Еще один шанс: Еще один шанс. Дикая война. И один в тайге воин - Ерофей Трофимов

содержимое прямо на пол. Выбрав две пары самых новых валенок, он отложил их в сторону и, убедившись, что из оставшихся ему хватит и на пыжи, и на подшивку, отправился за ножом. Быстро вырезав две пары подходящих стелек для подшивки, он отложил заготовки в сторону и взялся за пробойник. Два часа стука и грохота, и три сотни пыжей были убраны в сундук.

Вырубая пыжи, Мишка старался использовать валенок полностью. В итоге от пары остались одни ошметья. Тетка только головой крутила и горестно вздыхала, глядя на такое разорение. Легко читая ее мысли по поводу своих охотничьих изысканий, Мишка чуть усмехнулся и, убрав пробойник, спросил:

– Мама Глаша, а где у нас дратва и игла сапожная?

– Да ты, никак, решил сам их подшить? – удивилась Глафира.

– А чего? Трифона прикажешь с каторги ждать? – фыркнул Мишка. – Зима скоро, а тебе и на улицу вый ти не в чем.

– Трифон все в сенях, в особом мешке держал. Там и кожа на починку сбруи была, и иглы, и дратва, – вздохнула женщина и, махнув ладошкой, всхлипнула: – Ежели не пропил, там и висеть должен.

Унеся ларь, Мишка с грехом пополам нашел нужный мешок и вернулся в дом. Развязав горловину, он просто вывалил его содержимое на пол и, разворошив получившуюся кучу, мрачно хмыкнул. Иглы, шила, дратва были на месте. Иглы были воткнуты в кусок толстой кожи, а дратва намотана на кусок деревяшки. А вот кожа давно уже пересохла. Покрутив в руках три больших куска, Мишка почесал в затылке и, несколько раз согнув их, мрачно хмыкнул:

– На морозе разом сломаются.

– А давай я их в жиру выварю, – предложила тетка. – Трифон так когда-то делал. Кожу в жиру вываривал, а потом воском натирал. Она и мягкая становилась, и на морозе не трескалась.

– Давай, мама Глаша. Давно пора обувку в порядок привести, – кивнул Мишка, отдавая ей кожу.

* * *

Очередная капля расплавленного свинца скатилась по желобку и, тихо зашипев, едва слышно ударилась о дно стакана. Мишка, сидя за столом, плавно нажал на рычаг. Это было сродни медитации. Тихо потрескивал фитиль в лампе, тянуло теплом от печки, чуть постукивали спицы тетки, а за окном шуршал нудный осенний дождь.

Стук сапогов в сенях вырвал парня из задумчивости и палец, которым он отмерял очередную порцию свинца, чуть дрогнул. На дно стакана упала не дробина, а целая картечина. Скривившись, Мишка отпустил рычаг и мрачно покосился на двери. На пороге появился урядник. Откинув капюшон дождевика, он снял фуражку и, перекрестившись на иконы, пробасил, расправляя усы:

– Мир дому сему.

– Благодарствуем, Николай Аристархович. К печке проходите, обогрейтесь.

– Спаси Христос, Глафира. И вправду озяб, – кивнул тот и, подойдя к печи, приложил ладони к ее теплому боку.

– Присаживайтесь, Николай Аристархович, я пока самовар вздую, – добавил Мишка, поднимаясь.

Вынеся на крыльцо еще горячий самовар, он быстро подкинул в топку несколько тонких лучин, которые специально наколол, и, раздув огонь, с мрачной иронией подумал, что не мешает еще и чайник спаять. Каждый раз с самоваром возиться долго и непродуктивно. Только вот как сделать так, чтобы он не протекал? Добиться герметичности только мастерством жестянщика не получится. В любом случае его придется лудить.

Пока он предавался техническим изысканиям, самовар разогрелся и парень поволок его обратно в дом. Водрузив самовар на стол, Мишка насторожился. Урядник, уже немного согревшись, пересел к столу и теперь внимательно рассматривал собранную им конструкцию. Пару раз, осторожно качнув свинец в чаше, он повернулся к парню и, кивая на лампу, спросил:

– Сам придумал?

– Ага, – вздохнул Мишка. – В печи свинец плавить неудобно. А тут он и греется все время, и отделять, сколько нужно, удобно.

– И пули лить тут можешь? – последовал новый вопрос.

– А в чем разница? – не понял Мишка. – Что дробь, что пули. Главное, чтобы пулелейка подходящая была. Тут все от нее зависит.

– А револьверные пули собрать сможешь? – не унимался урядник.

– Ну, если все необходимое есть, чего ж не собрать? Там одна сложность: пулю правильно в гильзу загнать.

– И что там сложного? – спросил урядник, внимательно глядя на него.

– Ну, прежде всего, пуля в гильзу должна войти ровно. Тогда и полет будет верным, и осечки не будет. А еще… свинец, он мягкий, и если косо пулю вогнать, то может прорыв газов случиться. А при перезарядке она вообще выпасть может. А вы за какие патроны спрашивали? – на всякий случай уточнил Мишка.

– Так за револьверные, – развел урядник руками.

– А, ну да. Я это к чему, – нашелся Мишка. – Если при выстрелах будет регулярно прорыв газов случаться, то очень скоро край гнезда барабана и казенная часть ствола прогорят, и вместо выстрела сплошное безобразие получаться будет. Если попросту, револьвер выкидывать придется.

– И как их загонять правильно? – продолжал допытываться урядник.

– А можно патрон посмотреть? – спросил Мишка, припомнив историю с нападением, и что в тайнике у него лежит добытый у каторжников револьвер.

– Держи, – кивнул урядник, ловко вытаскивая из револьвера один патрон.

– Так, – задумчиво протянул Мишка, поставив патрон на стол и внимательно рассматривая его. – Гильза с закраиной, ровная. Пуля в теле гильзы примерно на две трети сидит. Край гильзы не закатывается. Ну, тут все просто. Главное правильный станок сделать. Тогда пули ровно садиться будут.

– Что, и станок такой сделать сможешь? – удивился урядник.

– То несложно. Главное пружины правильные найти. А вот это самое сложное. У нас в депо таких пружин никогда не было.

– А если в кузне заказать? – осторожно предложил урядник.

– Платить придется. Да и не каждый кузнец подходящую пружину закалить сможет, – вздохнул Мишка, возвращая ему патрон. – Тут ведь надо эту самую пулю в гильзу одним движением всунуть. Иначе свинец помнешь, и она болтаться будет. А еще перед сборкой нужно гильзы через оправки прогнать.

– А это еще зачем?

– Так при выстреле саму гильзу малость раздувает. Если не выровнять, то потом она может в барабане застрять.

– И вправду наука, – задумчиво протянул урядник, расправляя усы.

– Она и есть, – кивнул Мишка. – Николай Аристархович, а вы чего сказать-то хотели?

– А? Ну да. Я ж к вам по делу, – вспомнил тот. – В общем, так. Третьего дня Трифона вашего судить станут. Ты, Глафира, собери ему там еды в дорогу, белье сменное. Ну, и чего там сама решишь, – закончил он, настороженно покосившись на Мишку.

– Неужто посадят? – ахнула женщина.

– А ты как думала? – возмутился урядник. – На живого человека с ножом кинуться. И не абы на кого, а племяша родного. Недоросля. Это, Глафира, не шутки.

– А что кроме хлеба да исподнего передать можно? – спросила женщина, бросив на парня умоляющий взгляд.

– Сала прикупить надо. Соли в тряпицу завернуть. Ложку, миску, холста кусок на всякое. Луковиц десяток сунуть. Ну, и сахару немного, – подумав, принялся перечислять Мишка.

– Спаси тебя Христос, Мишенька, – тихо заплакала Глафира.

– Я ж