Заблудшая душа. Диверсант - Григорий Шаргородский

И это еще не все – на обратном пути, оставив разграбление каравана людям лесного маркиза, на хвост колонны, где со мной шли «ящеры» и Мороф, напала пятерка улизнувших егерей. Если бы не Хан, все могло бы закончиться плачевно.

Волк, до этого беззаботно бежавший впереди меня, внезапно застыл и издал уже знакомый кашель.

– Мороф, опасность, – стараясь не особо выдавать волнение, тихо сказал я.

Бывший разбойник ускорил шаг, словно намереваясь кого-то отчитать, а я, наоборот, замедлился, чтобы поравняться с отставшими «ящерами».

– Внимание, опасность, – тихо сказал я, испытывая жуткое желание вернуть на голову неосмотрительно снятый шлем.

Нахлобучить шлем на голову удалось, как только Хан рванул в кусты.

– За мной!

Я врезался в переплетенье зеленых веток следом за волком – и почти сразу же наткнулся на герцогского егеря, но с «первым встречным» драться не пришлось: Хан на моих глазах отгрыз бедняге пол-лица. До следующего противника оставалось всего с десяток шагов, которые я преодолел за пару секунд, по пути получив арбалетный болт в плечо. Стреляли откуда-то сбоку, и, если бы не «чешуя», я как максимум попрощался бы с этим миром, а минимум – выпал бы из боя с неприятной травмой. Отвлекаться на стрелка мне не пришлось: там уже рубился Выров. А изначально выбранный мною соперник все еще ожидал момента нашей сшибки, довольно грамотно рассекая воздух перед собой коротким мечом. Отделавшись синяком после попадания арбалетного болта, я преисполнился наглости и смело влез своими шашками в кружево траектории чужого меча. Вражеский клинок скользнул по моей груди, не оставив на чешуйках даже царапины, а вот противник получил прямой удар в живот – кольчуга на меховой куртке его не спасла.

Пока я возился со своим противником, бой закончился. Но забывать о нем не стоило, а, наоборот, помнить и делать выводы. Пока что наш отряд напоминал банду разбойников, хотя и хорошо вооруженных. С этим нужно было что-то делать.

В следующие пару недель мы вылавливали небольшие обозы, которые порой захватывались одним налетом разросшегося отряда псевдорыцарей.

В том, что наместник герцога действительно умный командир, я убедился, когда перед очередным налетом прибежал гонец с неприятными новостями от одного из агентов маркиза Кардея. Караван, на захват которого мы собирались, вела уже сотня егерей и сотенный же отряд оруженосцев с усиленным контингентом рыцарей – целых десять штук.

Операцию пришлось отменить, что вызвало всеобщее недовольство. Но я уже давно понял, что очень часто выжить в этом мире мне помогало именно нежелание плыть по течению и наплевательское отношение к вековым устоям толпы, поэтому пропустил ворчание лесовиков мимо ушей.

Из-за нашей активности тактика противника резко изменилась. Теперь караваны шли под хорошей охраной. Мало того, они больше не останавливались на бивуаках, а ночевали лишь в хорошо укрепленных постоялых дворах. А где нужно бить противника? Там, где он тебя не ждет.

Следующий налет был еще более стандартным, чем предыдущие. Во-первых, я вспомнил, как распределялась захваченная нами добыча: меньшая часть делилась между участниками, а большая шла на нужды революционеров, и это мне не нравилось. Мотивировалось все тем, что основу отряда составляют люди лесного маркиза.

Перед следующей операцией Мороф провел чистку своего отряда и отобрал лучших бойцов, которые согласились принести присягу барону Марану. Их семьи тут же отправились на границу. Нас стало вдвое меньше, но теперь-то, куда девать добычу, стал решать только я.

Второй особенностью предстоящей операции была возможность использования знаний профессора. Нет, необходимого нам химического оружия он пока не добыл, но зато изготовил порошок с очень интересными свойствами. В ночь операции огороженный частоколом постоялый двор спал намного крепче, чем когда-либо до этого.

Российские дворяне времен Гражданской войны поняли эту простую истину слишком поздно, а местные носители голубой крови даже не желали задумываться о том, что воюют со своим народом, то есть теми, кто делает их жизнь комфортнее. Этот постоялый двор был выбран для операции именно потому, что там работали целых три человека с революционными замашками. Причем не агенты маркиза, а родственники моих новых подданных. Диверсию они провели с удовольствием, потому что помимо денег в финале операции должны были получить путевку в «райское место» на границе империи, то есть в мое баронство.

Слуги засыпали «чудесный» порошок Руга везде, куда только можно, – от воды для каши до солдатского пива и господского вина. Известную угрозу могли представлять собаки егерей, с которыми мы, к счастью, пока не имели дела. Да только эти волкодавы умели давить мелких лесных хищников, а Хан был немного из другой весовой категории.

Перед операцией слуги указали нам место, где в частоколе были расшатаны бревна, а сами заперлись в своих каморках.

Первым в атаку пошел Хан. Через пару минут половина гулявших по двору псов была загрызена, а вторая половина разбежалась и тихо скулила, забившись в щели.

Как ни странно, на ногах оставалась парочка егерей. Схватка с ними была тихой, но яростной. Одному из наших разворотило болтом щеку. К счастью, это была единственная неприятность. Этой же ночью вскрылся еще один неприятный факт – ни «ящеры», ни лесовики Морофа совершенно не умели штурмовать здания. Нам повезло, что охранники каравана и постоялого двора громко храпели благодаря зелью профессора.

Резать сонных северян я не стал. Возможно, это было ошибкой. Забрать с собой пленников мы не могли по причине слишком большой добычи. Так что в будущем те, кого мы не зарезали на постоялом дворе, могли столкнуться с нами же в бою. И все же кровавая «предусмотрительность» была бы для меня тем шагом за грань, которого я не смогу сделать, даже если буду точно знать, что подобная щепетильность станет причиной гибели. Так уж меня воспитали родители.

Добыча с постоялого двора оказалась богатой, даже слишком – обоз вез оружие и броню. Также там имелось немного денег – пара тысяч золотых империалов. По этому поводу у меня состоялся не очень приятный разговор с лесным маркизом, но я все же настоял на своем, и самое качественное оружие отправилось на границу вместе с новыми переселенцами.

А в это время пожар народного бунта расползался по всему герцогству. В этом факте было много положительного как для лесного маркиза, так и для меня, но вновь возникли проблемы с активистами. Народ-то они подняли, но при этом решили, что могут его же и возглавить. К тому же кратким периодом нашей с маркизом размолвки воспользовались завистники из его близкого окружения – меня элементарно сдали наместнику. Об этом я узнал от одного из агентов маркиза – поваренка из замка наместника Вента. Он сумел подслушать, что наместник отдал приказ начать подготовку мощного карательного рейда на баронство Маран. Доказательств у меня не было, но кто-то из лесных лидеров предоставил наместнику информацию, в которой я выглядел основной силой повстанцев.

Около часа после получения этой информации я думал. Даже появилось желание на все плюнуть и вернуться в баронство, но все же победила логика и мудрое изречение: «Лучшая защита – это нападение».

Как ни странно, этот случай помирил меня с маркизом. Сават пошел на разговор самостоятельно. Возможно, из-за того, что понимал – меня предали его люди, или же просто он устал от вражды с единственным человеком, который его понимал.

В таких случаях решение нужно принимать очень быстро, и я его принял. Через двое суток находящийся в четырех часах хода от резиденции наместника лесной лагерь принял пять десятков новых жителей. Местный командир с энтузиазмом выслушал мой рассказ и готов был помочь людьми в атаке на цитадель, но я отказался, попросив лишь прикрыть нас при отходе.

То, что я планировал совершить, несколько расходилось с моими моральными принципами, но в данной случае киднеппинг был единственным выходом из ситуации.

Принесший тревожную новость четырнадцатилетний сирота по имени Глеф пришел с нами – именно он должен был обеспечить тихий вход в замок.

Это была, можно сказать, самая опасная часть операции. Наш отряд расположился в неглубоком овраге, готовясь в любую минуту совершить марш-бросок по заблаговременно разведанной тропе. Ко всеобщему облегчению, через час напряженного ожидания мы увидели Глефа, а рядом с ним появились не егеря маркиза Вента, а такой же замурзанный и шустрый мальчишка с лукошком в руках. Весна на севере империи уже стремилась к лету, и после недавних дождей появились ранние грибы. Именно на их уборку кастелян замка погнал всю подвластную ему молодежь. Благодаря хозяйственности кастеляна Глефу не пришлось ничего выдумывать, чтобы повстречаться с другом – таким же сиротой, как и он сам.