Великий поток - Аркадий Борисович Ровнер

миссии трех парамедиков на острове Скапендр, приведу несколько выдержек из книги Эриха Ноймана «Остров и Тень», которую я внимательно изучил еще до отъезда на остров. Книга действительно необычная, дающая подробное описание нравов и умонастроений обитателей острова, но она также вводит в актуальную проблематику, связанную с этим явлением. Вот что я в ней прочитал:

«Многие спрашивают, чем скапендряне отличаются от остальных обитателей нашего мира? Если судить по внешним признакам, то ничем. Образ жизни у них, правда, несколько иной. Например, скапендряне проводят значительно больше времени наедине с собой, часто ничем не занимаясь. Эта способность скапендрян часами и днями ничего не делать и сидеть или лежать с закрытыми глазами вызывает особое беспокойство соседей и считается главным симптомом вышеупомянутой болезни.

У скапендрян нет государства и чиновников, нет полиции и армии. Они прекрасно обходятся без этих, казалось бы, обязательных институтов. Большая часть их немногочисленных законов исполняется без всякого принуждения. Если возникает какое-либо недоразумение, собирается группа жителей и решает возникший вопрос к взаимному удовлетворению.

Напряжений и споров в их жизни очень мало. Дело в том, что у них отсутствует азарт конкуренции и потому нет желания выдвинуться, победить и опередить других во что бы то ни стало. Но не видно ни вялости, ни апатии, просто внимание каждого направлено на вещи, не связанные с общественными привилегиями, а скорее на внутренние задачи, решаемые каждым и каждой по собственному почину.

Большинство скапендрян нигде не служит, но есть и те, кто работает на нескольких службах, потому что им этого хочется. Есть среди них домоседы, а есть бродяги и путешественники. Очень много бездомных, живущих в лесах или городских скверах, и это тоже их собственный выбор.

Живут они поодиночке, семьями или коммунами — как кому нравится. Дети живут вместе с ними и воспитываются либо в школах, либо родителями и друзьями родителей. Избежавшие школьной муштры и обезлички, они, не в пример нашим детям, жизнерадостные и доброжелательные.

Умственно и душевно больных никто не запирает в сумасшедших домах. Они живут вместе со всеми, и каждый из них сходит с ума, как хочет. Преступлений там мало, и преступников тоже не запирают, а дают им возможность попробовать жить, никому не вредя. Тех, у кого дурные наклонности не искореняются, изгоняют из общества, и это самое суровое из имеющихся наказаний».

К этим выдержкам я хочу добавить несколько наблюдений, почерпнутых мной из других источников. Вот, например: скапендряне — большие любители чтения, ценители старинных бумажных изданий. При этом у них имеется правило: меньше читать, больше думать. Газеты и всякое бульварное чтиво — детективы, истории ужасов, любовные и сентиментальные романы — на острове практически отсутствуют. Телевидения у них тоже нет. Важные вещи они узнают по радио из репродукторов, а потом собираются группами и обсуждают.

Вообще они живут по принципу: чем меньше — тем лучше. Меньше собственности — меньше забот и беспокойства. Они мало едят, мало спят, некоторые ухитряются спать стоя минут по 20–30 за ночь, но есть среди них такие, кто спит по 12 и больше часов в сутки. И так во всем остальном: если большинство как-то себя проявляет, то обязательно имеется какое-то количество людей, проявляющих себя диаметрально противоположным образом.

Окружающий мир болезненно остро воспринимает то, что происходит на Скапендре. Близлежащие страны пытаются вмешаться, образумить, призвать к порядку, посылают к ним своих наблюдателей, чиновников, медиков с их рекомендациями, прививками и другими препаратами. Скапендряне этому не препятствуют, позволяют себя изучать, вакцинировать, лечить. Они понимают причины беспокойства соседей и пытаются их успокоить.

На Скапендре нет религий — одной, доминирующей над остальными, или множества конфликтующих между собой и переманивающих друг у друга прихожан. Религиозное чувство, или переживание тайны существования, проявляет себя в многообразных формах. Излюбленным занятием скапендрян является медитация — занятие, которое захватывает скапендрян в неожиданных местах, и тогда они садятся или ложатся на землю и закрывают глаза.

4

Комиссия Попечителей отправила на остров Скапендр отряд специалистов по основным медицинским профилям: терапевтов, вирусологов, генетиков, кардиологов, психиатров, аллергологов, дерматологов и других. Среди них было особое подразделение, состоявшее из трех парамедиков. Буддистский монах Ламаджи в неизменном оранжевом балахоне с выражением блаженства, застывшем на его широкоскулом лице, был из троих самым ярким и запоминающимся. Вторым был высокий тощий канадец Роджер Фрипп, жесткий взгляд, выступающий вперед подбородок и стремительная фигура которого говорили о решимости идти в любом деле до самого конца. Я был самым флегматичным и нерешительным из всей нашей тройки. Не знаю, кто подбирал нашу маленькую группу, но замысел режиссера был очевиден: сбалансировать прямолинейность Роджера и мою нерешительность блаженной невозмутимостью нашего буддиста.

Мы приплыли на остров Скапендр ранним сентябрьским утром. Дул порывистый ветер, было сыро и неуютно. В лодке, пока нас везли, мы промокли и продрогли. Провожавший матрос высадил нас на заброшенном пляже и уплыл, тарахтя мотором, к поджидавшему его в бухте парому. За пляжем начинались пригороды главного островного города, также названного Скапендр.

Первым делом Ламаджи определил подветренную сторону за бурым забором, собрал щепки и обрывки газет и затеплил костер. Роджер набрал в чайник воды из сломанного крана. Я подвесил над огнем походный чайник и нашел в рюкзаке чайную заварку. Скоро вода закипела. Пили чай, курили, вслушивались в настроение местности. За нашими спинами накатывали волны, кричали чайки, мокрая галька скрипела под ногами. Горечь крепкого чая и едкий дым табака нас приободрили.

Напившись чаю, мы подтянули ремни рюкзаков и отправились в город. Шли мимо тесно сдвинутых серых блочных домов с крохотными неуютными балконами. Такого же цвета были низенькие заборчики между домами, назначение которых было не разделять, а разгораживать территорию. Узкие улицы, покрыты неровным асфальтом, из трещин которого лезет трава. В скверах великое множество резвящихся бездомных собак и кошек. Из мусорных баков выглядывают любопытные мордочки крыс. Очевидно, ими питаются змеи, на одну из которых я едва не наступил.

На траве, а то и прямо на тротуаре лежат люди с отрешенными лицами и закрытыми глазами. Змеи и крысы их не замечают или просто сторонятся. Прохожие, коих на улице немало, их осторожно обходят. Непонятно, спят эти люди или медитируют. Но почему они не выберут для этих занятий укромное место?

Когда мы добрались до городского центра, выглянуло солнце и сразу же навалилась жара. Людей в центре города оказалось великое множество — прохожие торопятся и не смотрят по сторонам. Всем своим видом они говорят, что оказались здесь совершено случайно и к этому месту не имеют