Аскатон. Возвращение домой (СИ) - Тимощенко Анастасия

Ее внимание привлекли странные шорохи снаружи дома. Кто-то бродил вокруг него и царапал стены, будто ища способ пробраться внутрь. Ульф проснулся и навострил уши. Его губы поползи вверх, оголяя клыки.

Сомнений не осталось – голуры нашли их. У Ксенервы на мгновенье все похолодело внутри.

Волк глухо зарычал и попытался встать, но бессильно рухнул на пол.

Ксенерва с тоской посмотрела на дочь, будто прощаясь, погладила по бледной щечке, поцеловала в лобик и встала. Ульф, заскулил и поднялся. Он стоял не твердо, лапы дрожали от изнеможения. Его перевязи насквозь были пропитаны кровью. Ксенерва понимала, что сражаться он сейчас не мог.

– Ты останешься здесь. – Приказала Ксенерва. – Охраняй Алииду.

Ульф, из последних сил добрался до кровати и улегся рядом, давая понять, что понял поставленную задачу. В окно забитое досками начали скрестись, затем раздались глухие удары.

Ксенерва закрыла дверь спальни и пододвинула к ней шкаф. Сомнительная преграда, но хоть какой-то способ на некоторое время обезопасить свою дочь. Она не знала, что будет делать на улице и что с ней вообще будет, но она должна была отвлечь внимание на себя.

Сидеть и ждать, когда изголодавшиеся твари разобьют в щепки забитые окна и хлипкие двери, не имело смысла. Когда они войдут внутрь их спасет только чудо, а на чудеса Ксенера никогда особо не полагалась.

Ночь была темной, но глаза постепенно к этому привыкли. Ксенерва спустилась с крыльца, постоянно оглядываясь по сторонам. Стало очень тихо, вокруг не раздавалось ни звука. Если в темноте кто и был, то затаился и выжидал удобного момента. Ксенерва стараясь ступать очень тихо, обошла дом вокруг, так никого и, не встретив.

Она уже решила, что ей почудились все эти шорохи, расслабила напряженные плечи и хотела вернуться в дом, когда откуда сверху на нее прыгнули и зубами впились в шею. Девушка вскрикнула от неожиданной боли и упала на четвереньки. Локтем ей удалось довольно сильно ударить нападавшего, от чего тот отскочил. Когда Ксенерва подняла голову, то увидела, что на нее надвигается ощерившийся голур. Она рукой зажала рану на шее, поднялась и начала пятиться в противоположную сторону от дома. Ее противник не спешил ее догонять, будто знал, что ей никуда от него не деться. Девушка споткнулась об бордюр, не удержалась на ногах и упала.

«Неуклюжая курица!», – выругалась сама на себя девушка.

Все еще лежа на спине Ксенерва, закрыла глаза и мысленно позвала: «Аймон, Аймон!». Но ответа не последовало. «Ты слишком слаба, и не сможешь защитить Алииду», – вспомнила она его слова. «Слаба, слаба, слаба …,» – это слово словно застряло в ее голове.

«Ты идиотка, какого хрена ты решила, что будет лучше уйти из Гротсберга, – злилась она на себя, – Вставай и борись».

Она почувствовала, как огонь приятно побежал по телу, он больше не причинял боль, он дарил силу и мощь. Русые волосы приобрели оливково-черный оттенок, а кожа на против стала мертвенно-бледной. Из пальцев выдвинулись когти, острые как бритва.

Она чувствовала, что голур уже стоит на дней, и из его пасти ей на лоб капала слюна. Она открыла аспидные глаза и резко бросилась вперед, полоснув острыми когтями по шее голура. Из открывшейся раны фонтаном брызнула бардовая кровь и оросила лицо Ксенервы. Она вспомнила, что убить голура можно проткнув голову. Еще лежа на земле она приметила кусок, арматуры, который немедля вогнала в голову противника. За спиной послышались приближающиеся шаги. Ксенерва по топоту поняла, что приближается не одна особь. И обернувшись поняла, что не ошиблась. Глубоко внутри себя, там, откуда не выбраться звуку, она услышала рокочущее нетерпеливое рычание. Она не сразу поняла, что это ее собственное рычание, а когда поняла – позволила ему вырваться наружу.

Когда голуры бросились к Ксенерве, она смело шагнула им навстречу. Она двигалась легко и стремительно, скользя словно тень, точная зная, когда уклониться от удара, когда подставить противнику ногу, когда посильнее вонзить когти во вражеское тело, нанеся решающий удар. Черепа голуров лопались как арбузные корки в девичьих руках. Инстинкт убийцы будто с рождения дремал в ее крови, а сейчас будил в ней чувство, схожее с тем возбуждением, которое испытывают хищники во время охоты. Она не знала сколько тварей лишила жизни, действуя на автомате. Силы уже начали покидать ее, когда к ней подступал последний противник. Одним движением она свернула ему шею, двумя руками обхватила голову и, приложив последние усилия, дернула на себя, обезглавив противника. Уже занималась заря. Ксенерва обессиленно опустилась на землю, которая отчего-то была усеяна песком, и отключилась.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Когда девушка очнулась, то не спешила открывать глаза. Омерзительный зловонный запах раздражал обоняние, вызывая рвотные позывы. Вокруг что-то жужжало. Этот звук был очень знаком Ксенерве, словно дежа вю. Она открыла глаза, заранее зная, что увидит. Вокруг нее стелился туман, а песок вокруг был устлан обезображенными трупами, разорванными на куски. Тело не желало слушаться, дрожа Ксенерва поднялась на колени, все еще плоха понимая где оказалась и, пытаясь вспомнить события на кануне. Она огляделась – это была детская площадка, засыпанная песком.

«Алиида, сейчас придет Алиида, – испугалась девушка. – она не должна это увидеть!»

Ксенерва была в ужасе, понимая, что это все сделала она. Но мысли и события перемешались в ее больном сознании. Она не помнила, что Алиида больна и не сможет прийти, она не помнила кем стала и где находится. Окружающая ее картина – приводила ее в ужас. По обезображенным телам ползали мухи, она сама вся была запачкана кровью – и некогда белая рубашка, ноги и руки, даже под ногтями была запеченная кровь. Девушка в истерии начала хватать куски тел и закапывать их в песок.

– Простите, простите, – бормотала она, – я не хотела, это не я! Я не могла это сделать.

В таком состоянии ее и застала Лаурелия.

– Ксенерва, Ксенерва оставь это! – Пыталась успокоить она девушку.

Она опустилась рядом с Ксенервой на колени, и взяла ее лицо в свои ладони.

– Это я, Лаурелия … Все хорошо, успокойся …

Ксенерва смотрела на Лаурелию не узнающим взглядом. Она помнила это лицо, но могла понять где его встречала.

– Я сестра Лейкаса из Эленберга. Помнишь?

«Ах, да … Лейкас, Аймон, Аскатон … Царство лесных эльфов … Гротсберг, нападение, голуры. Голуры!», – начала вспоминать Ксенерва.

– Что с моей дочерью! – Вскочила Ксенерва, и побежала в сторону дома, в котором оставила дочь.

– С ней все в порядке, Кеси! – Кричала ей вдогонку Лаурелия.

Ксенерва вихрем пронеслась по дому и вбежала в открытые двери спальни с бешено бьющимся сердцем. Алиида все также лежала на кровати, рядом лежал Ульф.

Ксенерва села на край кровати и заплакала из-за пережитого напряжения, из-за тяжелых событий накануне. Хотелось прикоснуться к дочери, но руки были испачканы засохшей кровью.

Лаурелия, вбежала следом, села рядом и обняла рыдающую девушку.

– Тише, тише …

Спустя пару минут, Ксенерва перестала всхлипывать, отстранилась и заглянула в лицо Лаурелии.

– Откуда ты здесь? – Удивленно спросила она. Оглядывая девушку-эльфа. Она выглядела иначе, чем в Эленберге. Воздушные платья сменили грубые облегающие штаны из кожи, удлиненный черный кафтан с зеленной каймой, волосы были заплетены в тугую косу. За спиной колчан со стрелами, на плече небольшой рюкзак, на поясе из-под рубахи выглядывал кинжал, а в руках покоился лук.

– О, это долгая история. Если коротко, то я ослушалась брата и отправилась в Гротсберг. Когда я была уже на подходе, то увидела тебя с ребенком на руках, а рядом твоего волка. Я поняла, что что-то случилось и, хотела было вас догнать, но увидела, что вслед за вами из пещеры появились голуры. Поэтому я и задержалась. С холма было удобно стрелять и мне удалось убрать тех, кто вас преследовал. А твой волк сильно кровоточил в пути, поэтому я без труда отыскала к вам дорогу.