Рейтинговые книги
Читем онлайн Потерянный дневник дона Хуана - Дуглаc Абрамс

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 66

Однако сегодня меня не занимали ни золото, ни звезды, я жаждал лишь одного — с головой погрузиться в бурный поток желания Фатимы. Мы заключили друг друга в объятия. Я расстелил плащ, и мы, подобно маврам, раскинулись на многочисленных шелковых подушках.

Нас обоих охватила любовная лихорадка, однако я не торопил события, стремясь продлить наслаждение. Кожа Фатимы, свежая, словно прохладный ветерок, пахла лимоном, который она, вероятно, использовала в качестве духов. Я медленно расстегивал ее блузку, и после каждой пуговки она делала глубокий вздох. Ее тело стало податливым, и блузка соскользнула с плеч, обнажив маленькие груди. Я продолжал сидеть, с улыбкой глядя ей в глаза, и мои руки двигались вдоль ее тела, не прикасаясь к нему. Она затрепетала, и жар ее кожи я ощутил даже на расстоянии. Искусство сдерживать себя — главное оружие истинного кабальеро, ибо наброситься и завалить может любой мужлан, но только искусный фехтовальщик способен тонко чувствовать партнера.

Сгорая от нетерпения, она сама приблизилась ко мне, и теперь мои руки и губы касались ее шеи и груди, а потом соскользнули на талию и бедра. Юбка упала к ее ногам.

Раздеваясь, я продолжал обнимать ее, лаская кожу подушечками пальцев, а потом осторожно провел ногтями вниз по ее телу. Многим поэтам приходило в голову сравнивать женское тело с гитарой, но ни один из них не упомянул о том, что каждая струна издает свой особенный звук и, поочередно касаясь этих струн, мужчина может создавать самую красивую музыку в мире. Ведь женщина предлагает свою красоту в обмен на опыт мужчины, и красота ее тела раскроется ровно настолько, насколько мужчина способен ее раскрыть.

Наши языки соприкоснулись. Мои пальцы устремились вниз по ее спине к изящным ягодицам и лону. Она затрепетала. Я почувствовал, как пересохшее русло ее желания увлажняется, однако медлил, дожидаясь, пока река не поднимется до самых берегов. Когда я наконец овладел ею, ее глаза распахнулись, губы приоткрылись, а дыхание стало прерывистым. Наши тела слились воедино, однако в этот момент мы не видели друг друга. Казалось, ее глаза пытаются разглядеть что-то по другую сторону моря. А прямо передо мною вдруг возник образ доньи Анны, и даже послышался ее смех.

Усилием воли я постарался прогнать это наваждение — остановил свой взор на прекрасном лице Фатимы, прислушался к мелодии ее любви. Она задыхалась, и когда по ее телу пробежал трепет, я тоже почувствовал, как меня пронзает высочайшее наслаждение. Мы в изнеможении откинулись на подушки. Ее кожа была влажной от выступившей испарины, и я понял, что наслаждение достигло каждой клеточки ее тела.

Она повернулась на бок и снова, казалось, была далеко от меня. Ее веки были прикрыты, на лице блуждала легкая улыбка. Я нежно провел кончиками пальцев по ноге и бедру, отчего ее тело приподнялось и снова медленно опустилось. Ее кожа блестела в лунном сиянии, и мне показалось, что это свет ее души озаряет мой скромный приют. Когда женщина постигает всю полноту счастья, красота ее души проникает в ее тело. Именно поэтому на свете нет ничего прекраснее женщины, только что познавшей наслаждение. Священники уверяют нас, будто тело — это оковы души, но я-то знаю правду: душа расцветает благодаря телу, и пока человек жив, его душа и тело неразделимы. Касаясь ее кожи, я постигал святость ее души.

Луна зашла, но тело Фатимы продолжало светиться внутренним огнем. Благодаря испытанному наслаждению оно стало более драгоценным, чем само золото. Лаская ее, я вспомнил трактат по алхимии, на который однажды наткнулся в тайной библиотеке маркиза. Его автор утверждал, что именно лунный свет обладает способностью делать драгоценным любой металл, поскольку представляет собою самую тонкую материю и в то же время самый плотный дух. Этот человек почти разгадал замысел создателя, но не сумел понять, что властью небесного светила на земле обладает женское тело. Разве не страсть женщины является эликсиром жизни? Разве не женщина — этот венец творения — помогает нам приблизиться к вечности?

С первыми лучами солнца я поцелуем пробудил ее ото сна. Мы оделись.

— Герцогиня постоянно вспоминает вас и не может дождаться вашего приезда, — сказала она, закутываясь в темно-синий, цвета ночи, плащ. — Теперь я ее понимаю.

Я протянул ей маленькую деревянную клетку, куда поместил одного из голубей.

— Передайте герцогине мой подарок. Скажите, что встретили меня на улице. Возможно, этот голубь сделает ее более снисходительной по отношению к вам.

Принимая подарок, она улыбнулась. Возможно, ей показалась забавной мысль о том, что у госпожи и рабыни один и тот же любовник. В конюшне мне пришлось растолкать спящего Кристобаля. Он подскочил и вывалился на пол из своего гамака, а мы едва сдержались, чтобы не расхохотаться.

— Кристобаль, пожалуйста, отвези донью Фатиму домой.

— Слушаюсь, мой господин.

Я знал, что Кристобаль проявит необходимую осторожность и высадит ее, не доезжая до дома. Он всегда трепетно относился к репутации женщин, от которых зависела репутация его хозяина.

Когда она садилась в карету, я с улыбкой поклонился.

— Надеюсь, мне удалось хотя бы на несколько приятных мгновений помочь вам забыть о своей утрате.

Улыбка на ее лице сменилась печалью.

— Моя утрата… — отозвалась она. — О ней я не могу забыть даже на мгновение.

— И все-таки, согласитесь, нежные руки и губы способны хотя бы на короткое время превратить страдание в наслаждение.

— Я благодарна вам, дон Хуан, за всю ту доброту, которую вы проявили к несчастной рабыне, а ваше мастерство даже превосходит слухи. Но в ваших объятиях я вспоминала своего мужа, отца моих детей.

— Что ж, вероятно, он тоже весьма искусен.

— Не настолько… Однако один поцелуй человека, которого любишь, способен доставить больше радости, чем тысяча ночей с прекрасным незнакомцем.

Мне не сразу удалось постигнуть смысл ее слов. Она, вероятно, почувствовала это и ответила на вопрос прежде, чем я успел его задать.

— Руки моего мужа были не столь искусными. Но искусным было его сердце.

Глядя на Фатиму, я попытался представить ее в окружении семьи, в мозамбикской деревне. Вот муж берет ее за руку и целует в губы, а дети шалят и бегают вокруг… В тот же миг видение рассеялось.

Я постучал по дверце, подавая Кристобалю знак, что пора трогаться. Глядя вслед удаляющейся карете, я вдруг заметил на булыжной мостовой амулет.

— Стой! — закричал я и бросился вдогонку.

Фатима прижала амулет к груди и с улыбкой сказала:

— Благодарю вас, дон Хуан.

Медленно поднимаясь в свою комнату, я продолжал размышлять над словами Фатимы. Я вновь и вновь мысленно возвращался к сказанному, и необъяснимое волнение охватило меня. Вне всякого сомнения, любовь — это болезнь. Я не раз наблюдал, какие страдания она способна причинить. И в то же время я мог представить себе всю глубину наслаждения, о котором говорила Фатима. Однако даже больше, чем ее слова, меня беспокоил образ доньи Анны, нечаянно посетивший меня. Предаваться любовным утехам с одной женщиной и думать при этом о другой означало не что иное, как нарушение одной из заповедей вольнодумца, которым обучил меня маркиз. Я знал только один способ потушить тот костер желания, который разожгла во мне донья Анна.

К счастью, очень скоро я смогу заняться ее соблазнением. Даже если ради этого мне придется созерцать Святую инквизицию и праздничную процессию, прославляющую Господа нашего и святость его тела.

Утро, 17 июня, 1593

Праздник Тела Христова

Я облачился в свой самый праздничный наряд — розовый жилет, розовую шляпу и оранжевые панталоны. Шляпу украшало большое зеленое перо страуса, которое поднималось вверх и потом ниспадало на плечо. Днем я всегда предпочитал яркие тона, а по ночам одевался в бордовое или в черное, чтобы слиться с темнотой.

Кристобаль привез меня во дворец маркиза. Своим фасадом дворец выходил на площадь Святого Франциска, где обычно заканчивалось праздничное шествие и где сегодня вечером должен был состояться бой быков. Маркиз пригласил меня, в числе других гостей, насладиться этим зрелищем с балкона.

Выходя из кареты, я наступил на веточку розмарина, разбросанного по булыжной мостовой. Пряный аромат, коснувшись моих ноздрей, напомнил о любви женщины, забыть которую я не могу до сих пор.

Однако розмарин лишь отчасти заглушал запах конского навоза, висевший в воздухе после того, как здесь побывало множество карет, на которых благородные господа привезли своих жен и дочерей. Пока сами господа чистили перышки перед тем как принять участие в праздничном шествии, их беззащитные жены и дочери на выданье приготовились любоваться ими с балкона. Впрочем, сегодня меня интересовала только одна из дочерей, к тому же, насколько я мог судить, отнюдь не беззащитная.

1 ... 23 24 25 26 27 28 29 30 31 ... 66
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Потерянный дневник дона Хуана - Дуглаc Абрамс бесплатно.
Похожие на Потерянный дневник дона Хуана - Дуглаc Абрамс книги

Оставить комментарий