Эпидемия - Евгений Юрьевич Лукин

выпил до дна. Перекрестился.

— Царство им небесное… — пришибленно пробормотал он. — Вот угораздило… А документы почему изъяты?

— Н-ну… видимо, в Конторе посчитали неуместным, что Треплеву противостоял какой-то бандюган. Несолидно, знаете…

— Так Контора — она за кого? За отшибленных или за тихушников?

Смотритель вздохнул.

— Всяк за себя, — изрек он. — Одна Контора за всех… Но я, с вашего позволения, продолжу. Прижух. Затаился. Вкалываю на ферме у одного азербайджанца… Потом у корейца… А вокруг… Гражданская война! Один самозванец, другой, третий… Вам сколько лет?

— Сорок один.

— Ну, стало быть, сами застали… Потом, годков этак через десять, в самом деле вроде унялись малость… Резерваций понастроили, с нейтральной зоной разобрались… Хотя с ней до сих пор еще разбираются!.. Музей отгрохали, объявили конкурс на место смотрителя… Главное условие, чтоб похож был. Ну я и…

— А шрамы-то зачем?

— Так… На всякий случай. Боялся: вдруг догадаются, что я — это я…

Да, пожалуй, тут не симуляция, тут именно заболевание… Ох и натерпелся бедолага! И не из-за кого-нибудь натерпелся-то — из-за него, из-за Антона Треплева… А историю себе он, следует признать, вылепил вполне достоверную. Только вот про Голокоста упомянуть забыл — видимо, просто ничего о нем не знает… Можно, конечно, уличить, но стоит ли? Ловить подобных типов на вранье бесполезно — выкрутится в любом случае.

Вспомнилось вдруг, что в каком-то екатерининском документе Пугачев был сгоряча назван лжесамозванцем.

Лжесамозванец тем временем выбрался из кресла, встал, пошатнулся.

— Что-то я сегодня того… — с трудом ворочая языком, пожаловался он. — Перебрал… Пойду восвояси…

Глава 10

Контора пишет

Утро началось бурно: Треплев был разбужен бешеным стуком в дверь.

— Антон Антонович!.. — Отчаянный женский голос, кажется, принадлежал Громовице. — Антон Антонович, откройте!..

Вскочил с постели, чуть не опрокинув столик с остатками вчерашнего ужина, чертыхнулся, открыл. Так и есть — Громовица.

— Одевайтесь! — задохнувшись, велела она. — Быстрее!..

Глаза у нее были такие, что, даже не спросив, в чем дело, он молча метнулся к стулу, где, брошенное как попало, валялось его барахло.

— Там из Конторы за вами прибыли… Сейчас здесь будут… Да не надо обуваться, на улице обуетесь!..

Босиком, с кроссовками в руках, Антон кинулся следом за девушкой. Сбежали вниз, свернули к черному ходу. Снаружи ждала машина, не такая, конечно, роскошная, как у вице-мэра, — поменьше, поскромней. За рулем сидел костлявый жилистый детина с физиономией уголовника.

— Порядок! — хрипло заверил он. — Наши их на Сурдинке в пробку посадили…

Такое впечатление, что на тесные улочки выполз весь личный автотранспорт резервации, зачастую весьма подержанный. Сплошь и рядом попадались модели, словно бы вынырнувшие из тех времен, откуда прибыл Антон Треплев. Но особо вилять не пришлось — дорогу уступали.

— У вас точно нет кошелька? — бросил шофер, не поворачивая головы.

— Н-нет… — придушенно отозвался Антон, пытаясь напялить левую кроссовку. — Вернее, есть, но… не ваш… не нынешний…

— А Тиш где? — на этот раз вопрос, судя по всему, был обращен к Громовице.

— Угол Молчанова и Тихорецкой, — процедила она.

— Пригнулись! — скомандовал шофер. — Оба!

Треплев уткнулся лицом в колени. То же самое сделала и Громовица. Впрочем, вскоре было разрешено разогнуться.

— При чем тут кошелек? — сердито спросил Антон.

— А по кошельку бы вас уже отследили…

Вона как!.. Стало быть, кошельки теперь не только заменяют удостоверение личности — по ним еще и отследить можно…

На углу Тихорецкой и Молчанова приказано было соскочить на ходу (слава богу, притормозили) и перебраться в машину Тиша. Все правильно — запутывают следы. Треплев-то для радаров невидим… Или чем они там своих граждан отслеживают?.. Ловко придумано: поди пойми в такой давке, к кому он пересел!

Выходит, врал вчера Василий Панкратович, будто нет в резервации никакого подполья. За считаные минуты загромоздить улицы машинами, запереть сотрудников Конторы в пробку, выплести кружевной маршрут, передавая друг другу Антона Треплева, как эстафетную палочку… Это как же все должно быть организовано и отлажено!

* * *

Счет пересадкам Треплев потерял — то ли семь их было, то ли восемь. Возле кинотеатрика «Великий немой» его вновь подхватила Громовица.

— Значит, так, — хмуро известил шофер, по-прежнему не оборачиваясь. — Тормознем в квартале от музея…

— От музея? — встревожился пассажир. — Там же…

— Вы не беспокойтесь, Антон Антонович! — торопливо вмешалась Громовица. — Их там уже нет. Они давно по резервации мотаются — вас ищут… Про музей им и в голову не придет!

— Квартал пешком, — отрывисто продолжал детина. — Потом — через черный ход в подвал, где сходка была… Там потолок железобетонный, не засекут…

— Так я ж без кошелька!

— Вы — да. А мы — нет. Короче, как только отбудут, собираемся в подвале… План действий обсудить и все такое…

— А смотритель возражать не станет?

— Куда он денется!..

* * *

Проулок, в котором высадили Антона, был пуст. Ни людей, ни машин. То и дело переходя на бег, преследуемый достиг угла (причем всю дорогу казалось, будто из окон подсматривают), после чего действительно очутился в десятке шагов от решетчатого купола.

Воспользовавшись, как велено, черным ходом, обнаружил, что и в здании, похоже, никого. Перевел дух, спустился в гулкое бетонное подземелье. Стулья почти все вынесены, кафедра отодвинута в сторонку, а на ее месте утвердился откуда-то взявшийся письменный стол. Вчера его здесь вроде не было. И, лишь подойдя почти вплотную, Треплев увидел наконец, что за столом сидит человек.

— Здравствуйте, Антон Антонович, — прозвучал бесцветный голос. — Присаживайтесь…

Огляделся в растерянности. Заметил стоящий неподалеку одинокий стул. Принес, сел.

— Простите, а вы… откуда?..

Сидящий поднял на Треплева тусклые скучающие глаза, и надобность в ответе отпала. Из Конторы — откуда же еще?

Эх вы, конспираторы…

Человек (скорее — человечек: маленький, сухонький, серенький) почему-то заранее внушал Антону страх: уж больно неприметен — что есть он, что нет его. Незнакомец тем временем извлек все тот же гибкий прямоугольник, активировал, подвинул на край стола.

— Будьте добры, приложите правую ладонь.

Податься некуда: приподнялся, приложил. Отнял руку — и на рабочей плоскости возникло изображение, причем не разводы папиллярных линий, а некое подобие рентгеновского снимка: контур пятерни и бледный набор косточек.

— Чего и следовало ожидать… — ворчливо заметил сидящий.

— А чего вы ожидали?

— Именно этого. Дайте-ка еще раз…

Принял протянутую руку, перевернул ладонью вниз, потрогал кожу между большим и указательным.

— Повреждений нет, — сообщил он. — Стало быть, чип вы не извлекали. Его у вас просто никогда не было.

— Чип?.. Это… кошелек?

— Если надо, то и кошелек. Где предпочтете беседовать: здесь или у нас?

Треплева слегка зазнобило.

— Сюда скоро должны прийти… — предупредил