Коридор - Сергей Каледин

- Тетя Оля! - взвизгнул он.

Действительно это была Ольга Александровна. Вернее, маленькое, вырезанное из какой-то пожелтевшей молодой фотографии, ее лицо, остальное тело, руки, ноги были подрисованы от руки красками. Тетю Олю нарисовали в виде французской булочки за семь копеек. Она везла детскую коляску, в коляске вместо ребенка - толстая книга с нерусской фамилией автора на обложке. Обложке художник придал вид детского личика, в середину которого была воткнута пустышка.

- А кто это был у вас, со значком? - спросил Ромка дядю Юру через полчаса.

- Писатель,- раздраженно ответил дядя Юра.- Татарин один.

И тут Ромка вспомнил, кого ему напомнил толстый человек в тюбетейке. Брата Уляляма. Старьевщика. Он тоже всегда в тюбетейке и не снимает ее даже, когда в жару сидит в своей будке "Утильсырье".

- А разве татары писателями бывают?

- Еще как,- вздохнул дядя Юра.- Ты, ладно. Ты чего хотел, только быстро, ко мне еще один должен сейчас прийти.- Он взглянул на часы.

- Тоже татарин? Дядя Юра засмеялся:

- Роман, не тяни кота за эти самые. Чего хотел?

Быстро!

- Дядя Юра, а я не дурак?

Редактор задумчиво посмотрел на него.

- Как тебе сказать. Пока вроде нет, а там кто знает. Как дело пойдет. Все проблемы?-Дядя Юра приподнялся и поправил под собой разноцветную лоскутную подушечку, которую ему подарила на День Победы

тетя Оля.

- А зачем вам подушка?

- Ты дурака не валяй. Чего надо? Ромка опустил голову:

- Мы с Вовкой Синяком Жукевичу нос защемили... Дядя Юра пожал плечами:

- Делов-то...

- И побили...

- Это уже нечто, а то - нос. Причина?

- Он Лену Шарову предал.

- Ясно,- сказал дядя Юра.- Итоги?

- С родителями вызывают,- пробурчал Ромка.

Вовку уже мать бьет.

- Почему не отец? - живо поинтересовался дядя

Юра.

- У него отец на фронте погиб. Под Сталинградом.

В сорок первом.

- Ах, вот как!-дядя Юра улыбнулся.- Вовке-то

сколько лет?

- Одиннадцать, он на второй год оставался.

- А на дворе у нас какой год сейчас?

- Шестидесятый,- Ромка пожал плечами, удивляясь дядя Юре, про которого тетя Оля всегда говорила, что "Юрка - гений".

Дядя Юра остался доволен Ромкиным ответом, он долго смеялся, по-женски тряся плечами.

- Сходите в школу вместо мамы.

Дядя Юра перестал смеяться:

- Не понял?

- Таня один раз уже ходила. Она в девятом кл-аеее, но Клара велела, чтоб родители. Мамы нет, она завтра из родильного дома выписывается. У нее там ребеночек, девочка, умер. Сорок один сантиметр, вес три сто.

- Вон оно что!..- Дядя Юра взлохматил седые волосы.- Да, брат... А может, отец?

- Он приходил к бабушке, плачет весь...

- Тоже понятно,- кивнул дядя Юра и прикурил от зажигалки в форме маленького пистолетика.

- Дайте посмотреть, пожалуйста. Дядя Юра кинул ему пистолет.

- Да... Не мюзик-холл, прямо скажем... Кто вызывает?

- Клара. Директор.

- Она отца-то твоего видела? Она же его знает наверняка?

- Не, не знает. Точно не знает. Он один раз только приходил. Первого сентября. Он на вас похож: нос большой...

- Нога хромая,- в такт Ромке добавил, усмехнувшись, дядя Юра.- Когда вызывают?

- Завтра.

Дядя Юра посмотрел в календарь:

- Ладно. Схожу. Как отца по отчеству? Тьфу, он же Олькин брат. Лев Александрович?

- Спасибо, дядя Юра.- Ромка положил на стол пистолетик.- До свидания.

- Погоди.- Дядя Юра взял зажигалку со стола и подкинул несколько раз на ладони.- Держи!

Ромка поймал пистолетик и с радостным воем, пока дядя Юра не передумал, помчался вниз. На последнем лестничном пролете он съехал по перилам, чуть не сбив с разгона бронзовую голову Пушкина у гардероба.

По Басманному дул ветер, кувыркая мокрые тополиные листья.

Ромка поглубже натянул фуражку. Из подворотни картонажной фабрики выехала знакомая телега. На козлах сидел Вовка.

- Тпру-у! - сказал он мерину.- Тебя лупили?

- Нет,- виновато ответил Ромка.- Меня не бьют.

- А меня мать выдрала!-похвастался Синяк.

- Мне зажигалку подарили, во!

- Насовсем? - не поверил Вовка.

- Вован, знаешь чего... Она наша общая будет, ага?

- Классно,- сказал Вовка и засунул пистолетик себе в карман.- Может, тебе жалко?

- Да почему,- пожал плечами Ромка.- Пускай у тебя пока побудет. Если хочешь, конечно?

- Хочу. Ты куда сейчас? Ногу, ногу убери, смотри, копытом наступит.

- Лошади на людей не наступают. Они умные. Мне чулки мамины из ремонта на Разгуляе надо получить.

- Другие не наступают, а этот еще как наступит.

Залазь.

Ромка забрался на козлы.

- На,-Вовка сунул другу вожжи.- Но-о!

Пимен жил не только в Вовкином подвале. Второе жилье у него было в голубятне, пристроенной к стене картонажной фабрики, где, возвратившись из колонии, он работал грузчиком неполный день как малолетний. Дел у него на фабрике было совсем немного: вечером вымести бумажные обрезки, а на следующий день загрузить ими телегу.

В голубятне, постоянно сшивались Ромка с Синяком. Иногда в дни получки в голубятню приходил старик возчик. Пока Пимен накидывал в телегу бумажную рвань, старик тихо выпивал под ласковое ворчанье голубей и засыпал на топчане. Тогда Пимен сам отгонял телегу, но не на Малинковку, куда положено, а рядом на Оль-ховку в "Утильсырье" к брату Уляляма. В помощь он брал ребят. По дороге на Ольховку он останавливался возле колонки и наливал в бумажный хлам воды для прибавки веса. Брат Уляляма хмурился на мокрое, но бумагу все равно брал. Пимен курил, а подручные набивали огромные авоськи сырой бумагой и волокли на весы. Брат Уляляма двигал разновесы по заржавленной штанге весов, недовольно бормоча про себя что-то татарское. Затем он со скрипом отсчитывал Пимену деньги. Пимен брал себе основное, а несколько мелких бумажек давал помощникам.

Дядя Юра тоже помогал. Когда в издательстве накапливалась макулатура, он сообщал Ромке, что нужна помощь. Издательская макулатура была самая удобная и выгодная: тяжелые, туго набитые папки с рукописями, списанные книги.

Сегодня, пока старик спал, Пимен разрешил Вовке просто так покататься.

...Вниз по Ново-Басманной мерин прибавил ходу, хотя идти быстрее ему не хотелось. Но телега, набирая скорость, упрямо подталкивала его, и к мастерской, где поднимали петли на чулках, мерин примчался на полном скаку.

- ...Ничего, Липа,- сказала Марья, задула спичку и сунула ее в коробок с нижней стороны.- Ну, мертвый и мертвый... Может, так лучше - куда ей еще ребенок! Танька вон того и гляди сама скоро родит...

- Ты скажи Таньке,- встрепенулся неожиданно дед,- что она в кино каждый день бегает, как колхозница. Нельзя же так, в самом деле. И в коридоре с парнями стоит. Хоть бы в квартиру зашли.

- Ты, Жоржик, не суйся не в свое дело, за хлебом лучше сходи,- осекла мужа Липа.- Так-то оно так, Машенька. Я и сама говорю Люсе: аборт сделай, куда тебе третий? А теперь уж, когда выносила его... Ох! - Липа сокрушенно покачала головой.- Ты, Машенька, прости меня, но ты не знаешь, каково это матери. Люся-то места себе не находит.

- Что верно, то верно,- согласилась Марья.- Не знаю. Да-а... Я тебе денег дала, не забыла? Купи ты ей кофту модную. Китайские есть красивые... Еще что-нибудь... А насчет Таньки... Не нравится мне ваша Танька. Сегодня приехала, сколько уж ее не видела, должна вроде бы радоваться, а она со мной поздоровалась... ну, будто в темноте наткнулась! Злая девка получится. Вот увидишь.

- Всегда тебе, Машенька, плохое видится. Все образуется. Ребенок еще, израстется...

В комнату вошла Люся. В халате, нечесаная. Села за стол.

- Кто израстется?

- Да это мы так, о своем,- залепетала Липа.- Пойдем, Машенька, в переднюю.- Липа разогнала рукой дым.- Люсе это вредно, табак.

- Да глупости это все,- Люся устало махнула рукой.- Ничего мне теперь не вредно. Тетя Марусь, налей чайку.

Марья взяла чайник, прокашлялась.

- Не сливай заварку,- напомнила Липа.- Поняла? Понял?

- А папа где?-- безразличным голосом спросила Люся

- За хлебом спустился.

- Знаешь, мама...- Люся поцарапала ногтем потертую клеенку.- Я вот решила: закрою больничный и буду оформляться на Сахалин. На два года.

- Какой Сахалин?

- Да меня давно еще звали. Строительство жил-объектов. Куратором. Оклад триста, за дальность...- Люся невесело усмехнулась, пригладила волосы.- Как брюхо-то увидали, так, правда, перестали звать, но

сейчас...

- Но у тебя же ребенок, Люсенька!.. Ромочка в таком возрасте...

- Ромочка в таком возрасте,- перебила Люся мать,- когда ему больше всего нужен отец! Мужчина!

- Нашла мужчину! - фыркнула Марья.

- Ну почему...- слабо возразила Липа.- Лева... он...

- Ладно, мама. Лева - это Лева. Какой есть. Отцов не выбирают.

- А Таня?

- Тане я нужна, как собаке пятая нога! Не сегодня

завтра замуж выскочит!

- Так вы что, разводитесь? - Липа посмотрела на

дочь почти умоляюще.

- Ну, что ты притворяешься? - сквозь зубы процедила Люся.- Знаешь же, что я с ним не живу толком. Все ты знаешь. И Левка знает.