Искусство жить. Реальные истории расставания с прошлым и счастливых перемен - Стивен Гросс

Четыре месяца назад он остановился на аварийной полосе автострады, чтобы помочь молодой паре, чья машина заглохла прямо в среднем ряду. Он стоял на обочине и жестами показывал молодым людям не выходить из машины, и в этот момент его сбил пикап, резко повернувший, чтобы избежать столкновения с их неподвижной машиной.

Отец Дженнифер умер в карете «Скорой помощи» по пути в больницу. Ему было шестьдесят два года.

Дженнифер сказала, что у них с отцом были чрезвычайно близкие отношения. Ее родители развелись, когда она была еще подростком, и мать позднее вышла замуж за другого человека. Дженнифер была единственным ребенком в семье.

Несмотря на то, что отец жил в Калифорнии, они активно переписывались электронной почтой и часто разговаривали по телефону. Будучи «жаворонком», она любила звонить отцу по утрам, когда, только поднявшись, варила себе кофе. У отца в это время был уже вечер, и он, как правило, прибирал дом и готовился лечь спать.

– Чего я не понимаю, – сказала Дженнифер, – так это своего странного спокойствия. Я, конечно, расстроена, но почему-то не так сильно, как ожидала.

Она сказала мне, что не плакала с самых похорон, но позапрошлым вечером вдруг расплакалась. В этот момент они с гражданским мужем Дэном смотрели какой-то фильм.

– Он обнял меня, подумав, что я вспомнила отца. Но все было не так, потому что я плакала из-за фильма. На самом деле я помню, как подумала, что надо посоветовать папе посмотреть его, потому что фильм ему наверняка понравится.

Дженнифер помолчала несколько секунд.

– Мне все время кажется, что мы живем между звонками. Он просто сейчас не дома и не может отправить мне сообщение. Он еще не вернулся с работы, или он ушел на пляж, а там телефон не ловит сигнал. Я не чувствую, что он умер. Я до сих пор представляю, как он приедет к нам с Дэном на свадьбу, как будет рядом, когда у нас появятся дети.

На мгновение мне показалось, что я что-то упустил. Только я собрался спросить ее, скоро ли они с Дэном планируют сыграть свадьбу, как она сказала мне, что она хотела поговорить и о Дэне.

Ему было тридцать восемь, он был на четыре года старше ее, работал экономистом в финансовом секторе. Дженнифер сказала, что именно в финансовом, а не в банковском секторе, потому что буквально все вокруг терпеть не могут банковских работников. Изначально они планировали год-два поработать в Лондоне и попутешествовать, а уже потом, когда почувствуют, что готовы, завести детей. Но на сегодняшний день они прожили в Лондоне уже почти четыре года, и детей ей хотелось уже… ну, уже давным-давно.

Дэн, по ее словам, был не против, а просто считал, что сейчас для этого не самое лучшее время. Была и еще одна проблема.

– На прошлой неделе мы с ним пошли в ресторан, и там рядом с нами сидело семейство с двумя маленькими детьми. Дэн сразу же попросил официанта пересадить нас за другой столик. Он терпеть не может беспорядка. Я боюсь, что из него может выйти не очень-то хороший отец.

Я спросил Дженнифер, есть ли у них в планах настоящая свадьба, назначили ли они какую-то конкретную дату?

Она объяснила, что Дэн очень не любит, когда на него оказывают какое-то давление. Он не видел смысла в официальном браке.

– Он мне говорил: «Зачем нам жениться, если я и так каждый день выбираю из всех женщин именно тебя?»

Несколько раз за годы их совместной жизни Дженнифер пыталась добиться от него каких-нибудь обещаний, чтобы понять, в каком направлении развиваются их отношения.

Год назад Дэн сказал ей, что подумает о браке, но только в том случае, если она подпишет добрачное соглашение. Она была этим требованием поражена и совершенно обескуражена. Она сказала, что с тех пор перестала просить желаемого и пыталась удовлетворяться тем, что есть.

– Вам ведь тоже кажется, что из него хороший отец не получится? – спросила она.

– А вы как думаете? – спросил я в ответ.

– Он же, наверное, может измениться.

– А почему вы думаете, что он хочет меняться? – спросил я.

Дженнифер несколько мгновений молчала, а потом сказала, что предлагала Дэну обратиться к семейному психологу, но он сказал, что ни о чем таком думать не может до тех пор, пока не станет полегче на работе. В последнее время у него было много деловых командировок.

Я спросил Дженнифер, скучает ли она, когда его нет дома.

– Раньше скучала, но с недавних пор я начала представлять, как буду жить, если мы разойдемся.

– И какие же у вас по этому поводу мысли? – спросил я.

– Я беспокоюсь за него. Я представляю себе, что вернусь в Штаты и буду звонить ему, чтобы убедиться, что у него все нормально. Он хороший парень, но во многих смыслах еще совсем ребенок. За ним нужно приглядывать.

Я промолчал.

– Вы, судя по всему, думаете, что я отношусь к нему, как к своему ребенку, – заметила Дженнифер. – Может, я именно по этой причине соглашаюсь оставить все как есть и ничего не делаю для того, чтобы у меня были собственные дети?

Я ответил, что пока еще не знаю. И добавил, что больше всего меня удивляет тот факт, что она не сердится на Дэна за то, что он подвел ее, передумав заводить детей.

Дженнифер сказала, что просто не чувствует в себе никакой обиды или злобы.

– Я знаю, что это неправильно (мои подруги говорят, что они были бы в ярости), но у меня не получается сердиться. Меня все это почему-то не беспокоит, то есть беспокоит, но не так сильно, как, по моему разумению, должно бы.

Мы помолчали минуту-другую, а потом я попросил Дженнифер побольше рассказать о себе: где она выросла, какой была ее мать.

За ближайшие полчаса или около того Дженнифер достаточно подробно описала мне свою семью и детские годы. Мать с отцом перепробовали много разных работ в Сан-Франциско и его окрестностях. Мать сначала работала в большом универмаге, а потом открыла собственный магазин одежды. Временами денег в семье хватало, временами от достатка не оставалось и следа. Когда Дженнифер было десять, они жили в большом викторианском доме, а потом вдруг переехали в двухкомнатную кооперативную квартирку, пропахшую ковролином из акрилового волокна.

«Мне кажется, что вы настолько погружены в будущее – думаете, как ваш отец придет на свадьбу, как переедете поближе к родителям Дэна, – что вас не расстраивает состояние вашей сегодняшней жизни и то, что происходит в настоящем».

Она рассказала, что никакой активной социальной жизни ее родители не вели, друзей ни у отца, ни у матери, судя по всему, не было, в гости никого не приглашали. Дважды в год, на День благодарения и Рождество, в гостиной раздвигали обеденный стол, крахмалили и гладили белую льняную скатерть и приглашали на праздник семью матери. Мать с бабушкой начинали готовиться к этому событию за несколько дней, еды всегда оказывалось слишком много, а скупые разговоры за столом касались в основном приготовленных блюд.

Семья Дэна жила в Бостоне. Они были не настолько богаты, но и образ жизни вели совершенно другой. Отец был врачом, мама работала в городской мэрии. Стол в их большой кухне, казалось, постоянно был окружен беседующими о чем-то людьми. Его родители обожали устраивать вечеринки, и Дженнифер очень любила бывать у них в гостях. Она чувствовала себя там как дома и ощущала, что о ней заботятся.

Когда они с Дэном поженятся, у них в доме будет кипеть точно такая же жизнь. Она даже фантазировала, что они поселятся где-нибудь поблизости, и «родители Дэна станут нашим детям чудесными дедушкой и бабушкой».

Пока Дженнифер рассказывала все это, я думал о параллелях между ее ситуациями с отцом и Дэном – ведь и отец, и взаимоотношения с Дэном были уже мертвы. И в обоих случаях она, по ее собственным словам, чувствовала странное спокойствие. Почему же она не оплакивала погибшего отца и не беспокоилась по поводу крушения их отношений с Дэном?

Я попытался объяснить суть своих мыслей Дженнифер.

– Мне кажется, что вы настолько погружены в будущее – думаете, как ваш отец придет на свадьбу, как переедете поближе к родителям Дэна, – что вас не расстраивает состояние вашей сегодняшней жизни и то, что происходит в настоящем.

Дженнифер посмотрела на меня, улыбнулась и кивнула. Я подумал, что она соглашается со мной точно так же, как с Дэном, что она просто ничего не понимает и совершенно не боится за себя.

– Я не вижу в вас никакого беспокойства, – сказал я. – Вы можете застрять здесь очень и очень надолго.

– То есть вы хотите сказать, что Дэн никогда не изменится, – произнесла она.

Я посмотрел на эту сидящую напротив меня молодую женщину и представил себе, что моя собственная дочь через энное количество лет, достигнув возраста Дженнифер, окажется в ловушке безжизненных взаимоотношений. Каких слов я бы ждал от своего коллеги, который будет заниматься ее случаем? Что он должен сказать, чтобы оказать ей помощь?

Смотреть в глаза реальности, какой бы ужасной она ни была, почти всегда вето раз лучше, чем вести себя каким-то иным образом.