Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Некий восточный мудрец сказал однажды: если хочешь быть здоровым, как можно больше смотри на зеленую траву, на текучую воду и на красивых женщин. Тут же нашелся человек, который усомнился в полезности первых двух занятий и спросил мудреца: нельзя ли ограничиться только третьим, а травой и водой пренебречь? «Если не будешь смотреть на зеленую траву и текучую воду, на женщин не захочется смотреть само по себе», — ответил мудрец.
Луна сияет так, что слепит глаза. Безмолвна луна. Безмолвна река. Безмолвна земля. Ты — один на один с природой, даже кажется, что один на земле. Странно, жутковато, радостно. Мелькают в памяти картины детства: сенокос, ночевка в степи, рыбалка с отцом на Дону, костерок у реки, огни ночного парохода…
Неужели, думаю, сын твой, растущий в городе, будет знать природу из телевизионных передач да прогулок в истерзанную городскую рощу. Это же страшно, если аквариум с ненатуральными заморскими рыбками заменит ему реку. И равнодушный к природе человек может любоваться красивым ландшафтом. Но я очень хочу, сын мой, чтоб не умом, а сердцем понимал ты: все громадное богатство, накопленное человеком, — материальное и духовное — неотрывно от природы, от земли, мертво без них Усталость берет свое. Незаметно проваливаюсь до утра в пропасть.
ГЛАВА IIIПропажа. Короли и лидер. Хоперский отшельник.
На другой день уже довольно высоко поднявшееся солнце с любопытством наблюдало такую картину: некто в сиреневых джинсах и ромашковой рубахе энергично ворошил копну, ползал вокруг нее на четвереньках, описывая все шире расходящиеся круги.
Я в отчаянии: искать очки без очков, будучи близоруким, занятие почти безнадежное. Пригорюнившись, сажусь возле копны, — смотрю в мир, ставший расплывчатым и ненадежным, и думаю, что дальнейшее странствие, ежели не видишь дальше своего носа, просто немыслимо. Если вчера заблудился в очках, то как теперь выберусь отсюда, как найду дорогу? Неужели мне суждено провести последние дни непутевой жизни возле этой копны?
Никогда не следует торопить события. Потерявшаяся вещь имеет привычку находиться сама собой — стоит только прекратить поиски. Иду купаться на вчерашнее место. Бултых! Вот так-то лучше. Выхожу из воды — очки блестят на берегу осколком солнца. Что ни говорите, а прекрасна все-таки жизнь, подсовывая нам время от времени большие и малые огорчения, наверно, для того, чтобы мы умели выше ценить те блага, которые она нам дает.
И снова солнышко, коварно улыбаясь, поджаривает на пустынной межобластной дороге одинокого путника. Путник, утираясь подолом рубахи, неуклонно, хотя и без вдохновения, движется вперед. Сейчас он совсем не прочь воспользоваться любым попутным транспортом.
Сзади слышится урчание мотора. Путник торопливо приглаживает пятерней изреженную растительность на голове, заправляя рубаху в штаны и, покорно склоненный, вздымает руки вверх. С ним равняется «Волга», притормаживает, но затем, словно бы передумав, неторопливо проплывает мимо. В машине три свободных места, и это невинное обстоятельство бесит неуравновешенного путника. Он посылает вслед «Волге» энергичные проклятия.
Проклятия сделали свое доброе дело: богохульник успел перекусить и сладко вздремнуть под густой тенью дикой яблони и все-таки настиг «Волгу», основательно зарывшуюся в песок. Возле машины суетятся рыхлый вислопузый мужчина в трусах и майке и похожий на него лицом парень лет двадцати в плавках. В стороне от машины — гора сваленных в кучу всевозможных вещей: спальные мешки, пятиведерная кастрюля, палатка, резиновая лодка, спиннинг, рваная телогрейка и даже двухпудовая гиря.
«Волга» сидит мертво, это сразу видно. Павшие духом в бесплодной борьбе с песком, автомобильные короли смотрят на путника ласково, умильно, как хозяйка на курицу в ожидании яйца. Еще издали они приветственно машут руками. Путник растет в собственных глазах, приосанивается. Ему услужливо предлагают сигарету. Нет, спасибо, он закурит лучше свой «Беломор».
Чуть не рыдая, свергнутые с тронных сидений «Волги», короли наперебой жалуются, что совсем из сил выбились и не знают как быть. Путник покуривает и молчит. Он тоже не знает как быть. В подобных ситуациях важно как можно дольше хранить мудрое молчание, дабы несчастные прониклись к тебе почтительным уважением и ни в коем разе не догадались, что ты просто выигрываешь время. Притушив папиросу, неторопливо снимаю рюкзак, извлекаю из него флягу, полощу рот глотком воды и, демонстрируя великолепную спортивную выдержку, выплевываю воду на раскаленный песок. Спрашиваю:
— Откуда и куда?
— Из Москвы в Урюпинск и еще немного дальше.
Это хорошо. По пути, значит, до самой Михайловской.
Слишком уж у них растерянный вид. Королям явно нужны встряска и лидер со стороны. Вспоминаю ангела в образе мотоциклиста и ору басовито:
— Раззявы, так вашу! Рядом приличная дорога, а вас в песок занесло. А ну, живее складывайте барахло в машину. Ее, наоборот, загрузить надо как можно больше, — и с этими словами кидаю в машину свой рюкзак.
Король и Королевич засуетились, как ошпаренные.
Когда-то слыхал, что по песку нужно ехать «внатяжку». Что это такое, как это делается — неведомо мне и поныне, хотя давно имею шоферские любительские права. Но пока короли исправно таскают вещи, я, подбоченясь картинно, втолковываю им, что по песку следует ехать только внатяжку, так и этак смакуя это слово.
Управившись с вещами, пыхтящие короли почтительно ждут дальнейших указаний.
— Теперь вашей тачке нужна раскачка, — глубокомысленно изрекаю другой термин и отправляю королевича в лес за хворостом, а тучному королю рекомендую взяться за лопату.
Подтачиваемый дотоле анархией и растерянностью, коллектив королей, обретя лидера, творит чудеса трудового героизма. Хворостом, который приволок королевич, можно прикрыть весь этот песчаный язык. Король энергично шурует лопатой, и я не сомневаюсь, что он намерен добраться до археологического слоя земли.
Дальнейшее просто: усаживаю короля за руль, приспосабливаю королевича позади машины и советую ему толкать «тачку», не жалея сил. Совет этот лишний, ибо королевич преисполнен желания доказать лидеру, что не зря возит в машине двухпудовую гирю. Лидер вдохновляет и личным примером, легонько упираясь обеими руками в багажник. Впрочем, при надобности он тоже готов лечь костьми, но вызволить машину из песчаного плена. Его зовут к подвигу благородные соображения престижа и самые низменные чувства личной выгоды.
Машина резво набирает скорость, королевич падает в песок и счастливо смеется. Сам король, рассыпаясь в благодарностях, открывает перед лидером дверцу «Волги». Вскоре мы уже петляем по столь желанному недавно Салтынскому и, следуя безошибочным указаниям всезнающих хуторских мальчат, вылетаем на вполне приличный большак: началась Волгоградская область.
Мои подшефные повеселели, старший говорит доверительно:
— Места на Хопре для отдыха преотличные и, хвала, аллаху, пока малоизвестные. А рыбалка? Позапрошлым летом мы с сыном двухпудового сомину спиннингом выволокли. Теперь целый месяц в палатке жить будем, купаться, рыбачить, уху варить. Разве плохо, а?
Непросто найти человека, который, проведя летний отпуск в душной городской квартире, не позавидовал бы моим попутчикам черной завистью. Но столь же непросто объяснить, какие веские причины могут удержать его от полезнейшего свидания с природой.
«Волга» любезно делает крюк по тряской проселочной дороге и разворачивается на окраине Михайловской. Тепло прощаюсь с королем и королевичем, но все-таки не удерживаюсь от ядовитого совета — подбирать иногда одиноких странников на глухих дорогах.
Иду по улице, не сомневаясь, что это и есть Михайловская. Но как чуден сам Хопер, так чудно многое, что есть на Хопре. На всякий случай, спрашиваю у бабуси, сидящей на лакированном порожке старого казачьего куреня:
— Бабушка, это Михайловская, да?
— Не, милок, это хутор Форштатский. А ты разве не из Михайловской идешь?
Вот тебе и на! Вместо станицы — хутор, да еще с каким-то иноземным названием.
Михайловская совсем рядом, да знать надобно, как в нее попасть: расположена она чуть ли не на острове. Замкнули станицу в серебряное полукольцо вилючий Хопер и задумчивое Яровское озеро. Обогнув озеро, попадаю в станицу.
По станичной улице плывет навстречу молодая, загоревшая дочерна казачка с полными ведрами воды на коромыслах. К счастью! Казачка, приостановившись, с изумлением рассматривает мою ромашковую рубаху. Может быть, потому, что на ней точно такой же расцветки кофточка. Не знаю, как ее, казачки, но моя совесть чиста: я приобрел рубаху в универмаге родного города и был, очевидно, не единственным покупателем в обычную пору жестокого сезонного дефицита летней одежды, ибо в течение недели улицы моего города щедро расцвели ромашками — хоть охапками собирай.
- Четыре сезона рыболова - Владимир Казанцев - Хобби и ремесла
- Ловля карповых рыб - Антон Шаганов - Хобби и ремесла
- Вязание сетей (Практическое руководство для рыболова) - В Тимохович - Хобби и ремесла
- Всё о комплектующих донной снасти - Сергей Сидоров - Хобби и ремесла
- Выращивание цветов на вашем участке - Наталия Калинина - Хобби и ремесла
- Болезни аквариумных рыб - Ю Корзюков - Хобби и ремесла
- Редкие растения в вашем саду - Александр Селиванов - Хобби и ремесла
- Мягкие приманки для спиннинга - Виктор Андреев - Хобби и ремесла
- Техника ловли удочкой и матчевой снастью - Сергей Сидоров - Хобби и ремесла
- Рыбалка по открытой воде - Владимир Казанцев - Хобби и ремесла