Поллианна выросла - Элинор Портер

– Что ты хочешь этим сказать, Джимми Бин? – возмутилась Поллианна.

Мальчик снова поморщился.

– Я больше не Джимми Бин, – презрительно заметил он. – Теперь моя фамилия – Пендлтон. А сказать я хочу то, что, приехав из Бостона, ты только и говоришь о каком-то мальчишке, у которого явно шарики заходят за ролики, раз он белкам и птицам придумывает дурацкие имена, вроде «Леди Ланселот»…

– Как ты можешь так говорить, Джимми Бин!.. То есть я хотела сказать, Джимми Пендлтон! – возмущённо воскликнула Поллианна. – Никакие шарики за ролики у него не заходят! Он замечательный мальчик. Просто он читает много книжек. А ещё умеет сам сочинять разные истории. Кроме того, Ланселот вовсе не «Леди», а «Сэр», чтобы ты знал!.. Да что с тобой говорить, – сверкнув глазами, сказала она, – ты, пожалуй, и половины не читал из того, что прочёл он!

Джимми Пендлтон покраснел как рак и опустил глаза. Однако жгучая ревность – это зеленоглазое чудовище, как змея, продолжала больно жалить его.

– Мне вообще наплевать, как его зовут, – проворчал мальчик со злой усмешкой. – Подумаешь, Джемми! Тоже мне имечко! Наверняка какой-нибудь слюнтяй. Кстати, – неожиданно прибавил он, – это не только моё мнение.

– А чьё ещё?

Но ответа не последовало.

– Я задала тебе вопрос! – грозно сказала Поллианна.

– Моего папы… – дрогнувшим голосом ответил мальчик.

– Твоего… папы? – недоумённо спросила Поллианна. – Откуда он мог знать Джемми?

– Он его и не знал. Дело совсем не в Джемми… Дело во мне, – едва слышно сказал мальчик, не решаясь поднять на Поллианну глаза.

В то же время в его голосе послышалась тёплая нотка – когда только он произнёс слово «папа».

– Дело в тебе? – не поняла Поллианна.

– Ну да. Незадолго до папиной смерти мы жили неделю у одного фермера. Папа подрядился заготавливать сено, а я, значит, ему помогал. Жена фермера относилась ко мне, как к родному сыну, и даже стала ласково называть меня «Джемми». Почему? Бог её знает!.. А однажды отец услыхал, что она меня так называет, и ужасно разъярился. Его слова врезались мне в память на всю жизнь. «Джемми – имя не для мальчика! – стал кричать он. – Я не позволю так называть моего сына. Это имя для маменькиного сынка, слюнтяя!» Никогда в жизни я не видел его в такой ярости, как в тот день. И несмотря на то, что всё это происходило поздно вечером, он вдруг заявил, что не намерен ни минуты больше оставаться в этом доме и что мы немедленно уходим. Так, даже не окончив работы, мы и ушли. Мне было ужасно жалко жену фермера, ведь она действительно очень хорошо ко мне относилась…

Поллианна сочувственно покачала головой. Рассказ произвёл на неё огромное впечатление. Ведь она почти ничего не знала о жизни мальчика до их знакомства. Она даже забыла, из-за чего разгорелся сыр-бор.

– А что было потом? – поинтересовалась она.

– Ничего. Мы просто ушли. Вот и всё. Нашли работу в каком-то другом месте. А потом… потом папа умер, и меня отправили в приют…

– Потом ты оттуда сбежал и бродяжничал, пока не познакомился со мной на дороге возле дома миссис Сноу… – взволнованно договорила за него Поллианна.

– Ну да, там мы и познакомились, – кивнул мальчик. А через секунду снова нахмурился. – В общем, я рад, что я никакой не Джемми, – ревниво проворчал он.

С этими словами он повернулся и, даже не попрощавшись, вышел от Поллианны.

«Слава Богу, что он не всегда такой грубый…» – вздохнула про себя девочка, задумчиво глядя ему вслед.

Глава XV

Тётушка Полли бьёт тревогу

Через неделю после возвращения Поллианны миссис Чилтон пришло письмо от Деллы Уитерби.

«Как жаль, что Вы не можете видеть, как изменилась моя сестра после общения с Вашей Поллианной! – писала медсестра. – Правда, Вам трудно было бы это понять. Вы ведь не знали, какой она была раньше, все эти годы. Впрочем, Вы, наверное, успели заметить, как темно и мрачно было у неё в доме. Но главное – мрак и тоска царили у неё в душе, она совершенно потеряла интерес к жизни, носила вечный траур…

И вот приехала Поллианна. Кажется, я так и не сказала Вам, что поначалу моя сестра ужасно жалела, что согласилась взять девочку к себе. Буквально с первой минуты. Она даже дала себе слово, что, как только Поллианна начнёт, по её выражению, “читать ей свои проповеди”, без колебаний отправит её обратно ко мне.

Но никаких “проповедей”, конечно, не было. По крайней мере, так показалось моей сестре… Но позвольте рассказать Вам, какую картину я застала, когда вчера заехала к ней в гости. Пожалуй, ничто не может лучше передать перемену, которая произошла с моей сестрой. И всё благодаря Поллианне!

Во-первых, уже подъезжая к дому, я обратила внимание, что практически все ставни с окон сняты. А ведь ещё недавно все окна до единого были наглухо закрыты от света. Едва я вошла в прихожую, как услышала звуки музыки – мелодию оперы “Парсифаль”. Двери в гостиную были раскрыты настежь, а по дому разлит чудесный аромат свежих роз. “Миссис Кэрью и мистер Джемми в музыкальной гостиной”, – сказала мне служанка. Там я их и застала – мою сестру и мальчика. Оба наслаждались музыкой, льющейся из граммофона, этого новомодного изобретения, благодаря которому можно целиком услышать оперу с оркестром.

Мальчик сидел в инвалидной коляске. Он был немного бледен, но, судя по всему, был на седьмом небе от счастья. Моя сестра и подавно. Она выглядела на десять лет моложе. На её прежде бледном лице играл здоровый румянец, а глаза весело блестели.

Немного пообщавшись втроём, мы с сестрой поднялись наверх, в её комнаты, и она принялась рассказывать мне про Джемми. Но не про нашего Джемми, пропавшего племянника, а про теперешнего. Про нашего Джемми она всегда говорила печально, вздыхая, заливаясь слезами. Теперь печали не было и в помине. Напротив, сестра была полна жизни и энергии. “Делла! Он просто чудо! – то и дело восклицала она. – Он необычайно восприимчив к лучшим образцам искусства, музыки, литературы! Конечно, ему ещё предстоит многому научиться. Что ж, об этом я позабочусь! С завтрашнего дня к нему начнёт ходить репетитор. Мальчик много читает, но его язык и произношение ещё оставляют желать лучшего. С другой стороны, у него отменное знание разных народных словечек. Если бы ты слышала, какие интересные истории он рассказывает! Ему не хватает обычного образования, но это, к счастью, дело наживное. К тому же он обожает учиться и, без сомнения, скоро наверстает упущенное. Особенно ему нравится музыка. Учитывая все его пожелания, я уже заказала для него кучу грампластинок. Если бы ты видела его лицо, когда он впервые услышал арии из “Святого Грааля”! Он наизусть знает всю историю короля Артура и рыцарей Круглого стола, словно это его ближайшие родственники. Правда, иногда я немного путаюсь и не понимаю, кого он имеет в виду, когда он заводит разговор о Сэре Ланселоте: то ли он говорит о благородном рыцаре, то ли о белке из городского парка…

Ах, Делла! Я убеждена, что однажды он снова сможет ходить! Во всяком случае, его непременно нужно показать доктору Эймсу…”

И так далее в том же духе. Сестра говорила не переставая. Я не могла вставить и словечка. Но, Боже мой, как я была счастлива за неё!

Я Вам рассказываю всё это, миссис Чилтон, чтобы Вы поняли, как она заботится о мальчике, о его образовании и развитии, а это, в свою очередь, решительным образом меняет её отношение к себе самой, к собственной жизни. Ведь она не смогла бы делать всего того, что она делает для совершенно чужого мальчика, если бы пребывала в том прискорбном расположении духа, в котором находилась раньше. Я уверена, что больше никогда не увижу той унылой, капризной дамы, какой она была до приезда Поллианны.

Ах, какое чудо Ваша Поллианна! И самое удивительное, девочка даже не догадывается обо всём происходящем. Впрочем, и моя сестра не понимает, что происходит. По крайней мере о том влиянии, которое на неё оказала Поллианна.

Даже не знаю, как благодарить Вас, милая миссис Чилтон! Я перед Вами в вечном долгу! Просто знайте, что я от всей души благодарю – Вас и Поллианну!

Делла Уитерби».

– Ну что ж, как я вижу, лекарство подействовало, – с улыбкой сказал доктор Чилтон, когда жена прочла ему письмо.

– Ради бога, Томас, не начинай снова! – поспешно воскликнула миссис Чилтон.

– В чём дело, Полли? – удивился доктор. – Разве ты не рада, что лекарство подействовало?

Миссис Чилтон с безнадёжным видом откинулась в кресле.

– Ну вот опять ты, Томас! – вздохнула она. – Конечно, я рада за эту бедную женщину. Рада, что у неё снова появилась цель в жизни, что она снова почувствовала себя кому-то нужной. И конечно, рада, что это произошло благодаря нашей Поллианне… Но мне не нравится, когда девочку сравнивают с каким-то пузырьком касторки или валерьянки. Как ты не понимаешь!