Беги, хватай, целуй - Эми Сон

– Будешь получать двести долларов в неделю, – сказал Дженсен.

– А предохраняться я буду за счет газеты? – спросила я.

– Нет, – с невозмутимым видом отозвался Дженсен, вставая и пожимая мне руку.

– Стив, – начала я, – не знаю, как бла…

– Благодарить не нужно, – перебил он. – Просто начинай работать.

Разговор с Дженсеном не выходил у меня из головы всю дорогу к родителям. Что все-таки он имел в виду? Неужели мне предстояло стать завсегдатаем баров, шляться по самым дешевым кабакам города, подцепляя каждый вечер новых мужчин, – и все это для того только, чтобы накапливать потенциальный материал? А вдруг ни один из них не захочет спать со мной?

Но гораздо больше перспективы отсутствия партнеров беспокоила меня необходимость сообщить о колонке родителям. Когда бы я ни пыталась доверить им секреты своей интимной жизни, опыт всегда оказывался крайне неудачным. Их стратегия разъяснения мне и Заку запретных тем на примере птичек и жучков являла собой причудливое сочетание полнейшей откровенности и стремления всячески уклониться от обсуждения подобных вещей. Пока мне не исполнилось тринадцать, папа, бывало, примет ванну и идет по коридору в спальню совершенно голый. Я сижу за обеденным столом вместе с Заком, пью апельсиновый сок и вдруг уголком глаза замечаю легкомысленно болтающийся туда-сюда папин фаллос. Зак прячет лицо в тарелке с овсянкой, а я украдкой бросаю взгляды на измерительный шаблон, по которому стану впоследствии судить о других, любопытствуя, все ли они такие же смуглые и лишенные растительности. В конце концов, мама замечает папу, выходит из кухни и говорит: «Лео, ты когда-нибудь слыхал о полотенцах?» После чего он с виноватым видом бросается в спальню.

Вечером, вернувшись домой с работы, папа, бывало, придет в столовую, снимет брюки и усядется за обеденный стол в семейных трусах. Иногда в дверь позвонит кто-нибудь из соседей, и тогда ему приходится бежать в спальню и прятаться там.

Моя мама была не в такой степени нудистка, как папа, и всегда невероятно конфузилась, если вдруг разговор заходил о сексе. Когда я училась в восьмом классе, она начала покупать книги о половых особенностях и подкладывать их мне на кровать: «Менструация», «Наше тело и мы» и «Между нами, девушками: о чем тебе никогда не расскажет сестра». Она часто повторяла, что ее мама никогда не говорила с ней о сексе, поэтому она сама поклялась вести себя иначе со своей дочерью. Я, помнится, прилежно изучала эти книжки и, когда мама приходила пожелать мне спокойной ночи, задавала ей вопросы, вроде: «Какое отношение слово «оральный» имеет к ралли?» Мама слегка хмурилась, но все-таки объясняла.

В то лето я поехала в летний лагерь для детей, родители которых отличаются левыми взглядами, и однажды скейтер по имени Флип Голдин – знаменитый тем, что умел ловить ртом собственный плевок, – попросил меня быть его подружкой. Первые несколько дней мы только целовались взасос по вечерам, но как-то утром он уговорил меня сократить подготовительный период. Мы пошли в мою комнату и сели на кровать.

Мы целовались уже минут десять, когда Флип положил мне ладонь на одну грудку. Я тогда еще не носила лифчика и побоялась, что кавалер разочаруется, увидев мои скромные достоинства.

– Они маленькие, – сказала я, отталкивая его руку.

– Нормально, – сказал Флип, засовывая руку мне под рубашку и дотрагиваясь до соска.

По моей коже забегали мурашки, а дыхание участилось. Тогда я поняла, что нашла занятие, доставляющее мне удовольствие. Неделю спустя мы регулярно тайком убегали в лес, и там он возбуждал меня пальцем, а я делала ему минет.

Вернувшись домой из лагеря, я сказала маме, не вдаваясь ни в какие подробности, что у меня там был бойфренд. Думаю, вряд ли она была бы счастлива узнать, что я орально лишилась девственности раньше времени.

Летом, после окончания девятого класса, я подрабатывала няней в семье с двухгодовалыми близнецами в штате Делавэр. И там меня лишил девственности восемнадцатилетний серфер, балующийся марихуаной. У него не было презервативов, так что мы не предохранялись. Я не забеременела, но так боялась подцепить СПИД, что зимой, уже полгода спустя, сдала кровь на анализ, решив все же провериться. Результат оказался отрицательным, но сама проверка так на меня подействовала, что я решилась поделиться с родителями. Я не сомневалась, что они меня поддержат и что, рассказав все, я стану им ближе.

Однажды вечером, дождавшись, пока Зак уснет, я усадила их за кухонный стол и поведала всю историю: как меня лишил девственности едва знакомый парень, как секс с ним оказался ужасным, как я боялась забеременеть и, узнав, что с этим пронесло, отправилась проверяться на СПИД и как мучительно было ждать результатов. Во время моего рассказа отец начал ерошить пальцами волосы – он всегда так делает в минуты волнения. Мама пристально наблюдала за его действиями, что также свидетельствовало о ее нервозном состоянии. Когда я закончила, папа сказал:

– Совершенно не обязательно рассказывать родителям все, – после чего отправился в спальню и закрыл за собой дверь.

– Он так волнуется за тебя! – сказала мама и последовала за ним.

Я рассказала им правду, потому что хотела, чтобы они лучше меня узнали, поняли, кто я такая, и продолжали любить, несмотря ни на что – быть может, даже еще сильнее. Но вместо этого родители дали мне понять, что, когда дело касается определенных сфер моей жизни, они предпочитают о них не знать. И вот теперь мне предстояло рассказать им, что мне поручено вести еженедельную колонку о моей интимной жизни в газете, выходящей тиражом в четверть миллиона. Так что предстоящий совместный ужин не вызывал у меня энтузиазма.

Когда я вошла в квартиру, мама, папа и Зак сидели за столом, поглощая суп из цуккини. По ухмылке на лице Зака я поняла, что он тоже читал мой рассказ. Я села.

– С днем рожденья! – сказала мама.

– Тебя и вправду ограбили? – спросил отец.

– Да, – ответила я. – Да не пугайтесь вы. Грабители отняли у каждой из нас всего по двадцать долларов. Не думаю, что у них была настоящая пушка. Сара считает, что один из парней просто выставил в кармане палец.

– Почему ты нам не сказала? – спросила мама.

– Не хотелось вас тревожить.

– Надо было рассказать, – настаивала она.

– И нечего ходить по улицам так поздно вечером, – прибавил папа.

– Было совсем не поздно. И вообще – все в порядке. Правда.

Странно, но мне было даже приятно, что они так переполошились из-за ограбления. У меня появилась надежда, что это заставит их позабыть о сексе по телефону.

– Ну а как насчет других мест в рассказе? – ехидно усмехнувшись, спросил Зак. – Эта фигня тоже правда?