Остров Бешеного - Виктор Доценко

Рассказов, сохраняя выражение напряженного внимания на лице, в то же время думал о тех ошибках, которые он совершил за свою жизнь. Ведь сейчас могло быть совсем по-другому, и ему не пришлось бы сидеть, как нерадивому школьнику перед учителем, выслушивая нотации и нравоучения, сдобренные ироническими насмешками. И самое главное, он ничего не может поделать: сейчас он целиком во власти этого человека, которого боялся смертельно…

— Поведайте старому другу, как вы дошли до жизни такой? — продолжал тем временем Широши. -г — Вот уж никогда не думал, что вы будете столь неосторожны с собственным кольцом. — Широши сделал небольшую паузу, как бы давая собеседнику вслушаться в смысл им сказанного. — Вы ведь, надеюсь, не собирались заканчивать свое бренное существование самоубийством на забытом богом острове? Вот уж на вас не похоже. Вы же, Аркадий Сергеевич, всегда были таким жизнелюбом и поклонником прекрасного пола, что мне, честно говоря, очень было бы огорчительно услышать обратное…

И Аркадий Сергеевич откровенно рассказал о своем разорении, последовавших за этим бедствиях, вынужденном союзе с Масонским Орденом. Собеседник выслушал печальную историю Рассказова со снисходительным вниманием и ни разу не перебил его.

— А не написать ли вам, любезный Аркадий Сергеевич, приключенческий авантюрный роман? — не без сарказма предложил он, когда Рассказов закончил свое скорбное повествование. — Материала хватит с лихвой, и все из первых рук, а не какие-нибудь глупые выдумки. — Он деланно подмигнул. — Что же до разорившей вас красавицы… — Широши покачал головой и нравоучительно произнес… — Разве ваша покойная уважаемая матушка не предупреждала вас в юности, что безудержная страсть к женщинам не доводит до добра?..

Рассказов терпеливо сносил этот насмешливо-покровительственный тон и даже откровенные издевки, ибо много лет знал этого человека и, как было сказано, боялся его больше, чем кого бы то ни было на свете. После недолгой паузы он спросил Широши несколько заискивающим тоном:

— У вас, как и прежде, все успешно и благополучно? — И тут же, мгновенно осознав, что вопрос звучит несколько нахально для человека, находящегося в его положении, он быстро задал следующий вопрос, чтобы смягчить первый: — Кстати, как теперь прикажете к вам обращаться?

— Поскольку мы говорим с вами по-русски, то вы с полным правом можете называть меня Феликсом Андреевичем. Когда мы с вами познакомились, товарищ полковник, фамилия моя, кажется, была Артамонов, не так ли, и работал я в министерстве заместителем начальника отдела. А вы уже и в то время грозным и суровым были, Аркадий Сергеевич… Обязательно найдем время и вспомним те веселые денечки, — Широши ностальгически задумался, но тут же встряхнул головой, — но не сегодня. Впрочем, если вам неприятны воспоминания о вашей родине, когда мы находимся в вашем любимом Сингапуре, то можете называть меня Такиро Широши, или просто Широши-сенсей, но это вряд ли имеет какое-либо значение. Не уверен, что мои дела должны вас занимать и беспокоить. Но вы продолжаете донимать меня своими нелепыми поступками. — В его голосе появилось явное раздражение. — В который уже раз вам не удалось совладать с человеком по фамилии Говорков? Пальцев на руках не хватит! А мне этот малый, по прозвищу Бешеный, нравится! И, нужно признаться, даже очень нравится!

Рассказов удивленно воззрился на собеседника.

— А чему вы удивляетесь? Вот Бешеный — настоящий мужик! Всем как бельмо на глазу, все за ним охотятся! Масоны, бандиты, олигархи, мафия, наркоторговцы, даже кое-кто из власть предержащих в России, те, кто дорого бы дали, чтобы он навсегда исчез с горизонта. А Бешеный, то бишь Савелий Говорков, и в ус себе не дует!

Рассказов вынужден был признаться, что его собеседник прав на все сто процентов, поэтому хоть и скривил губы, но со вздохом кивнул головой в знак согласия.

— Конечно, — невозмутимо продолжал Широши, — он многим насолил и карты перемешал. Вот они и злобствуют. А вот я на него зла не держу, хотя именно вам, мой верный Аркадий Сергеевич, лучше, чем кому бы то ни было, известно, какую красивую, я бы даже сказал, изысканную операцию он мне, правдолюбец проклятый, сорвал. — В его устах слово «проклятый» прозвучало скорее уважительно, чем с оскорблением. — Помните, как я все рассчитал, все фигуры, как на шахматной доске, расставил — вражескому королю мат в три хода подготовил, а Бешеный взял и все порушил! — Казалось, он даже гордится им. — Значит, в тот момент он оказался сильнее. А сильного противника следует уважать и ценить, — назидательно подытожил Артамонов-Широши. — А впрочем, вас этому — уважению к противнику — в КГБ не учили. Потому-то вы и проиграли и «холодную войну», и мирное сосуществование двух экономических систем.

Рассказов смущенно опустил глаза, как бы соглашаясь со всем, что говорил его собеседник.

— Все пыль начальству в глаза пускали — с диссидентами боролись и книжки разные вредные запрещали… — Широши неожиданно оборвал сам себя: — Что это я разошелся? Этот разбор полетов хотя и забавен, но исторически совершенно бесполезен! Собственно говоря, и вы мне, Аркадий Сергеевич, давно уже не нужны и абсолютно неинтересны! А вот ваш вечный заклятый враг Савелий Говорков меня очень даже интересует! Был бы Бешеный хоть чуть-чуть деловым человеком, мы бы с ним в союзе такого натворили!.. — Широши сладко потянулся до хруста костей. — Но он, увы, неисправимый романтик, верящий в справедливость и добро, да к тому же еще и патриот. Худшее сочетание и придумать трудно!

Во время монолога хозяина Рассказов пытался хотя бы немного расслабиться, но это ему плохо удавалось. Он внимательно, но равнодушно выслушал дифирамбы своему вечному врагу. Однако слова о том, что он, то есть сам Рассказов, давно бесполезен и неинтересен, заставили его встрепенуться и повергли в оторопь.

«Но не стал же он вывозить меня с того злополучного острова, чтобы прикончить в Сингапуре!» — пытался успокоить он сам себя.

Словно прочитав мысли Рассказова, Артамонов-Широши с еле приметной улыбкой посмотрел на своего собеседника:

— Думаю, ваша полная приключений жизнь подошла к концу… — Он специально сделал эффектную паузу.

Рассказов недоуменно и испуганно уставился на собеседника: все его тело мгновенно сковал страх.

— Только не воображайте, голубчик, что я спас вас исключительно для того, чтобы убить собственноручно. Разве я похож на кровожадного маньяка? — Тут он улыбнулся так мило, словно эта мысль была просто смешной. — Судя по состоянию вашего здоровья, по мнению моего верного слуги, вы проживете еще лет двадцать…

Рассказов облегченно вздохнул.

— Однако в дальнейшем жить вам придется только на моих, правда, не слишком обременительных условиях. Иными словами, вам теперь придется смириться с тем, что ваше активное существование, может, на чей-то взгляд, даже слишком активное существование, завершилось навсегда!

Рассказов недоуменно нахмурился, не понимая, что имеет в виду его хозяин.

— Отныне вам дозволяется лишь одно-единственное и безобидное развлечение

— женщины, — эффектно, с паузой, провозгласил Широши. — Жить будете в Таиланде. Небольшой, но уютный шестикомнатный домик уже куплен для вас недалеко от Бангкока. Внешность вы уже изменили, осталось теперь сменить имя. — Хозяин вдруг усмехнулся. — Сомневаюсь, что вам стоит брать фамилию Велихов, хотя после пластической операции вы с ним похожи как близнецы. Выберем что-нибудь поскромнее, например, мистер Новак, бизнесмен польского происхождения, некоторое время живший в Канаде, который, уйдя от дел, переселился в теплые края по состоянию здоровья. Полагаю, что в Таиланде не будет проблем с удовлетворением ваших сексуальных аппетитов и «курочек» хватит до конца ваших дней.

— Вот на какие шиши только? — криво усмехнулся Рассказов.

— Вполне резонный вопрос, — одобрительно кивнул Широши. — Мы с вами сейчас не в блаженной памяти Советском Союзе, и персональную генеральскую пенсию я вам ежемесячно платить не собираюсь. На счет мистера Новака будет единовременно переведено пятнадцать миллионов долларов!

Потрясенный услышанным, Рассказов широко раскрыл глаза от удивления: ему и в голову не могло прийти, что он столкнется с такой щедростью со стороны Широши.

— Зачем вам это нужно? — растерянно спросил он.

— Как зачем? А элементарная человеческая благодарность? Я — человек весьма признательный и никогда не забываю добро! Вы всегда служили мне верой и правдой, никогда не отказывались от, скажем так, некоторых очень деликатных поручений. То есть вы сохраняли мне верность всегда, а за верность нельзя платить. Верность следует вознаграждать! С точки зрения обычной человеческой морали я ваш должник. Считайте, что я просто возвращаю вам свой долг. Однако вам придется выполнить несколько, как я заметил ранее, не очень обременительных условий.