эта шалава тебя хочет прибрать к рукам, мой мальчик!". Мама жила отдельно и давно говорила, что вместо регулярного обращения в клининговую компанию, целесообразнее нанять домохозяйку. И в это раз сама наняла сыну домохозяйку-тайку.

Тайка не понимала по-русски, но очень хорошо поняла задание: поставить во всех комнатах прослушку. И подсунуть прослушку во все сумочки и курточки куршавельской девицы.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Когда Андрей услышал прямым текстом в записи голос любимой: "Этот лох уже готов. Скоро едем в загс" – его и без того не самые яркие чувства вдруг стали совсем блеклыми.