Мачо чужой мечты - Дарья Донцова

Ошарашенной Маше осталось лишь крикнуть в спину явно обезумевшей подруге:

– Будь осторожна!

Лира обернулась, помахала рукой и крикнула:

– Спасибо. Когда стану богатой и счастливой, непременно вспомню, сколько хорошего ты для меня сделала!

– И вы не забили тревогу, когда сегодня утром поняли, что Лиры нет? – укоризненно спросил я.

Маша глубоко вздохнула.

– Она звонила в районе одиннадцати, понесла чушь, я даже не разобрала какую. Поняла одно: она сегодня не придет, просит прикрыть ее. Вот нахалка! Небось перепила вчера, в гости к кому-нибудь бегала, а мне отдуваться. Так просто ей это с рук не сойдет! Придет – за себя три смены отработать заставлю. Ушла тогда из кафе, ни ответа, ни привета, а сегодня опять с заявлением про отгул.

– Лира алкоголичка?

– Не видела ее раньше с рюмкой, – честно призналась Маша.

– Почему же решила тогда, что Лира пьяная?

– Она чушь несла. Вроде… ща… «лежала без ума», «еле дошла», «пошевелиться не могу», «плохо совсем, руки трясутся». Я живо вычислила, она набухалась, теперь с птичкой сидит.

– Птичкой?

– Угу, перепил! – заржала Маша.

Я подождал, пока противная девица успокоится, и, стараясь сохранять хладнокровие, сказал:

– Вы газеты читаете?

– За фигом?

– Купите «Клубничку» или «Желтуху». Думаю, они уже успели дать короткое сообщение о смерти Леонида Дубовика, пресс-секретаря актера Андрея Вяльцева, тело мужчины обнаружено в его подъезде. На полу, возле трупа, стояла фирменная коробка из кондитерской «Манже».

Маша поперхнулась дымом только что закуренной, уже второй за время нашего разговора, сигареты.

– О…ть! – вырвалось у нее.

– Это еще не все. Вы были правы, когда предположили, что я солгал, сказав, будто нашел заколку в кондитерской. Вернее, я слукавил лишь в одном: я действительно случайно обнаружил ее, но не в зале «Манже», а под лестницей, в непосредственной близости от убитого Дубовика, – слегка исказил я события.

– Е…! – прошептала Маша. – Лирка его шандарахнула? Да не! Ей такое не под силу!

– Маша, мне необходимо срочно поговорить с Лирой, дайте ее телефон, адрес. Если не сумею получить от нее объяснений, буду вынужден отнести улику в милицию, тогда делом займутся сотрудники МВД. Понимаете?

Маша закивала.

– Можете не звонить. Я с утра пытаюсь до нее дозвониться. Мобильный выключен, домашний не отвечает. Наверное, дрожит с бодунища. Думала в обед к ней забежать и под зад пнуть. Она будет бухать и кайфовать, а мне отдуваться? Одно не пойму, че я ее всегда покрываю.

– Говорите адрес Лиры!

Маша опустила стекло в машине и высунула руку в окно.

– Видите темно-серое здание?

– Да.

– Там она живет. Потому и в «Манже» устроилась, близко на работу ходить. Подъезд около входа в пивную, этаж последний. Я у нее не бывала, Лирка никого к себе не приглашала, хотя кое-кто из наших нарывался. Та же Алиска подкатывалась к ней:

«У нас горячую воду выключили, пусти помыться, че те, жалко? Не протру ванну».

Лира ответила:

«Я бы с радостью, но живу в коммуналке с девятью соседями, они скандал поднимут».

– Откуда тогда вы знаете про подъезд и этаж? – решил я поймать Машу на нестыковке в рассказе.

Официантка выбросила в окно очередной окурок.

– Зимой Лирка жаловалась, что крыша течет, с потолка капает, а домоуправление не чешется, из чего я заключила: она живет на последнем этаже. А на подъезд Лирка каждый день жаловалась. Мужики из пивной выходят, хотят отлить и куда прутся?

– В ближайшее парадное.

– Во! Точняк! Лирка предлагала домофон повесить, но соседи жлобы, денег давать не желают. Идите к пивной, не ошибетесь.

Глава 17

Запах в подъезде стоял омерзительный. Это какими же жадными жлобами надо быть, чтоб не купить домофон и не запереть крепко-накрепко дверь, через которую внутрь дома проникают люди, использующие парадное в качестве бесплатного туалета?

Стараясь не дышать и переступая через зловонные лужи, я поднялся на самый верх, где радостно отметил, что на лестничную площадку выходит лишь одна дверь. Я ткнул в звонок, через некоторое время нажал кнопку раз, другой, третий, но никто не спешил на звук.

Я приложил ухо к створке, но ничего не услышал, ни один шорох не долетал из квартиры, внимательно осмотрел косяк, выщербленную плитку на полу… Что-то тут странное… Что? В ту же секунду я сообразил, что, по словам Маши, Лира живет в коммуналке, но звонок один и нет никаких табличек с перечислением жильцов.

Попрыгав безрезультатно под дверью, я поднялся на семь ступенек вверх и сел на подоконник, здесь лестница заканчивалась, двери на чердак не было, очевидно, туда нельзя попасть из этого подъезда.

Неожиданно я почувствовал усталость, глаза начали сами собой закрываться. Можно не смотреть на часы, они показывают полдень. У меня странный организм, три раза за сутки меня клонит в сон, неудержимо, до состояния обморока. Впервые это происходит ровно в двенадцать, затем в шестнадцать тридцать и в двадцать ноль – ноль. В свое время я обращался к врачу, выслушал нудную лекцию о биоритмах и получил совет:

– Не сопротивляйтесь, не ломайте организм, послушайте его, прилягте на часок, и снова обретете бодрость.

Интересно, каким образом можно выполнить предписание медика? Представляю выражение лица Норы, когда я заявлю: «Сейчас посплю шестьдесят минут и отправлюсь выполнять ваше поручение».

Но бороться со сном очень трудно, поэтому я нашел оптимальный выход: в момент, когда веки начинают тяжелеть, я стараюсь закрыть глаза и провести несколько минут в покое. Не скажу, что всегда удается помедитировать, но сегодня мне повезло. В принципе я мог спуститься в машину, но ноги почти перестали мне повиноваться. Забыв о брезгливости, я привалился спиной к грязному стеклу. Подъезд служит туалетом для посетителей пивной, но на последний этаж не долетали ни звуки, ни запахи, вокруг стояла полнейшая тишина. «Пять минут отдохну и пойду вниз», – вяло подумал я и перестал бороться с дремотой.

– Сколько раз тебе говорить, – завизжала Николетта, – Вава, выпрямись! Ешь суп красиво! Где салфетка? Чего молчишь! Отвратительный ребенок! Снова на уроке мух считал и двоек принес. Вот Женя Рудин – радость родителей. Его сегодня на собрании хвалили, а я чуть под землю не провалилась. По всем предметам двойки.

– По литре пять, – робко напомнил я.

– Молчать! – заорала маменька. – Закрыть рот! Павел! Павел! Снова в кабинете заперся! Я должна одна мерзкого мальчишку воспитывать! Павел!

Продолжая выть сиреной, маменька понеслась по коридору. Стараясь не заплакать, я начал давиться ненавистным молочным супом. Боже, какая гадость! Ну кто придумал варево из вермишели и белой жидкости, подернутое пленкой. Меня сейчас стошнит.

– Ванек, – сказал Владимир Иванович, выходя из холодильника, – не обижай Нико, у нее и так тяжелая жизнь.

Я опешил. Откуда на кухне взялся отчим? Маменька унеслась к отцу в кабинет. Тот сейчас оторвется от написания любовно-исторического романа и начнет воспитательную работу с сыном. Владимир Иванович появится в моей жизни позже, спустя много-много лет после смерти Павла Подушкина. Николетта пока не знает своей судьбы, ей предстоит стать вдовой и… Минуточку, откуда маленький Вава в курсе дела?

– Ванек, ты дурак, – отрубил Владимир Иванович и полез назад в рефрижератор.

Дверь «ЗИЛа» заскрипела, противный звук ударил по ушам, вонзился в мозг, мои глаза внезапно раскрылись, я испытал огромное облегчение и чуть не свалился с подоконника.

Надо же, я заснул всего на полчаса, но как глубоко! Слава богу, я давно вырос, и теперь никто не заставляет меня есть ненавистный молочный суп. Я потер руками гудевшую голову и внезапно понял: скрип двери холодильника мне не почудился, я слышу его наяву. Не успел я сообразить, откуда доносится противный звук, как дверь квартиры Лиры открылась, оттуда выскользнула тоненькая фигурка со спортивной сумкой в правой руке.

– Лира! – обрадованно крикнул я и начал спускаться по лестнице.

Девушка нервно вздрогнула, завертела головой в разные стороны, потом догадалась посмотреть в направлении окна, ахнула, закрыла лицо руками и шлепнулась на сумку.

– Вам плохо? – спросил я. – Лира, не бойтесь.

– Меня зовут Таня, – пролепетала девушка, не отрывая от лица ладоней, – Иванова. Лира попросила… сумку… принести. Вещи ей собрать. Я ничего не знаю. Отстаньте. Уйдите!

– И куда вам велено доставить саквояж?

– Ну… э… не хочу отвечать! Не ваше дело! Чего пристали!

Я схватил девицу за плечи, легонько встряхнул и велел:

– Придите в себя! Лира, давайте поговорим.

– Меня зовут Таня, – упорно врала глупышка.

– Вы очень испугались, когда Дубовика убили?

– Да, – всхлипнула дурочка, потом, спохватившись, попыталась исправить оплошность, – ничего не знаю! Кого убили? Где?