Боярич - Антон Демченко

— Ты про обязанности старосты?

— И его заместителя. Кстати, вот тебе первое задание. Пока ребята будут ломать головы над факультативами, поговори с ними. Кто чем увлекается, кому что нравится… глядишь, и поможешь определиться с внеклассной работой. Опять же… авторитет свой многострадальный чуть поправишь…

Бестужев покивал, одновременно с собой же на записи. Но, когда его видео-двойник открыл рот, чтобы задать собеседнику какой-то вопрос, тот вдруг скривился и, извинившись, активировал один из двух своих браслетов. На этом, собственно их беседа и закончилась. Леонид не стал дожидаться, пока Кирилл договорит со своим абонентом, кивнул, молча прощаясь и, получив такой же кивок в ответ, устремился к уже ожидающему его у ворот отцовскому «вездеходу», на ходу отключив запись разговора.

Бестужев несколько секунд бездумно смотрел на пиктограмму свернувшейся записи, после чего вздохнул и, отключив экран, вновь сосредоточенно забарабанил пальцами по подлокотнику.

Действительно, никто не примет в эту гимназию отщепенца. И отец не мог этого не знать. Но тогда возникает другой вопрос, зачем он предоставил Леониду заведомо ложную информацию? И откуда эти слухи в школе… впрочем, второе пока можно отставить. А вот первый вопрос…

Леонид тихо застонал. Наверняка, это был еще один из «неожиданных» экзаменов отца. Очередная проверка на сообразительность, которую Бестужев-младший феерично, с грохотом и помпой, провалил! Замечательный день, просто великолепный…

Ученик младшего «Б» класса высшей гимназии имени Святого Равноапостольного князя Владимира, Леонид Валентинович Бестужев уставился невидящим взором в спинку сиденья водителя, но уже через несколько минут встрепенулся. Он просто не умел подолгу пребывать в одном и том же состоянии. Вот и сейчас, меланхолия вызванная ожиданием выговора от отца, сменилась деловитостью, с которой Леонид принялся систематизировать всё произошедшее за день, старательно выискивая все ошибки, свои и окружающих. От нудной отцовой лекции, это его, конечно, не избавит, но если Леонид сам перечислит все свои косяки, батюшка вполне может сменить гнев на милость, и обойтись без наказания нерадивого чада… Ну а нравоучения, дело привычное. Выдюжит.

* * *

Я хотел было толкнуть Леониду еще пару идей-заданий для наших одноклассников, но в этот момент мой старый браслет дал о себе знать.

— Кирилл, ты где? — Мила, или Лина? Хм… Вот ведь как интересно получается, когда я их вижу вдвоем, то отличить одну близняшку от другой, не составляет никаких проблем, а вот когда передо мной лишь одна из них, определить которая именно, дело совсем не простое.

— Тебя здороваться не учили? — отвечаю на молчаливое прощание Бестужева, и тот, махнув рукой, тактично сваливает.

— Да-да. Привет, — нарочито активно машет рукой кузина на маленьком экране. — Так, где ты есть? Занятия окончены, и кто-то обещал нам сегодня первую тренировку!

— Ну, раз обещал… Буду дома через четверть часа. Подъезжайте.

— Будем с нетерпением ждать тебя на конюшне, — фыркнуло изображение и погасло. Вежливые у меня кузины, что тут скажешь. Особенно, Лина.

Хмыкнув, я сменил френч на куртку и, подхватив вытащенный из рюкзака шлем, отправился на стоянку, за своим Лисёнком.

Промчавшись по боярскому городку, я вылетел на Стромынский тракт и, прибавив ходу, повел Лисёнка в сторону Каланчовой площади. Не доезжая Алексеевских рядов, свернул к Полевым переулкам и уже через три минуты въехал на «свою» просеку. Затормозив у распахнутых ворот, я снял шлем и хмыкнул, глядя на маячащую в проеме, обширную задницу очередного черного «вездехода», блистающую хромированным бампером. Госномер, прячущийся от этого блеска в тени специальной ниши, явственно намекал на принадлежность рыдвана громовскому гаражу. Кто бы сомневался…

Вдоволь налюбовавшись почти закупорившим въезд джипом, я чуть поддал газу и, вильнув, четко вписался меж автомобилем и воротным столбом. Ну, а что крыло этому мастодонту поцарапал, так это, право же, такие мелочи. Пусть даже водителю джипа так и не кажется. Ишь, как зыркает… Ну, так думать надо было, прежде чем идти на поводу у близняшек и ставить машину так, как они говорят. Только вежливость осветит гостю путь к сердцам хозяев… Ха.

Честно говоря, я бы ничуть не удивился, если бы по приезду обнаружил сестер, вовсю шарящих по моему дому, невзирая на официальное отсутствие у них ключей. Но нет. Загнав Лисёнка во двор, я увидел кузин, сидящих эдаким куцым рядочком на ступеньках маленького крыльца у дверей в сени. При моем приближении, эти наряженные в шортики и маечки, юные особи подскочили, словно ошпаренные…

— Рядовой Громова прибыла для прохождения службы, — одинаково выгнув грудь колесом, в один голос заявили близняшки. Ха, зря стараются. После видов декольте Катерины М-Фоминишны… м-м, в общем, у них нет шансов. Ни одного…

— Прибыла, значит… Хорошо, — протянул я. Тогда, слушай первый приказ, рядовой Громова. Пятнадцать кругов вокруг расположения. Бегом марш!

И, не дожидаясь их реакции, шагнул на крыльцо. Отперев дверь сеней, я хотел было уже двинуться в дом, но раздавшийся из-за спины голос, заставил развернуться.

— Зачем? — это Лина, вон как пыхтит.

— Рядовой Громова! Что за вопросы-на?! Команды говорить не было! Три наряда вне очереди. Вперед, к здоровью, бегом марш. Двадцать кругов.

— Кирилл! — чуть ли не зарычала Лина. Ах, так? Пробежать каких-то четыре километра, влом?

— Не хотите по-хорошему, будем по-плохому, — я пожал плечами и повернулся к охраннику, игравшему роль водителя. — Подавители где?

Через секунду, больше похожие на обычные спортивные «напульсники», хитрые артефакты защелкнулись на правых запястьях сестренок. Отбиваться они не стали. В условиях договора, такие ограничители были прописаны, так что дело ограничилось недовольным фырканьем и моим выразительным стуком по мигающей руне фиксатора на браслете. Запись занятий, по тому же договору, я должен отправлять на почтовый ящик деда. Не знаю уж, что он там хотел увидеть, но, как оказалось, в качестве стимулирующего воздействия на строптивых красавиц, такое напоминание тоже годится.

Убедившись, что ограничители действуют, я удовлетворенно кивнул и ткнул пальцем в сторону ворот.

— Уже двадцать пять кругов, — уточнил я. Сестры смерили меня недовольными взглядами, но поплелись-таки на выход. Ну уж нет, так дело не пойдет. Мне здесь черепахи не нужны!

Сформированные мною, вращающиеся воздушные диски ткнулись плоскостями в ягодицы сестер, и те, взвизгнув и опалив меня горящими жаждой убийства взглядами, помчались во всю прыть. А куда им было деваться? Подавители не дают воспользоваться стихийными техниками, снять их раньше чем через два часа, смогу только я. Отбиваться же от воздушных «обжигалок» эфирными техниками… так у барышень таковых в арсенале нет… В общем, пущай полетают…

Территория клуба не так велика, так что спустя двадцать пять минут, кузины пробежали свою честно заработанную «пятерку» и ввалились во двор. Походили, отдышались… Вот, вроде бы и злости в глазах поубавилось, да… Правда, вместо нее, там появилось что-то другое. И сверлят меня взглядами, и сверлят… Хм.

Внимательно осмотрев себя, я наткнулся взглядом на надкушенный многослойный бутерброд в руке, вооружившись которым, я и следил за бегуньями, удобно устроившись на крыше дома. А! Так они голодные! Ну, это мы поправим.

— Рядовой Громова, слушай мою команду, — спрыгивая с крыши, улыбнулся я чуть запыхавшимся сестрам. — В наряд по кухне заступить!

— Че-его? — опешили сестры.

— Не «че-его», а «так точно», — воздев указательный палец в небо, поправил их, и вздохнул, увидев абсолютное непонимание во взорах. Пришлось пояснять. — Жрать хотите?

Сдвоенный кивок в ответ.

— Ну так, вперед на кухню. Холодильник и плита в вашем распоряжении, — я махнул рукой в сторону дома и сестры сорвались с места. Только пыль столбом. В доме что-то загрохотало, зазвенело, потом хлопнуло и…

— КИРИЛЛ!!!

— О, да, — я расплылся в довольной улыбке. Ну а что? Зря я, что ли, на рынок ходил? Подмигнув, ошалевшему от звукового удара охраннику, я потопал в дом. Миновав сени, прошел в общую комнату и, склонив голову к плечу, довольно хмыкнул. Сестры стояли у распахнутой двери холодильника, всем своим видом изображая вселенскую печаль и обиду на весь мир.

На полке холодильника лежал одинокий пакет с брокколи. Они ненавидят брокколи. Сколько гневных од и уничижительных эвфемизмов высказывали близняшки, когда в имении к обеду подавали сей продукт. Сколько скандалов и сожженных в приступах ненависти скатертей, вызвала эта капуста. У-у!

— Сожалею, барышни, но ничего другого, у меня для вас нет, — я развел руками, и капелька кетчупа, сорвавшись с моего бутерброда, упала на пол, точно между нами. — Кхм.