Их новогодний подарочек (СИ) - Орлова Юлианна

—Мы, можно сказать, сами еле-еле пришли к тому, что ты наша, тоже, знаешь ли, было не вау в период осознания факта, что есть еще один мужик. Так вот третьего не будет, поняла? —Демид стукнул по столу, от чего последний подпрыгнул, а с ним подпрыгнула и я.

— Мы все решим и будем жить припеваючи, если ты прекратишь накручивать в своей миленькой головке всякие глупости.

Все решим? Мы? А я? Мое мнение в этом всем вообще учитывается?

—Ферштен?

—Тупица, андрестенд.

—Да хоть хэндэхох. С английским у нас дело труба, так что тебе придется над поднатаскать.

—Обещаем быть хорошими учениками.

—И очень плохими тоже.

—СТОП, — практически провопила я, готовая сейчас взорваться от негодования. И даже влитые в меня два бокал вина, или три, я уже не считала, сейчас точно не помогли мне остыть. —А я, — проговорила уже тише, сжимая руки в кулаки, — мое мнение и мои чувства вообще во внимание берутся?

Демид с Даней переглянулись, а потом синхронно улыбнулись.

—Тебе нравится? —старший Авраменко прошептал утробно.

—ЧТО?

—Тебе с нами хорошо? Приятно? Легко? Комфортно? —поддержал его Даня.

Боже. Боже. Боже, ну что они говорили, зачем? Словно читая меня, сейчас высказали все, что я на самом деле чувствовала. Да, хорошо, да спокойно, но, черт возьми. Они меня младше! Я их преподаватель!

—Это так не работает, ребят. Я…

—Ты, — Демид первым наклонился ко мне, коснувшись пальцами виска, скользнув по скуле к губам.

—И мы, — поддержал старшего Данька, скользнув руками по шее и вниз. Парни встали, а я и сама не заметила, не понимая совершенно, как оказалась на кровати, распластанная перед двумя братьями в самой уязвимой позе.

И как так все время получается? Ну как? Поговорить же собирались.

ГЛАВА 20

А затем оба парня замерли. И я замерла...Буря надвигалась, не иначе.

—Значит так, нам тут птичка напиздякала, что твой бывший объявился. Чего не сказала, что он тебя донимает? — Демид стоял хмурый между моих раздвинутых и покрытых мурашками ног. Кажется, я начинала понимать, что сейчас последует за простым вопросом. Наказание. Это четко прослеживалось во взгляде…Четче просто некуда!

—Откуда…? — а потом до меня дошло, что часть разговора уж точно могли услышать Васькин Белов и второй этот…Волков. По хмурым бровям парня однозначная реакция на услышанное определенно читалась с легкостью. Боже. Ну что за глупость?

Даня же медленно захватил мои руки в свой стальной плен, массажируя внутреннюю поверхность ладони подушечками пальцев. Совру, если скажу, что мне не нравилось, или что я не хотела продолжения. Плохой и хороший полицейский, да? Так и до ролевых игр было недалеко. Мы могли разыграть очень плохую училку и ее наглых студентов, например. Лена, ты о чем думаешь?! НУ О ЧЕМ ТЫ ДУМАЕШЬ?! Где твоя совесть?

Я отдалась за нее двум молодым и наглым студентам. Моим студентам…

—Малыш, от нас ничего нельзя скрывать, понимаешь? — Данька провел носом по моему уху, рождая там целый полк острых ощущений, отдающих вниз живота приятной тяжестью. Шепот низкого голоса воздействовал на меня своеобразно, притупляя все органы чувств, кроме осязания. —А если бы он что-то сделал тебе? Мы должны тебя защищать, а как мы можем это сделать, если даже не знаем о проблеме? Почему мы должны все подробности слышать от других? Мы же втроем все решать можем, зачем нам лишние уши и глаза?

—Но когда? Я ведь не успела…— сказала в оправдание, ощущая, как настойчивые пальцы начали свой кривоватый путь от икр до коленей, ведя так нежно и так невесомо лишь для того, чтобы подвести меня к краю. К заветному краю, за которым пучина похоти и разврата. В нее я так часто ныряла с головой, что уже не было страшно, все тело горело от предвкушения.

—Ах, не успела, — прорычал Дема, стаскивая с меня брюки вместе с нижним бельем. Так резко и грубо, что на коже остался огненный след…

Я задохнулась от нехватки воздуха, одновременно с этим ощутив, как Данька медленно стягивал с меня водолазку, не переставая ласкать искрящую от возбуждения кожу горячими пальцами. Снова и снова. Рождая рой запредельных чувств, разрывающих мою грудную клетку.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

—Возможностей было много. Могла в машине поведать, могла дома, но ты предпочла…загоняться о какой-то несусветной чуши вместо того, чтобы сказать своим мужчинам о реальной проблеме. Ты понимаешь, что лично я в шаге от того, чтобы натянуть ему глаз на сраку?

Натянуть глаз…Ох. Наехали почем зря на меня. Я может на эмоциях вообще о бывшем забыла?! А парни продолжали свою экзекуцию с особым остервенением.

Так нельзя, нельзя…Грудь налилась и неприятно терлась о ткань лифа, но и этот вопрос «младшенький» решил быстро, мгновенно…Поддев замочек двумя пальцами и освободив меня от неприятных оков. Заменив их своими ладонями, мягко поглаживающими кожу, впрыскивая в нее частичку себя.

—Я б его в принципе кастрировал только за то, что он к тебе прикасался. Тварь, — хрипло прошептал Данька, обводя указательным пальцем контур моей верхней губы и не сводя при этом с меня внимательного и взгляда. По телу прошлась дрожь трепета и острого желания. В его глазах открывалась целая вселенная, затопляя меня в ней.

Я приоткрыла рот и рвано втянула воздух, прикрывая глаза. Демид продолжал водить замысловатые узоры по коже, оставляя после себя полыхающие ожоги.

—Думаю, надо наказать тебя…— продолжил он нерадужно, продвигаясь указательным и средним пальцем к самому сокровенному. Я в это время вся извивалась на простынях и мяла их руками, цепляясь как за спасательный круг.

—Да, надо, — подтвердил приговор Данька. Послышался резкий звук расстегиваемой ширинки, затем еще один. Я распахнула глаза, чтобы увидеть идеальную фигуру напротив себя: массивные руки с бугрящимися мышцами, широкий размах плеч и огненный, прожигающий взгляд, впечатывающийся в меня клеймом.

Подняв голову, я напоролась на еще одну скалистую махину, улыбающуюся по-доброму, мягко. И только взгляд не обещал мне милости, он заверял в наказании за незначительное преступление (как казалось мне).

Данька мягко придвинулся к моим губам, призывая принять его. А Демид, недолго думая, толкнулся в меня, вырывая из горла сдавленный стон удовольствия. В кровь пустился чистый экстаз, заставляя меня изогнуться дугой.

Насквозь прошивало от тянущих смазмирующих ощущений по всему телу, но я покорно это принимала, получая максимальный уровень наслаждения. Нервные окончания оголились и ударяли током в такт врывающимся в меня толчкам.

Глаза не хотели открываться, воздуха нещадно не хватало, но оставались оголенные чувства, искрящие без остановки. От каждого касания к телу, от огненных взглядов, направленных на меня. От вожделения, что так и клубилось между нами.

Внутренности пылали, губы горели, а во рту разливался мужской привкус, оседаемый глубоко внутри меня навсегда самым ярким воспоминанием. Толчки стали рванее, грубее, одержимее. Я кружилась на бешеной скорости в огромной центрифуге наслаждения, постанывая от каждого движения парней.

Даже если это было нечто незначительное. Даже если просто взмах ресниц, даже если прикусывание губы. Я впитывала в себя их и была абсолютно счастлива, разлетаясь на миллион несобираемых частей от накрывшего меня оргазма.

Дрожа от очередной судороги, я заплакала, когда Демид опустился к лону, а Данька захватил в плен мои искусанные губы. Горячие губы прикоснулись ко мне внизу, собирая языком остатки моего наслаждения.

В то время как Данька мягко захватил меня ртом, отрезая любые пути к сопротивлению. Мы дышали одним воздухом, сотрясаясь от накрывшего нас упоения.

Глава 20

Утро началось нежно. С воздушных поцелуев, что струились по телу бесконечным потоком, волной накрывая трепетом. Они настойчиво пытались пробраться к самому сердцу, и это удалось, последнее сбилось с размеренного ритма и понеслось вскачь.

—Просыпайся, Ленок, мы голодные, — утробный шепот вместе со смазанными касаниями губ отдавался вибрацией по коже. Демид мягко скользнул языком локотку и дунул на влажную кожу, отчего я поежилась, ощущая табун мурашек по телу…