Есть, господин президент! - Лев Гурский

Выбор Никандрова меня слегка озадачил. По всем статьям выгоднее казались тункинцы. В отличие от народов равнин, они проживали на склонах Восточных Саян, в таежной области на высоте двух тысяч метров над уровнем моря, куда редко залетали орлы и совсем не долетали налоговые соглядатаи из Москвы или наблюдатели от ООН. Судя по местной статистике, численность этого горного племени постоянно менялась. Она возрастала до тысячи человек накануне субсидий и падала до трехсот после выплат, словно ожидание денег стимулировало рождаемость, а сами деньги обладали убойной силой чумной заразы. Иногда я всерьез размышлял: что если тункинцев сочинил сам Назаренко — как прикрытие для своих финансовых комбинаций? Недаром наиболее затратный туристско-увеселительный проект в крае, «Тункинский Национальный Диснейленд», был сметен лавиной сразу после освоения первых пяти грантов. Совпадение было столь подозрительно, что зашевелилась даже неповоротливая Генпрокуратура. Зам генерального, Тавро, пообещал доискаться, затевалась стройка в принципе или нет. Запахло грозой. От беды главу Прибайкалья тогда невольно спасли американцы. Они вручили нашему МИДу спутниковые фото, деликатно осведомляясь, не начато ли в горах Сибири — в нарушение ОСВ-9 — строительство новых пусковых шахт для межконтинентальных ракет. После этих снимков все признали, что хоть котлован-то Назаренко выкопал честно…

Я еще раз перелистал челобитную нового губернатора, нашел раздел «Камуцинцы» и ткнул указательным пальцем в третью строку сверху.

— Вот здесь у вас, Владимир Емельянович, в графе «культурное развитие и религиозное возрождение» выставлена несуразная сумма, — сказал я Никандрову. — Надо и меру знать. Такое впечатление, что камуцинский народ, все двести человек, не ведает грамоты, молится камням и в глаза не видел хотя бы Аллу Пугачеву.

Новый губернатор Прибайкалья, не вставая с гостевого кресла, почтительно изогнулся в мою сторону — как будто на бамбуковую удочку поймалось нечто тяжелое, вроде сома-чемпиона.

— Там все крайне запущено, — пожаловался он. — Предшественник мой списал кучу денег на декады камуцинской музыки, моды, прически. Вбухал миллион в фундаменты двух православных храмов, один больше другого. Хотя сами камуцинцы, между прочим, живут в шестовых чумах, срут в тайге, подтираются мхом… и вдобавок у них там сплошь пережитки родового строя и языческих суеверий…

— Что, проблема шаманизма в вашем крае все еще актуальна? — догадался я. — Танцуют, звенят бубенчиками, вызывают предков?

— Пляски с шаманом — это уж в обязательной программе, — завздыхал Никандров. — У камуцинцев, Иван Николаевич, такая темень в головах! Назаренко ведь показухой одной занимался, он палец о палец не ударил, чтоб их просветить. Они верят в хозяина тайги, гор, воды. Верят, что всем на свете заправляют царь-рыба, мать-олениха, отец-медведь, дед-кабан… Ничего себе семейка?

Я представил себе совместных чад от таких родителей и поежился. На их фоне буйные глюки Иеронимуса Босха покажутся Чебурашками.

— А с питанием там вообще криминал, — продолжал Никандров. — По документам, им с каждого завоза должны были выдавать йогурты, мясные консервы, сервелат… Вы спросите у Назаренко, куда этот сервелат делся? Кто его кушал? Я точно знаю — не камуцинцы. Те жрут сырую медвежатину и еще какую-то свою растительную дрянь. Выкапывают грязные корешки, выпалывают травки, жарят-парят… У них, стыдно сказать, чуть ли не отдельная религия есть насчет еды перед охотой. Считается, что если того-сего поесть и нашептать заклинаний, то можно заговорить хоть медведя, хоть злую жену…

Про себя я усмехнулся. А что, довольно похоже на тот бред, каким меня потчевал старик Серебряный! Заговорить медведя — чем не суперспособности? Как он их вчера назвал? Эмпатия? Телепатия? Гомеопатия? Короче, психопатия. В нашем безбашенном мире полюса смыкаются. Вот вам наглядный пример. С одной стороны, мой бывший начальник: образование, гора умных книг, богатый опыт интриг. С другого края — какой-нибудь пустоголовый первобытный шаман. И где между ними граница? Нету. Одна шиза на всех.

— Допустим, вы не ошиблись, — проговорил я, — и эти упущения Назаренко имели место. Возможно. Мы вас, в общем, и назначали, чтоб порядок был. Но не слишком ли вы размахнулись, в первый-то день на посту? На малые народности сразу просите крупные деньги.

Никандров изогнулся в мою сторону еще сильнее и добавил лицу еще уныния со скорбью пополам. Мол, без финансовой скорой помощи его мелкие народы вот-вот скукожатся до совсем уж карликовых, — хоть на одну ладошку их сажай и другой сверху накрывай.

В качестве таракана губернатор Никандров нравился мне больше: запросы у него были скромнее. Хотя какая разница, сколько он украдет? Не переплюнет же он Назаренко. Моя забота — поддержать руководящие кадры на местах. Пусть у нашего Минфина голова болит, откуда брать деньги на большие и малые нужды регионов.

— Ну хорошо, Владимир Емельянович, — кивнул я, — оставьте документы, я доложу наверху. Ничего не обещаю, но, может, на камуцинцев денег выделим. Пусть они разок попробуют йогурт…

Когда новый глава Прибайкальского края покинул мой кабинет, я встал из-за стола, потянулся и глянул в окно. Прекрасно, у нас еще по-прежнему утро. Гости из-за Урала тем удобны, что и в Москве живут по сибирскому времени. Назначишь такому пораньше — он и рад: носом не клюнет, даже не зевнет. Выигрыш налицо. Никандрова я уже спровадил, а на часах только двадцать минут одиннадцатого. И суток не прошло с того момента, как я прописал Тиме Погодину лечебное голодание. Как он там, кстати, не усох? Страдает? Ничего, толстякам полезно. Я не боялся, что Тима меня ослушается и втайне слопает под одеялом хотя бы сухарик. Административное чувство развито в нем лучше остальных пяти.

Я нажал на кнопку селектора:

— Софья Андреевна, не появлялся Погодин?

— Пока нет, — тут же откликнулась секретарша. — И альпинистов пока еще не спасли. «Эхо столицы» передает, что работы ведутся.

— Альпинистов? Каких альпинистов? — не сразу сообразил я.

— Шалина и Болтаева, — тактично напомнила мне Худякова. — Двух соотечественников в Тибете, ради которых Погодин объявил вчера голодовку. Их обоих уже заочно приняли в партию «Почва». В ночных новостях Первого канала был сюжет. Найти вам запись?

Жаль, меня вчера не просветили насчет камуцинцев, огорчился я. Мог бы приказать Тиме поститься в их пользу. Все-таки к родной почве ближе аборигены, чем альпинисты. И кадровый ресурс шире: не двух — двести душ можно единовременно зачислить в партию. А шамана — в политсовет, как руководителя местной ячейки.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});